«Когда я забеременел»: трансгендерный мужчина об опыте родов
Трансгендерных мужчин, решающих родить ребёнка после перехода, становится больше с каждым годом. Ратгерский университет США сообщает, что их врачи проходят подготовку для приёма трансмужских родов, а крупнейший израильский Медицинский центр Сураски предлагает рекомендации для будущих транс-отцов. Саша Казанцева поговорила с Андреем — трансмужчиной, выносившим и родившим ребёнка. Андрей рассказал о своём опыте беременности и родов, отношениях с врачами и родственниками, послеродовой депрессии и радостях отцовства.
О себе
Я родился в Москве, три года назад эмигрировал в Израиль. Когда мне было 19 лет, я сделал трансгендерный переход: начал гормональную терапию, потом поехал в Санкт-Петербург и сделал «верхнюю» операцию (мастэктомия, удаление молочных желёз. — Прим. ред.) На этом всё хирургическое вмешательство закончилось. Если не считать нескольких неприятных историй — например, как в военкомате меня заставляли раздеваться перед комиссией из десяти человек — то в целом я жил прекрасно. Работал, встречался с девушками, 8 лет был женат. Знакомился в основном на работе, и так вышло, что мои партнёрши ничему не удивлялись. Не было такого как в анекдоте: типа мы заходим в спальню, я раздеваюсь, а она в ужасе кричит и убегает. Про «а как сказать, а как заранее предупредить» я вообще не думал — для меня это сродни вопросу «а как заранее предупредить, что у тебя член десять сантиметров?»
В 30 лет у меня случился внутренний кризис и я решил, что мне надо исследовать ресурсы своего тела, и так я начал встречаться с мужчинами. Многие транслюди, с которыми я сталкивался в России — гомофобы, хотя во всём мире транслюди и геи — огромная общая тусовка. То есть если я просто захочу секса с девушкой и пойду в «Тиндер», то как трансмужчине мне не будет просто. Зато в любом городе Европы можно открыть Grindr (приложение для гей-знакомств — Прим. ред.), написать, что ты FtM и получить тонны сообщений от людей, которые мечтают заняться с тобой сексом. Я не знаю, что их привлекает, но в общем так мне найти секс куда легче. Плюс потребность в сексе у трансмужчин гораздо выше, чем у цисгендерных, из-за тестостероновой терапии, и мне показалось, что в плане секса проще быть геем. В итоге в израильском Grindr мы познакомились с моим будущим бойфрендом, цисгендерным мужчиной.
О решении завести ребёнка
Когда я начал встречаться со своим бойфрендом, то оказалось, что у нас есть интересное совпадение: мы оба очень хотим детей. Чтобы мой организм стал способен к зачатию, я остановил гормональную терапию. К тому времени я колол дорогой препарат, который позволял делать укол не раз в месяц, а всего раз в 12 недель.
Поэтому потребовалось ждать почти год, чтобы организм пришёл в нужное для зачатия состояние. Это достаточно долго: например, если колешь гормоны один раз в месяц, то способность к зачатию восстанавливается уже месяца через два. Правда, даже тогда лучше не беременеть сразу, а подождать, чтобы избежать выкидыша: для прикрепления яйцеклетки и эмбриона в понадобится больше «женских» гормонов.
Итак, мы начали делать ребёнка. Так как я человек целеустремленный, то превратился в «овуляшку». Заказал себе 60 тестов на овуляцию и составил целый «бизнес-план» с графиками, чтобы всё получилось. Знаю, что некоторые беременеют с первого раза, но у нас зачатие произошло именно в математически высчитанные «правильные» часы.
О рожающих трансмужчинах
Один мой знакомый беременен уже третьим ребёнком. Он стал самым первым мужчиной, родившим в Израиле, и сделал из этого шоу: рожал чуть ли не в прямом эфире по телевизору. За это он получил какие-то нереальные деньги: 300 тысяч шекелей, на тот момент это было около 6 миллионов рублей. Но сам я на такое ни за какие деньги бы не пошёл. Сейчас я знаю пятерых израильских трансмужчин, которые родили, и я был третьим. Мои знакомые придают свои истории огласке, чтобы заставить государство быстрее реагировать на наши потребности. В Израиле ты можешь достучаться до кого угодно: ты можешь устроить митинг, можешь написать депутату на фейсбуке — и это срабатывает. В США сейчас гораздо проще: у них куча материалов и видео о том, как проходит трансгендерная беременность.
