Фильм «А потом мы танцевали» вышел на экраны США
Шведский режиссер Леван Акин о своей картине, вызвавшей протесты в Грузии
Игровой шведский фильм «А потом мы танцевали» (And Then We Danced) пришел в Америку, уже увенчанный призами многих международных фестивалей. Дистрибюторская компания Music Box выпустила эту картину в американский артхаусный прокат.
Мировая ее премьера состоялась в мае прошлого года в Канне, где удостоилась долгой овации.
«А потом мы танцевали» назван лучшим фильмом 2019 года в Швеции, которая выдвинула его на оскаровскую номинацию в иностранной категории.
Журнал GQ назвал картину режиссера Левана Акина (Levan Akin) «самым дискуссионным фильмом года». Как известно, прошлой осенью его показы в Грузии вызвали массовые протесты.
Уедет ли Мераб из Грузии?
Институт Гарримана, входящий в структуру Колумбийского университета, при поддержке фонда «Открытое общество» организовал специальный показ фильма «А потом мы танцевали» на Вест-Сайде в кинотеатре Landmark на 57-й стрит.
После показа режиссер Леван Акин ответил на вопросы профессоров Колумбийского университета Джули Джордж (Julie George) и Тани Доми (Tanya Domi) и зрителей.
Это история молодого танцовщика Мераба, который упорно репетирует, чтобы добиться заветной цели – попасть в основной состав национального грузинского ансамбля. Его педагог-хореограф к нему придирчив и предельно требователен, поскольку у него сложные отношения с отцом и старшим братом Мераба, тоже танцовщиками. Появление в репетиционном классе талантливого и амбициозного Ираклия в корне меняет жизнь Мераба, который влюбляется в новичка, обнаруживая в себе подавленную прежде сексуальность.
«Я очень взволнована тем, как достоверно и эмоционально показаны в фильме отношения между двумя мужчинами, – сказала профессор Таня Доми. – Грустно думать, какое будущее их ждет. Их отвергают общество и семьи. Наверное, Мерабу придется уехать из Грузии. И он, скорее всего, пошлет всех к черту и уедет».
40-летний Леван Акин, гражданин Швеции, грузин по происхождению, родился и вырос в Стокгольме.
«Этот фильм – мое любовное послание Грузии, – заявил Акин на недавнем кинофестивале Санденс. – Чистое кино, которое может многое рассказать о грузинском танце и обществе, причем без каких-либо дополнительных объяснений».
Протесты и ценности
Леван Акин несколько раз приезжал в Грузию. В 2013 году стал свидетелем жестокой атаки гомофобов на гей-парад в Тбилиси. Но не испугался и решил внести свою лепту в движение к сексуальной толерантности, сняв фильм на эту болезненную тему.
Три года спустя он приехал в Грузию с небольшой кинокамерой и без какого-либо бюджета. Он взял серию интервью у молодых геев и лесбиянок – о том, как им живется в стране, которая хотела бы, чтобы их вовсе не существовало. Потребовалось несколько поездок для того, что записать примерно 50 интервью с представителями грузинского ЛГБТ-сообщества. Часть из этих историй была использована им при написании сценария, в частности, история о том, как юного гея родители отправили «на исправление» послушником в монастырь, где он стал жертвой сексуального насилия со стороны одного из священников.
Профессор Джули Джордж отметила немалую роль в усилении атмосферы нетерпимости к секс-меньшинствам, которую, по ее словам, сегодня играет Грузинская православная церковь. Представители церкви усмотрели в фильме Акина оскорбление национальных традиций и пропаганду гомосексуализма.
Как напомнил Леван Акин, 8 ноября 2019 года, в день премьеры в Грузии фильма «А потом мы танцевали», произошли массовые акции протеста. Зрителям с билетами пришлось пробираться ко входу в кинотеатр через узкий проход под возгласы демонстрантов «Да здравствует Грузия!» и «Позор!». Радужный флаг ЛГБТ-сообщества был демонстративно сожжен протестующими. В результате уличных стычек полиция задержала три десятка человек в Тбилиси и Батуми. Через три дня власти приняли решение остановить прокат, и с того времени фильм в Грузии не показывался.
