“Угрожают прирезать”. Последствия акции ЛГБТ-активиста в День ВДВ
Активист ЛГБТ-движения “Каллисто” Ярослав Сироткин в День ВДВ вышел на улицу Кирова с плакатом “Геи тоже служат в ВДВ”. Ярослав с радужным флагом на плечах прошел по центру Ярославля и встал в одиночный пикет. Несколько неизвестных человек в присутствии полицейских избили активиста. Ярослав написал заявление в полицию по факту нападения. После этого активист стал получать угрозы убийством.
Анатолий Каширин, председатель ярославского отделения межрегиональной общественной организации “Союз десантников”, в интервью изданию 76.Ru сказал об избитом активисте так: “Я его даже геем после этого не хочу называть, только правильным русским словом на букву “п”. Они ошибочно полагают, что их попытки борьбы за свои права им помогут. После подобного их будут только еще больше ущемлять. Россия – не та страна, здесь никогда не будет “родителя № 1” и “родителя № 2”. Все это произошло спустя месяц после того, как Владимир Путин заявил, что в России нет и не будет ограничений прав по признаку сексуальной ориентации. О своей акции и ее последствиях Ярослав Сироткин рассказал Радио Свобода.
– Ярослав, Анатолий Каширин в интервью “Вести.Ru” сказал, что готовит встречное заявление на вас. Он называет вас провокатором и видит в ваших действиях некое нарушение законодательства. Что вы думаете об этих обвинениях?
– Нет такого юридического понятия “провокация”. Я, как гражданин России, могу в любой день выйти на одиночный пикет в общественное место. Право человека на свободу слова и совести охраняется Конституцией. Во время присяги военные клянутся свято соблюдать Конституцию Российской Федерации. Мне странно, что Анатолий Каширин, депутат муниципалитета Ярославля, будет защищать гомофобов, которые меня избили за высказывание собственного мнения. Каширин, комментируя нападение на меня, использовал гомофобную риторику и, будучи в статусе председателя общественной организации и депутата, показал своим примером, в каком ключе надо говорить о людях-ЛГБТ.
– В этом году 2 августа в Москве произошла массовая драка десантников с сотрудниками Росгвардии. После это СК возбудил уголовное дело за применение насилия в отношении представителя власти. Почему вы решили выйти на одиночный пикет в День ВДВ?
– Когда я стоял в пикетах, то часто слышал от прохожих фразу: “Вышел бы ты с таким плакатом в День ВДВ”. День ВДВ считается днем, когда десантники могут позволить себе очень многое. Общество снисходительно воспринимает их поведение, которое нередко перерастает в насилие. Очень странно, что в День ВДВ города, можно сказать, брошены на волю людей в форме десантников. Скорее всего, настоящих бойцов ВДВ среди них не так уж много. По моему мнению, День ВДВ связан с гомофобной риторикой, как и армия в целом. К сожалению, тюремная культура, из-за которой в российское общество проникли гомофобные установки, влияет на армию тоже. Я с уважением отношусь к военным, среди них много достойных людей, но, на мой взгляд, в армии используют инструменты насилия и подавления личности. Мы знаем много случаев, когда солдаты погибали в армии из-за дедовщины. Я бы хотел, чтобы армия стала свободной и от насилия и от гомофобных установок. В этот день я вышел с плакатом “Геи тоже служат в ВДВ”, чтобы сказать, что черты, которую пытаются провести между людьми-ЛГБТ и остальным обществом, не существует. Многие мои знакомые люди-ЛГБТ служили в армии. Документ “Расписание болезней”, содержащий перечень заболеваний для определения годности к военной службе, не признает гомосексуальность основанием для освобождения от армии. То есть люди-ЛГБТ выполняют свой воинский долг, рискуют жизнью, но не могут пользоваться различными государственными сервисами наравне с гетеросексуалами. Например, в России нельзя заключать однополые браки. Однополые пары не могут усыновлять детей. Мизулина с соратниками предложила законопроекты в Семейный кодекс, которые еще больше дискриминируют ЛГБТ. Я хотел показать это несоответствие и несправедливость. Еще я хотел показать: люди-ЛГБТ – часть общества, они есть во всех социальных группах и профессиональных сообществах, в том числе в армии, полиции и прочих силовых структурах. Чтобы гомофобы о нас ни думали, мы не феечки в розовых юбочках, а люди, способные обращаться с оружием и защищать Родину. Многие из нас патриоты своей страны и готовы на многое ради нее, только Родина к нам относится не очень хорошо.
