Полиция в Украине (и не только) чрезвычайно гомофобна. Почему?
Заборона поговорила с полицейскими и знает ответы.
В 2020 году правозащитники зафиксировали более 100 случаев нападений и преследований гражданских активистов и активисток в Украине. Наиболее опасным видом активизма называют защиту прав человека в ЛГБТ-сообществах. Несмотря на реформу Национальной полиции, которая продолжается более семи лет, практически ни одно нападение на ЛГБТ-персон не рассматривается как преступление на почве ненависти. Редким исключением стало недавнее решение суда во Львове: там к четырем годам заключения приговорили местного жителя, который вместе с «напарниками» напал на двух мужчин из-за того, что те выглядели как геи. В обвинительном акте был указан гомофобный мотив нападения. Специально для Забороны Никита Будник разбирается, почему полиция не защищает пострадавших и не старается расследовать подобные нападения.
«Реформа не изменила систему»
Антон Снежков работал инспектором патрульной полиции Киева с 2015-го по 2019 год. Он считает, что полицейские неоднозначно относятся к ЛГБТ-сообществу, а большинство из них не понимают значения аббревиатуры. Многие сконцентрированы только на том, чтобы выйти на работу и вернуться домой. Когда Антон работал в Киеве, он неоднократно сталкивался с предубеждениями со стороны полицейских по отношению к местному гей-сообществу.
«В Киеве [нападения на ЛГБТ] происходят часто, — говорит Снежков Забороне. — Однажды на Бессарабке скинхеды избили и порезали ножом молодого человека, который одевался как девушка. Окружающие люди помогли их задержать. В отделении полиции нападавшие не смогли объяснить своих мотивов — для них человек просто «какой-то не такой». Или однажды сотрудники полиции остановили машину, за рулем которой была девушка, а в документах идентифицировалась как мужчина. У полицейского это вызвало смех и тупую улыбку, после чего он поскидывал фото документов во внутренние чаты полицейских, выставляя это на всеобщее обсуждение».
По мнению Антона, одна из причин гомофобии в полиции — разрыв в восприятии проблемы у разных поколений сотрудников правоохранительных органов.
«По моим наблюдениям, в райотделах ситуация еще хуже, — говорит он. — Там работают старые милиционеры, которым сложно объяснить, что такое ЛГБТ. У них это только вызывает насмешку, и я не удивлюсь, что по этой причине дела регистрируют просто как хулиганку. В патрульной полиции работают в основном более-менее молодые ребята, они расширяют кругозор и пытаются что-то понять. Когда в 2015 году мы начинали реформу, у нас были моменты по подготовке полиции: был курс толерантности и стрессоустойчивости. Мы дискутировали, было интересно. Но важно понимать, что на эти тренинги попадают не все полицейские, не всегда руководство может отпустить со службы на тренинг. Туда попадают избранные».
Бывший патрульный считает, что о толерантности к ЛГБТ-людям полицейские думают в последнюю очередь: «Они думают, как бы пореже вызывали на дела и как заработать побольше».
Традиция превыше закона
Руководительница общественной организации «Захист прав дітей» Зоя Мельник работала в Национальной полиции с 2015-го по 2019 год и считает, что гомофобия в полиции распространена так же, как и в целом в обществе.
«Полиция не оправдала моих надежд: низкий уровень образования, большинство людей не обучены, — говорит Мельник Забороне. — Люди в органах регулярно сталкиваются с выгоранием и апатией. Всему виной ненормированный график и отсутствие нормального отдыха. Особенно когда в свой выходной полицейскому приходиться ехать охранять какие-то прайды, отношение к происходящему соответствующее. Может, в органах и есть люди, которые поддерживают ЛГБТ, но они боятся это озвучить. Также внутри полиции существует культура солидарности. Какие бы действия ни совершали полицейские, они будут защищать друг друга, даже если кто-то из них лоялен к ЛГБТ».
Важной стороной при расследовании остается публичность дела и открытость самих полицейских. Без нее, по мнению Зои, ситуация вряд ли изменится к лучшему.
По ее словам, в правоохранительных органах руководствуются не законом, а юридической традицией. Поэтому добиться того, чтобы полицейские открыли уголовное дело по факту нападения на почве ненависти, очень сложно.
«Только при контроле правозащитников и активистов с трудом, но можно изменить систему к лучшему, — говорит Мельник. — Но наивно ожидать, что какой-то следователь по своей воле начнет защищать ЛГБТ. На это влияет много факторов: гомофобия, внутренние убеждения, токсичная маскулинность в органах. Даже среди военных есть открытые ЛГБТ-активисты, а в полицейской среде я еще таких не встречала».
