Я полюбила трансгендера
Вскоре первой встречи Шарон и Томас поняли, что созданы друг для друга. Но родители запретили дочери встречаться с возлюбленным, поскольку тот был трансгендером. На страницах нидерландского журнала “Opzij” Шарон (27 лет) рассказывает историю своей любви.
Я познакомилась с Томасом двенадцать лет назад во время отпуска в Испании, где мы оба отдыхали с родителями. На пляже я услышала, как он говорил с матерью на голландском, и обрадовалась встрече с соотечественниками. Помню волнистые русые волосы Томаса, его шорты в полоску и большие солнцезащитные очки. Он показался мне очень уверенным в себе, но при этом отнюдь не высокомерным. Я чувствовала себя с ним свободно и раскованно и вскоре поняла, что влюбилась без памяти. Две недели, до окончания отпуска, мы были неразлучны. Но не говорили о чувствах и почти не прикасались друг к другу: мне было всего 14, а ему 15. При прощании мы слегка обнялись и обменялись телефонами. Томас жил примерно в ста километрах от моего города.
Неделю спустя он, его отец и мать приехали на мой день рождения. Когда почти все гости разошлись, мы с Томасом вышли прогуляться: я хотела показать ему наш район. Вернувшись, застали наших родителей за беседой, их лица показались мне очень серьезными. На следующий день они сообщили мне, что Томас – трансгендер, а значит, в физическом смысле – девочка. Как ни странно, моей первой реакцией был смех: это неправда, он выглядел совершенно нормальным мальчиком. Но потом я поняла, что вряд ли меня разыгрывают, и расплакалась. Реакция отца лишь усилила мою растерянность. “Надеюсь, вы еще не целовались? Может, ты лесбиянка?” – спросил он.
“На следующий день они сообщили мне, что Томас – трансгендер, а значит, в физическом смысле – девочка”.
Вскоре после этого Томас пригласил меня и моих родителей на свой день рождения. Увидев его, я испытала облегчение. Он был обычным парнем, ничего “трансгендерного” я в нем не заметила. И я любила его. Я внушила себе, что старшие все придумали. У нас были сложные семейные отношения и, наверно, они просто не желали мне счастья. Но вскоре я получила от Томаса электронное письмо, в котором он все объяснил. Он писал, что уже давно принимает гормональные таблетки, благодаря которым у него не растет грудь и нет месячных. Но официально он стал “Томасом” лишь несколько недель назад. Он извинялся, что не решился рассказать обо всем сразу. И признавался, что я ему очень нравлюсь. Он знал, что мои родители настроены против него, и надеялся, что я не поддамся их влиянию.
Я тут же уничтожила это письмо, поскольку отец и мать запретил мне общение с Томасом. Они считали такую связь лесбийской и хором кричали, что у меня с ним никогда не будет детей. Они были католиками и придерживались исключительно традиционных взглядов на любовь и семью. Я притворилась, что подчинилась им, но между тем продолжала тайно переписываться и перезваниваться с Томасом. Один раз мы увиделись. Дома я придумала правдоподобное объяснение моей отлучки. Но в итоге наш контакт постепенно сошел на нет, поскольку мне было тяжело постоянно притворяться и лгать. Вскоре у меня появился ‘обычный‘ парень. Однако для меня он был скорее другом, чем возлюбленным, и наши отношения продлились недолго.
“Томас не торопил меня, но все настойчивее требовал ясности: серьезны ли мои намерения, станем ли мы парой?”
Три года я не видела Томаса, но вспоминала о нем каждый день. В итоге я написала ему, и мы встретились. Нам было 18 и 19 лет. Он был все тот же: смелый, энергичный и жизнерадостный. Родителям я ничего не рассказала, но теперь это не было проблемой: я уже давно не отчитывалась перед ними о каждом проведенном дне. Мы с Томасом начали встречаться. О его трансгендерности мы не говорили, и я об этом почти не думала – нам было просто хорошо вместе. Тем не менее я не могла решиться на близость, мы лишь целовались и один раз провели вместе ночь. Без секса – к этому я была еще не готова. Томас не торопил меня, но все настойчивее требовал ясности: серьезны ли мои намерения, станем ли мы парой? В глубине души я отвечала “да”, но с в то же время боялась дать ему ложные обещания. Спустя полгода мы расстались. У Томаса появилась новая подруга, а у меня новый друг.
Прошло еще четыре года. Я снова была одна, моя личная жизнь никак не ладилась. И опять рядом со мной появился Томас. Он написал, мы встретились, и казалось, что вовсе не разлучались. Мы оба стали старше, обрели жизненный опыт и могли почти без стеснения говорить о трангендерном переходе Томаса. Он рассказал, что его матка удалена, но от хирургической коррекции пола он отказался. Для меня это не имело значения. Однако секс с ним по-прежнему оставался проблемой. При виде его обнаженным я пугалась, а в постели и вовсе впадал в ступор. Ситуация казалась мне безнадежной, я плакала и даже предлагала Томасу оставить меня. Он же сохранял оптимизм и спокойствие, говорил, что нам некуда торопиться, и что с со временем все получится. Его уверенность помогла мне постепенно преодолеть боязнь и скованность, и интимная близость стала приносить нам обоим все больше радости. Еще никогда я не была так счастлива.
Я рассказала о Томасе моим друзьям и знакомым, мне не терпелось познакомить его с ними. Я была уверена, что они – как люди свободомыслящие и толерантные – будут рады за меня. Но оказалось иначе – многие удивились моему выбору. Нас начали обсуждать в социальных сетях. Я думала, что личное знакомство с Томасом все изменит: он всех покорит своими энергией и обаянием. И не ошиблась: я видела, что он и в самом деле нравился людям. Однако злословия и пересуды продолжались. Томас пытался смеяться над этим, говорил, что сплетники сами – жертвы своих ограниченных взглядов. Он держался храбро и независимо. Но я замечала, что ему больно.
“…Я полностью прекратила контакт с отцом. Это было непростое решение, и я очень переживала”.
Мои родители к тому времени разошлись. Мама не удивилась, узнав, что я и Томас снова вместе. Она тепло приняла его и извинилась за свое прошлое поведение. Я была тронута до слез. Отец же был вне себя. Он и его новая жена ежедневно посылали мне унизительные сообщения, в которых упорно именовали Томаса “она”. В итоге я полностью прекратила контакт с отцом. Это было непростое решение, и я очень переживала. Томас утешал и поддерживал меня, но, наверно, чувствовал и свою косвенную вину.
Прошло три с половиной года, и все это время негатив извне медленно, но верно подрывал наш союз. Мы оба устали и решили, что для нас обоих лучше расстаться. Для меня наступил очень тяжелый период. Мне безумно не хватало Томаса, я пыталась возобновить контакт с ним, но он не отвечал на мои письма и звонки. Я обратилась за помощью к психологу. Думаю, что беседы с ним помогли мне избежать тяжелой депрессии. К настоящему моменту я не видела Томаса больше года, но недавно мы снова начали переписываться – как друзья. Не исключаю, что жизнь снова сведет нас. Как бы то ни было я всегда буду любить Томаса. Мне абсолютно безразлично, что он родился в женском теле. Жаль, что не все это понимают.