– Как проходила ваша акция? В какой момент на вас напали?
– Я шел с радужным флагом на плечах от колонны, построенной в честь 1000-летия Ярославля, до улицы Кирова. Там я встал с плакатом, на одной стороне которого было написано “Геи тоже служат в ВДВ”, а на другой “2 августа без гомофобии”. У меня был еще один плакат с текстом “Осторожно – пропаганда традиционных ценностей”. Большинство прохожих реагировали на меня адекватно. Они улыбались и фотографировали пикет. В какой-то момент некая женщина стала кричать, что меня побьют. Мимо меня проходили два человека в тельняшках. Один – с флагом ВДВ, другой – без флага. Они предложили мне уйти, я ответил, что имею право стоять в пикете. После этого человек без флага напал на меня, ударил по лицу и сломал очки. Потом он нанес удар в живот. Полицейский пытался меня заслонить, но агрессор бил меня из-за спины полицейского. К нам подошли люди в спортивной одежде. Один из них преследовал меня и с наскока пинал в живот. Журналистка издания “7х7” Александра Яшаркина снимала нападение на видео. Один из десантников сказал Александре, что убьет ее, если видео появится в интернете.
– Александра Яшаркина подтвердила Радио Свобода, что ей угрожали. Она попросила написать, что не была организатором или участником акции. Александра снимала акцию на видео как журналист. Полиция как себя вела в этой ситуации?
Многие из нас патриоты своей страны и готовы на многое ради нее, только Родина к нам относится не очень хорошо
– Полицейских было двое: мужчина и девушка. Они пытались усмирить нападавших на меня людей. Полицейские вызвали сотрудников дежурной части. Инспектор первым делом спросил меня, зачем я провоцирую людей. Двоих из нападавших задержали, я не помню, каких именно. Я поехал в участок писать заявление, затем пошел делать медицинскую экспертизу. Она показала рассечение кожи над бровью, ушибы, синяки и ссадины. Я буду добиваться наказания напавших на меня людей, но пока никто не вызывал меня для дачи показаний.
– Вам угрожали после нападения?
– Как обычно, присылают в личку угрозы убить и прирезать, скидывают фотографии ножей и кулаков, обещают найти мой домашний адрес. Угрозы пишут с пустых аккаунтов. Люди с настоящими аккаунтами меня оскорбляют. Я иногда вступаю с ними в диалог. Одному из гомофобов я написал, что могу подать на него в суд за оскорбление, но не буду этого делать, потому что не желаю ему и его семье зла. Он ответил, что боится, что такие, как я, “запропагандируют” его ребенка. Я объяснил ему, что нет исследований, доказывающих, что на формирование сексуальной ориентации влияет созерцание ЛГБТ-активистов, стоящих в пикете.
– Ярослав, вы как минимум год почти каждую неделю выходите на одиночные пикеты против гомофобии. Как вы думаете, эти действия могу изменить отношение общества к ЛГБТ?
– После голосования по поправкам к Конституции мне стало очевидно, что перемены в России наступят не скоро. Но они обязательно наступят, и, возможно, я своими действиями вношу в это небольшой вклад. Молодые люди, и гетеросексуалы, и ЛГБТ, более чувствительны к политическому фарсу, которым окружена тема ЛГБТ, чем старшее поколение. Молодежь видит лицемерие и двойные стандарты по отношению к негетеросексуалам. Я надеюсь, что мой пример позволит им быть смелее. Ведь то, что происходит сейчас, придется разгребать сегодняшним двадцатилетним.