Об отношении врачей
К беременности в Израиле относятся отлично, и к трансгендерным людям тоже, ни один врач глазом не повёл. В течение беременности мне пришлось дважды лежать в больнице, и каждый раз мне выделяли отдельную палату, чтобы я не чувствовал дискомфорта в общей. Еду мне тоже приносили прямо в палату и весь персонал был невероятно бережным.
О трансгендерных людях тут заботятся: например, Израиль — единственная страна в мире, где транслюдям платят пожизненную пенсию, 1200 евро в месяц. Правда, сейчас я открыл бизнес, и поскольку мой доход превышает пенсию, её у меня забрали. Ещё многие компании в Израиле нанимают на работу транслюдей, которые пока ещё только ждут решение о смене документов: они работают продавцами, кассирами, официантами, этому здесь никто не удивляется. Жена мэра Тель-Авива занимается инициативами по поиску такой работы. Здесь есть огромный ЛГБТ-центр, а сейчас ещё открывают центр для трансгендерных людей на базе больницы, где работает мой эндокринолог, главный по трансвопросам в городе. В новом центре можно будет получить, например, психологическую поддержку.
О родах
У меня были «прекрасные» «естественные роды», которые я никому не посоветую. Я рожал в воде и без обезболивания — почему-то решил, что больно не будет. Это была ошибка: если предварительно отказался от анестезии, то делать её в процессе уже поздно. Роды начались в три часа ночи, а самый треш был в районе семи-десяти утра. Врачи сказали, что всё прошло быстро — но мне показалось, что это длилось вечность. Тем не менее у меня была хорошая палата с бассейном, джакузи и душиками, а ещё прекрасная доула (специалистка, оказывающая поддержку рожающему человеку в процессе родов. — Прим. ред.), которая делала мне массаж. Также доула делала со мной специальные дыхательные упражнения, которым я предварительно обучился на курсах подготовки к родам — и это было единственное, что меня спасло, иначе бы я, наверное, бегал по потолку.
Когда я говорю готовящимся к родам друзьям «Берите доулу, это суперкруто», иногда они отвечают «Ну это незачем, к нам подружка придёт». Блин, это такой уровень боли и стресса, что подружка вас не спасёт. Кстати, услуги доулы и стоимость палаты покрываются страховкой, а ещё для младенца ничего не нужно покупать, всё выдают: и памперсы, и одежду.
Во время беременности я беспокоился: «А вдруг вдруг меня накроет материнский инстинкт и всё изменится? Вдруг я пойму, что мое “предназначение” — это “яжемать”?». Ведь гормоны могут очень сильно воздействовать, и какой я буду? Но ничего подобного не случилось: я себя чувствую стопроцентным папой. Да, я супервнимательный, суперзаботливый, но я не могу писать посты в инстаграме о том, как смотрю на пяточки и плачу — у меня этого нет. То есть я, конечно, смотрю и, конечно, умиляюсь — но просто тому, что надо же, растёт живой человек. Более того, я хочу ещё детей, но уже не хочу их сам рожать.
Об обязательном суде после родов
По закону Израиля родить может только женщина, поэтому после родов происходит интересная процедура. Ты идешь регистрировать своего ребёнка в МВД и тем самым подтверждаешь, что ты теперь юридически «женщина», потому что родил. А затем начинается стандартный суд, который вновь возвращает тебе твой гендер. Своего суда я жду уже год, и всё это время в России я по паспорту мужчина, а в Израиле — женщина. Благо, здесь я не особо пользуюсь документами, потому что работаю на Россию или на себя. Я выезжаю из Израиля по своему паспорту, и меня никто ни о чём не спрашивает, потому что у нас не нужно проходить таможню. А в России я достаю свой российский паспорт и всё.