Фото Гиманов Александр / УНИАН
Позиция руководства и политическая воля — это основные факторы, формирующие мнение сотрудников правоохранительных органов, считает бывшая полицейская.
«Иерархия в полиции выстроена так, что позиция руководителя влияет на многие процессы внутри структуры, — говорит она. — Подчиненные могут говорить все что угодно, но они будут подчиняться. Поэтому если проводить какие-то изменения, нужно начинать именно с руководства. От руководителя зависит не все, но очень многое. Он может создать такой психологический климат в коллективе, в котором гомофобия будет постыдной. А когда руководители сами открыто проявляют свою гомофобию, это ухудшает положение дел».
«Ничем не можем помочь»
За 2020 год на киевском Подоле минимум семь нападений, объединенных гомофобными, ксенофобными и другими мотивами ненависти — и ни один из нападавших не был наказан. В киевской полиции Забороне уже , что ключевая проблема — в отсутствии законодательных мер: следователи якобы не мотивированы расследовать преступления на почве ненависти, поэтому квалифицируют подобные нападения как хулиганку.
Андрею Леонову 20 лет, он артист и активист, который идентифицирует себя как демисексуальный гоморомантик. Андрей регулярно выступает на мероприятиях, посвященных поддержке ЛГБТ-сообщества — например, был перформером на под Офисом президента. В разговоре с Забороной он говорит, что вскоре после этого выступления его личные данные оказались в телеграм-каналах праворадикальных групп, таких как . В полицию он не обращался, поскольку не доверяет правоохранительным органам: он уже успел убедиться в том, что защищать таких, как он, не станут.
«Однажды после школы я шел вместе с подругами по улице, и ко мне подошла группа «правых» бритоголовых парней в спортивных костюмах с несколькими девушками, — они подставили мне нож к горлу и взяли в кольцо, — рассказывает Леонов. — После этого повалили меня на землю и начали избивать ногами. Я звал на помощь, откликнулось несколько людей. Я уже был в синяках и ссадинах, но мы решили не обращаться в больницу, а сразу вызвать полицию. Когда нас отвезли в участок, я повторял историю произошедшего полицейским, но это был разговор «в одни ворота». Через знакомых я узнал, что нападавшие были из так называемой группировки , которая была активна в 2014–2016 годах».
Через две недели, вспоминает Андрей Леонов, те же люди караулили его возле одного из киевских торговых центров: «Они погнались за мной, я обратился к охране, но те не помогли. Я решил позвонить в полицию, сказал, что те, кто напал на меня две недели назад, сейчас меня окружили и угрожают, на что мне ответили: «Но они же вам еще ничего не сделали? Ничем не можем помочь».
«Ты пидорас или не пидорас?»
19-летний Кирилл Самоздра летом 2020 года перебрался в Киев из оккупированного пророссийскими боевиками Луганска, чтобы учиться в Киево-Могилянской академии. В родном городе, рассказывает он Забороне, его преследовали за то, что он исследовал обстоятельства жизни ЛГБТ-сообщества в оккупации, поэтому он вынужден был уехать. Сейчас Кирилл входит в организационный комитет .
В ноябре прошлого года Самоздра вывесил радужный флаг в поддержку ЛГБТ на балконе в комнате своего общежития. По его словам, флаг провисел спокойно две недели, пока в жилищном отделе не начали и угрожать, что выбьют дверь в комнату и заберут флаг. После огласки в социальных сетях об ЛГБТ-флаге, по словам Кирилла, узнали праворадикалы и начали ему звонить, публиковать личные данные в телеграм-каналах и угрожать. Студент написал заявление в полицию о разглашении личных данных и угрозах насилием, но дело не завели.
«Прошло несколько недель, и в центре города [на Крещатике] ко мне подошли двое человек, начали задавать вопросы по типу «ты пидорас или не пидорас?», — вспоминает Кирилл Самоздра. — Я игнорировал их, и после этого один из них ударил меня по лицу. Полиция не приехала».
После этого случая студент вместе с адвокатом написали заявление в полицию, но продвижения в расследовании нет. Самоздра считает, что инцидент был зафиксирован камерами наблюдения, однако следователи почему-то не используют эту возможность, чтобы узнать, кто нападал.
В сентябре этого года во время прайд-месяца 15 общественных организаций манифест «КиевПрайда», один из ключевых пунктов которого — установление ответственности за преступления, совершенные на почве ненависти.
«Полиция не реагирует на гомофобные преступления, потому что в законе это не закреплено, — уверен Самоздра. — Законопроект о борьбе с дискриминацией поможет решить кучу проблем».
НИКИТА БУДНИК
Материал подготовлен при поддержке Школы журналистики Бориса Немцова