– Владимир Путин неоднократно говорил, что в России нет дискриминации по признаку сексуальной ориентации. Но в России приняты и продолжают приниматься гомофобные законы. Как вы это объясняете?
– Поведение Путина я объясняю экономическим и политическим расчетом. Он хочет выглядеть просвещенным и праведным правителем, чтобы не отпугивать своих политических и экономических партнеров из развитых стран. Гомофобия – это часть неких “традиционных ценностей”, которыми пытаются заткнуть дыру на месте идеологии, развалившейся после распада Советского Союза. Никто не знает, что такое эти традиционные ценности. Кто-то считает, что это семья, дети и многодетность. Но такие ценности близки и людям-ЛГБТ. Другие думают, что традиционные ценности – это религия. У третьих традиционные ценности – это ностальгия по Советскому Союзу. Мне как-то гомофобка написала сообщение в социальной сети, что в Советском Союзе “все было правильно, все заботились друг о друге, а в сердце у нас был “Моральный кодекс строителя коммунизма”. На мой взгляд, традиционные ценности в сознании людей – это какая-то мешанина. Во имя этих ценностей одни идут крестным ходом, другие – на митинг с кумачом, третьи – избивать ЛГБТ-активистов. По сути, это формальный повод для любого беспредела и насилия. Самое страшное, что эти традиционные ценности идут, попирая права человека, вразрез с русской культурой и традицией.
– Нападение на вас людей в форме ВДВ вызвало общественный резонанс. Некоторые комментаторы и журналисты написали, что вы заработали себе кейс для политэмиграции. Что бы вы могли ответить этим людям?
– Мне совсем не интересна эмиграция. Если я получу беженство, то не смогу увидеть друзей и родных. Я не стараюсь что-то выгадать для себя, я хочу сделать лучше для всех. Я люблю Россию и пытаюсь изменить ее к лучшему. Мне кажется, подобные предположения не делают чести моим комментаторам и критикам.
– Что вы думаете о законопроектах в Семейный кодекс, которые лишат трансгендерных людей возможности заключать браки и усыновлять детей?
– Людоедская и бессмысленная инициатива. Сейчас брак как институт находится в кризисе. Государству лучше было бы поддерживать любой институт брака. Вместо этого чиновники собираются развалить уже существующие союзы. Эти законопроекты абсурды: например, трансгендерных людей хотят обязать восстановить свидетельства о рождении с данными, которые были в них до трансгендерного перехода. Зачем нужен такой объем работы и кто за него будет платить? Я читал законопроекты Мизулиной, и они очень сомнительны в разных отношениях, не только в тех, которые касаются ЛГБТ. Например, эти законы запрещают изымать детей из семьи до решения суда. Но если ребенок в семье подвергаются насилию, как социальные службы его смогут обезопасить?
– В прошлом году вы вышли на акцию, посвященную дню отмены статьи 121 УК РСФСР, карающей за однополый секс. Тогда вы работали учителем информатики в общеобразовательной школе. В интервью Радио Свобода вы сказали, что хотели служить в армии, но вас не взяли по состоянию здоровья. Почему вы хотели служить в армии?
– В школе, где я учился, было много детей из семей силовиков. Нас воспитывали в патриотическом духе и даже водили на экскурсию в офис ФСБ. В юности у меня были более простые взгляды на многие вещи, чем сейчас, и я решил, что лучший способ помочь своей стране – это пойти служить в армию.
– Недавно гомофобы избили ярославского ЛГБТ-активиста Александра Деррека. Как это произошло? Удалось вам найти и наказать напавших?
– На Сашу напали, когда он разговаривал с друзьями на улице около Знаменской башни. Я в этот момент стоял на пикете с плакатом “Однополые семьи – опора России”. Саша не участвовал в акции и ничем не выделялся. Неизвестные стали придираться к внешнему виду Саши. Пока двое из них закрывали собой камеры наблюдения, один ударил Сашу в грудь и лицо. Я думаю, это нападение было спланированным. Саша написал заявление в полицию, но нападавших не нашли, – рассказал Ярослав Сироткин.