Танец как бунт
«Подтверждением силы искусства стал игровой фильм, адресующий к проблемам ЛГБТ-сообщества, – отметил Джош Фландерс в онлайн-издании «Чикаго ридер», – и фактически всколыхнувший всю страну».
«Ситуация с правами геев в Грузии далеко не однозначна, – сказал Леван Акин. – Есть определенная дуалистичность. С одной стороны, как бы на задворках, существует субкультура ЛГБТ, в Тбилиси, например, открыт гей-бар. Но все это носит несколько маргинальный характер. Поддерживается видимость, косметичный фасад, за которым торжествует гомофобия. Скажем, если ты открытый гей, то найти работу практически невозможно».
«Тбилиси, где фильм… был снят, выглядит довольно приятным местом для жизни и в то же время асинхронным с остальным миром, – пишет Гленн Кенни, обозреватель газеты «Нью-Йорк таймс». – Молодые танцоры грузинского ансамбля дымят сигаретами как паровозы, и в мире, их окружающем, царят совершенно ретроградные настроения. Это означает беду для Мераба, которому предстоит разбираться с любовью в социально неприемлемом виде и с грозящей его семье бедностью».
Джош Фландерс обращает внимание на то, с какой любовью Акин воспроизводит уникальное хоровое пение грузин, когда камера медленно скользит по лицам воодушевленных народной музыкой людей разных поколений.
Гленн Кенни отмечает, что фильму в отдельных эпизодах не хватает драматизма, который вспыхивает «лишь в финальной сцене танца Мераба, в который он вкладывает всю свою бунтарскую энергию».
Джули Джордж и Таня Доми высоко оценили харизматичность и естественность актера Левана Гелбахиани, сыгравшего Мераба. Сообщалось, что он целых три месяца до начала съемок репетировал грузинские танцы.
Леван Гелбахиани вошел в число 10 молодых европейских актеров, наиболее перспективных «звезд будущего», которые будут представлены на специальной церемонии в рамках предстоящего международного кинофестиваля в Берлине.
Бюджет и съемки
Всемирную известность имеет Ансамбль народного танца Грузии «Сухишвили» (Georgian National Ballet Sukhishvili). Обращался ли режиссер к ним за советом и помощью?
Отвечая на этот вопрос «Голоса Америки», Леван Акин сказал: «Да, мы обращались к ним еще до начала съемок. Встретились. Но когда они узнали, о чем наш фильм, то заявили, что в ансамбле танцовщиков-геев нет. Встали и ушли. Мне раньше казалось, что они более прогрессивны».
«Наш бюджет был очень скромным, – сказал Леван Акин, отвечая на вопрос из зала. – Помогли Шведский и Французский киноинституты. В то же время отказался помогать нашему проекту Национальный центр Грузинской кинематографии, что меня очень огорчило. Съемки продолжались пять недель. Некоторые локации приходилось менять буквально в день съемки, когда их хозяева узнавали, о чем эта картина и отказывались с нами сотрудничать. Пришлось нанять телохранителей для защиты актеров и технического персонала от возможных актов насилия. По этим же соображениям в титрах не указана фамилия хореографа».
В числе главных спонсоров проекта Акин назвал шведского музыканта Людвига Андерссона, сына Бенни Андерссона, одного из участников поп-группы ABBA. «Мы с Людвигом дружны с детских лет, – заметил Акин. – Его помощь была очень важна. Если бы не он, я бы точно не смог позволить купить для фильма право на использование одной из песен ABBA (она звучит в фильме)».
Как подчеркнула профессор Джули Джордж, если Грузия хочет стать полностью цивилизованной страной, ей придется принять четкие антидискриминационные законы, в том числе, защищающие права секс-меньшинств. «В ином случае ее (Грузии) вступление в ЕС будет крайне проблематичным», – заметила она.
Несмотря на резкую критику и непрекращающиеся угрозы, Акин заявляет, что гордится своим грузинским происхождением и намерен вновь приехать в Грузию для съемок части своего нового фильма.
В числе зрителей на просмотре в Landmark оказался 91-летний режиссер и сценарист Джеймс Айвори, известный своими классическими костюмными драмами и сценарием фильма «Зови меня своим именем», получившим «Оскар» за лучший адаптированный сценарий. Айвори подошел к Левану Акину и поздравил его с интересным фильмом.
Леван Акин сообщил, что помимо США, его фильм куплен еще сорока странами.
