«Чрезвычайно английский скандал»: Хью Грант и гомофобия в британском парламенте
В КОНЦЕ ИЮНЯ НА СТРИМИНГЕ AMAZON вышел сериал BBC «Чрезвычайно английский скандал» по мотивам одноимённой работы Джона Престона 2016-го года. На примере скандального случая в карьере политика Джереми Торпа книга критикует гомофобию и обличает ханжество в английском обществе середины прошлого века — издание быстро стало бестселлером, а BBC практически сразу купила права на экранизацию.
Адаптацией книги для телеверсии занялись сценарист Рассел Ти Дэвис, хорошо известный любителям ещё одного чрезвычайно британского сериала «Доктор Кто», и режиссёр Стивен Фрирз («Опасные связи», «Филомена», «Виктория и Абдул»).
Фрирз позвал на главную роль Хью Гранта, с которым работал на предыдущем проекте «Флоренс Фостер Дженкинс», где тот сыграл самоотверженного обожателя худшей оперной певицы мира в исполнении Мерил Стрип. Режиссёр не прогадал: в «Чрезвычайно английском скандале» глубокий драматический талант Гранта раскрывается в полной мере — если кто сомневался, этому актёру вовсе не обязательно ограничиваться беспроигрышной формулой «эффектная причёска — преданный взгляд — застенчивая улыбка». Историю развития отношений члена парламента и безвестного конюха из провинции упаковали в три ёмких серии по часу. Эта хроника — яркое доказательство того, что жизнь удивительнее вымысла: создателям даже не пришлось украшать сценарий выдуманными подробностями, чтобы сделать его удобоваримым для зрителя.
Хотя связь политика Джереми Торпа и Нормана Скотта длилась меньше года, её последствия участники расхлёбывали на протяжении последующих двадцати лет, а кончилось дело и вовсе громким судебным процессом. Торп познакомился со Скоттом в 1961 году на ферме у друзей, но сблизились они только год спустя, когда Скотт приехал к Торпу в Лондон. В те времена действовал печально известный английский «Акт о содомии» от 1533 года, предполагавший тюремное заключение за гомосексуальные отношения (до 1895 года они и вовсе карались казнью, а декриминализованы в Англии были только в 1967 году), поэтому свою сексуальность политик держал в строжайшей тайне, доверяясь только лучшему другу, Питеру Бесселу. Чтобы упредить возможные слухи, Торп даже дважды женился: у примерного семьянина было куда больше шансов набрать голоса на выборах в парламент.
Разрыв отношений не прошёл гладко: Скотт стал слать политику письма о помощи в получении карты национального страхования. Нормана Скотта одолевало тревожное расстройство, которое периодически приводило к нервным срывам, а страховка позволила бы ему получать лекарства бесплатно. Вращаясь в богемных кругах Лондона, мужчина не скрывал свою ориентацию, но Торп не желал связывать своё имя с открытым геем и поначалу игнорировал письма. Однако когда Скотт пошёл с заявлением в полицию и отправил письмо матери политика с живописным подробностями, терпению Торпа пришёл конец. Он был готов пойти на всё — от угроз до сговора в убийстве, — лишь бы заставить парня замолчать. История выплыла наружу, а Торпа и сообщников судили за покушение — все были оправданы, однако Торп к политике не вернулся: в те времена скандала ещё было достаточно, чтобы поставить крест даже на успешной карьере.
Джереми Торп — воплощение английской чопорности: застёгнутый на все пуговицы лощёный джентльмен с отрядом скелетов в шкафу. В интервью, приуроченных к выходу сериала, Грант рассказывает, что перед съёмками общался с теми, кто лично знал Торпа, и собрал абсолютно полярные мнения о нём: от «Джереми и мухи не обидел бы» до «он был абсолютным монстром». С задачей показать такого человека Грант справился блестяще: его Джереми Торп — искусный манипулятор и лицемер, который молниеносно подстраивается под окружение. Обворожительный и остроумный — с избирателями и прессой, нежный и заботливый — с семьёй, хладнокровный и жестокий — с неугодными. Впервые склоняя Нормана к сексу, Торп превращается в устрашающего абьюзера: демонстрирует выдержку, властный тон и психологическое давление. Указывает испуганному Скотту всё, вплоть до определённой позиции, и выразительно ставит перед тем банку вазелина — никакой романтики и любовного флёра.
Нормана Скотта сыграл Бен Уишоу («007: Спектр», «Лондонский шпион») — в отличие от Гранта, ему не привыкать к ролям неврастеничных геев. В «Чрезвычайно английском скандале» он оказывается в привычной колее и органично входит в образ экспрессивного, решительного и харизматичного персонажа. Его Норман болтлив, обожает красоваться и не чурается приврать для пущего эффекта, но делает это не из злого умысла или жажды денег, а скорее чтобы добавить в свою жизнь немного красок.
Уишоу изображает Скотта добрым и доверчивым человеком, которого большинство окружающих считает охочим до популярности дурачком — тогда как на самом деле у Нормана было психическое расстройство и он преследовал Торпа главным образом для того, чтобы тот помог ему со страховкой. Норману нечего терять, и его отчаяние становится источником его же силы, с которой он отважно движется к восстановлению справедливости и со всей откровенностью выступает против бывшего любовника. «В учебниках по истории не упоминают таких, как я, так что да — я продолжу говорить, я буду услышан, и меня заметят», — заявляет он в суде. «Чрезвычайно английский скандал» богат скорее живой мимикой, нежели шокирующими событиями, что не мешает ему провозглашать вечные истины: сильные манипулируют слабыми — и это ужасно, респектабельным людям больше сходит с рук — чему пора положить конец, а гомофобия и аутинг — бытовое зло.
Показательно, что Джереми Торп при этом был прогрессивным политиком-либералом: поддерживал отделение британских колоний, приветствовал увеличение количества иммигрантов и налаживание связей с Европой, однако, ограниченный рамками публичного мнения и бытовавших социальных норм, был вынужден жить двойной жизнью. Суд над Торпом стал показательным эпизодом в истории Британии и изрядно пошатнул устои. Процесс показывали по телевидению, и зрелище того, как член парламента сидит на скамье подсудимых, пока его предполагаемый любовник вслух описывает их первый половой акт, стало знаком, что времена меняются на глазах. За комичным фасадом истории скрыты искалеченные бесконечной ложью судьбы глубоко травмированных людей и дефективная система законов. Спустя пятьдесят лет определённый прогресс налицо: в 2017 году в британском парламенте числится больше сорока открытых представителей ЛГБТ.