Со мной работают адвокаты-волонтёры, но их работа обходится мне в 300 тысяч рублей — по израильским меркам это волонтёрство, pro bono: они сами ЛГБТ-товарищи и им интересно. Когда мои собственные документы восстановят, потребуется второй шаг: родивших мужчин записывают в свидетельстве о рождении в графу «мать», и это тоже нужно исправлять. Затем идёт третий шаг: сделать так, чтобы у ребёнка было записано два папы.
О послеродовой депрессии
Последний раз, когда я видел своё тело без гормонотерапии до беременности, мне было 18 лет. Дальше я привык видеть себя в определённом виде, а когда остановил приём гормонов и ходил с животом — видимо, происходил выброс эндорфинов и он компенсировал возможные переживания. Но после родов дисфория вернулась. Я просто-напросто забыл, что когда-то у меня была феминная фигура, а тут она стала просто супер-феминная. Вдобавок перед беременностью я пил таблетки, которые повышают уровень женских гормонов, и это тоже повлияло на мой внешний вид. Ещё я поправился на восемнадцать килограммов.
Также я не сразу вернулся на гормонотерапию: сперва думал, может, нам сразу следующего завести? А в итоге же меня накрыла ужаснейшая послеродовая депрессия. Теперь я не удивляюсь, когда женщины говорят, что хотят выйти в окно. Я замечал у себя именно такое желание — правда, я жил на первом этаже и выходить было некуда.
В депрессии мне начало казаться, что мой партнёр уйдет от меня, ведь теперь он не считает меня мужчиной. Вдобавок из-за ребёнка я не мог никуда пойти, не было времени — только ощущение, что жизнь закончилась, и я абсолютно не реализован, и остался «за бортом» навсегда. Мы стали не партнёрами, а конкурентами за свободное время и пространство. Ребёнок был как горячая картошка: «Я в магазин!» — «Нет, я в магазин», потому что возможность вырваться в магазин — это десять минут тишины. В какой-то момент я осознал, что меня все бесят.
О том, как пережить кризис
Как и любому родившему человеку, мне было нужно огромное количество внимания и понимания, а партнёр оказался к этому не готов. Ещё у нас не было няни, но она крайне нужна: как минимум ночная, чтобы можно было высыпаться, а лучше круглосуточная. Ко мне приезжала мама, но она любит ходить по выставкам и путешествовать и не хочет сидеть в пелёнках. В итоге за первый год жизни ребёнка мы с партнёром ни разу не оставались наедине.
Мне кажется, многие родительские проблемы решают деньги. Если у тебя есть деньги на няню и путешествия — то можно и троих рожать. Если у тебя есть няня, ты можешь поспать в любой момент. Если у тебя нет няни, ты пытаешься быть хорошим партнёром, пытаешься работать, пытаешься быть любящим и внимательным. Но ты же не всемогущий!
Я пытался представить, как обычная родившая женщина успевает и ребёнком заниматься, и готовить, и убираться, и «за собой следить» — в общем, проходит весь этот цикл шовинизма. А потом у неё наступает эмоциональное выгорание. Женщина оказывается настолько заёбана всем, что ей требуется внимания на пятьсот процентов больше, чем обычно, а её партнёр может просто не понимать, каково это.
Было бы здорово, чтобы мужчины в этот момент говорили: «Камон, не нужно столько делать, я могу сам готовить еду, давай наймём домработницу, давай сходим в кино, давай просто потупим и поедим пиццу». Мне очень жалко вообще всех женщин, у которых есть послеродовая депрессия. И очень жалко, что очень многие мужчины не знают, что нужно делать в этот момент.
О втором отце
Плюс израильских мужчин в том, что они делят с тобой быт: тоже встают ночью, так же меняют подгузники, так же гуляют, так же носят слинги, так же разводят смеси. Мне повезло: мой партнёр очень любит ребенка, он с ним постоянно занимался, сидел с ним. Одна моя бывшая девушка тоже недавно родила и рассказала мне, что её муж только ходит на работу, а после ложится на диван и не помогает, она остаётся одна. С другой стороны, у меня есть друзья, которые могут позволить себе домработницу, няню, и у них всё замечательно, они по очереди спят: один одну ночь, другой вторую.
В какой-то момент я понял, что несмотря на то, что мой партнёр проводит время с ребёнком, заботится о нём и вообще классный отец, у нас всё же разные цели в жизни. Мы приняли решение расстаться. Единственное, что меня расстроило после нашего расставания — что моя идеальная модель воспитания ребёнка в любящей семье нарушилась. Но я уверен, что если родители счастливые — это важнее всего: тогда они смогут делиться всем хорошим и со своими детьми.
Ещё в Израиле не так легко поделить ребенка, и в итоге многих половину недели забирает из детского сада мама, половину недели забирает папа, расходы на ребёнка тоже общие. Это реальное участие в воспитании, не как у нас, и я знаю, что ребёнок не останется без внимания второго родителя. Но, например, переехать жить в Россию или в другую страну вместе с ребёнком я не могу.
Об отношениях с коллегами и близкими
Я работаю на удалёнке в российской компании, где о моей трансгендерности почти никто не знает. И когда я забеременел, то продолжал удалённо общаться коллегами. Они знали только, что у меня скоро будет ребенок — думали, наверное, что «у моей девушки».
Когда я рожал, то выпал из рабочего процесса всего на один день. Когда отошёл от наркоза, мне нужно было срочно проверить один макет: я проснулся, проверил и всё. Дальше коллеги знали, что у меня маленький ребёнок дома и поэтому теперь я работаю по вечерам.
У меня есть друзья, с которыми мы общаемся по 15-20 лет, они знают про меня всё и рады за меня. Есть мама. Есть бабушка, ей 85 лет, она тоже всё знает и знакома с отцом ребёнка, но предпочитает делать вид, что ничего не происходит.
О приезде с ребёнком в Москву
Интересно, что в России по документам у меня детей нет, но когда мы с ребёнком летали в Россию, на границе никто не задал вопроса, чей это ребёнок и как он у меня оказался? Я по документам гражданин России, он — гражданин Израиля, и связи между нами, кроме части фамилии, никакой. У меня не спросили ни свидетельства о рождении, ничего, потому что куда вывозят детей, интересует только те страны, к которым эти дети относятся. То есть в Израиле нас проверяют, а в Россим — какая им разница? Гражданин Израиля куда-то прилетел, улетел — ну и пофиг, с кем он.
Когда я был в Москве месяц и ходил с коляской, оценил пандусы под углом 45 градусов. Кто их делает вообще? В метро заходить очень неудобно. Да, есть торговые центры с детскими комнатами и отдельные кафе с доступной средой, но в основном у меня складывается впечатление, что Москва — город для молодых хорошо зарабатывающих людей без детей.
В Израиле все обожают детей. Когда я прихожу в тель-авивское кафе с ребёнком, люди улыбаются, говорят: «О, какой классный малыш!». В Москве же я зашёл в кофейню с ребенком и с собакой, как вы думаете, к кому все сразу бросались со словами «Ой, какой классный!»? К собаке. Я подумал: «Блин».
О совмещении отцовства и работы
Я работаю по вечерам. Весь день сижу с сыном, в восемь он ложится спать — мне повезло, что он суперспокойный. Так у меня появляется немного времени, но не всегда остаются моральные силы. Целый день с ребёнком — это стопроцентная концентрация. Всем своим клиентам я сказал: «Ребята, я доступен в определённые часы, изредка могу сделать что-то срочное. Но иногда у меня просто пиздец нет сил, и на первом месте в этот момент у меня диван».
Тем не менее ребёнок круто прокачивает тайм-менеджмент. Раньше мне могло быть тяжело заставить что-то делать и организовать, а сейчас, когда мы идём гулять и он засыпает, я сажусь в кафе, открываю комп и знаю, что у меня есть ровно час, чтобы поработать. И если я протуплю тридцать минут в фейсбуке или в инстаграмчике, то ничего я не успею, поэтому надо быть организованным. Я хочу написать гайд: как растить ребенка и не сойти с ума. Лучше всего, конечно, скопить достаточное количество денег и всё спланировать.
