”У меня был сын и необычайно красивая дочь. Теперь два сына”
Уже совсем маленькой Эке чувствовала, что она отличается от других. В четырех-пятилетнем возрасте она представляла, что все девочки однажды проснутся мальчиками, и была уверена: когда ей исполнится шесть, это случится и с нею.
Согласно свидетельству о рождении, живущая сейчас мужчиной Эке (20) родилась женщиной, и ей чрезвычайно повезло. Мама поняла ее на пути признания истинного пола и поддержала безусловной любовью, которая постепенно растворяет горечь.
Поддержка родителей и друзей была очень важна для Эке: ”Я не могу себе представить, как трудно приходится тем, чьи родители говорят — это можно вылечить или это просто этап. Если ребенок уже набрался смелости рассказать матери или отцу о половой дисфории (форма болезненно-пониженного настроения, противоположность эйфории — прим.ред.), то такая реакция будет очень болезненной”.
Прекрасная девушка
”Она была необычайно красивой девочкой с длинными густыми вьющимися волосами, — вспоминает мама Эке. Когда она шла гулять с бабушкой в парк, люди подходили полюбопытствовать, чей это ребенок, не снимаются ли его родители в кино. Парикмахер предсказал, что она вырастет в прекрасную принцессу, о которой будут вздыхать все мальчики.”
Разве что в куклы этот ребенок не играл. В машинки тоже. Он рисовал. На многих рисунках изображен луноход, опускающийся на Луну: ”Я жила в мире своих фантазий”, — говорит Эке.
В переходном возрасте Эке начала носить одежду для мальчиков, и ее мама снова слушала комплименты от знакомых. Какой классный стиль мальчишки, восхитительная девушка-Гаврош! ”И я все еще ничего не понимала”, — признается мама.
Но какое-то беспокойство все же было: Эке часто болела, ей приходилось то и дело бегать по врачам. В пубертате Эке была такой печальной и несчастной, что ей требовались доктора.
Вылечили все физические недуги, но безмерная грусть не прошла. Наконец один врач догадался: должно быть, это депрессия. ”Было обидно, — вспоминает Эке, — тем более, что я не понимала, почему у меня это и откуда оно взялось. На самом деле все было хорошо. Я не знала, с чего это разрушительное чувство. Не могла подниматься по утрам. Это опустошало.”
Когда к разочарованию матери Эке отстригла свои красивые волосы и начала одеваться по-мальчишески, она еще ничего не знала о трансгендерных людях. Конечно, ей на глаза попадались материалы из зарубежных СМИ, например, статья ”Китайский транссексуал сделал платье из презервативов”, но, естественно, она не ассоциировала себя с подобного рода ”новостями”. Хотя начала потихонечку исследовать вопрос в Интернете — пока однажды пазл вдруг не сложился.
Эке тогда было 14 лет. Первой фазой было отрицание. ”Я хотела, чтобы это было не про меня. Хотела поставить все на паузу”, — говорит Эке. ”Я не желала этим заниматься. Придержала полученные сведения и собиралась просто жить дальше”. Довольно скоро стало ясно, что это невозможно.
Нужно было побеседовать с мамой, но как? Как говорить о том, что пугает тебя, как никогда прежде? Проще написать, решила Эке. ”Я просто засыпала однажды вечером, когда она принесла мне письмо, — вспоминает мама. — Я должна сообщить тебе нечто важное, сказала она. Хотя к тому времени я уже кое о чем догадывалась, потому что ее внешность уже была совершенно мальчишеской”.
Страх. Печаль. Горечь
Как чувствует себя мать, чей ребенок заявляет, что она не та, кем мир и родители считали ее до сих пор? ”Страх. Печаль. Горечь. Очень много разных эмоций одновременно”, — подыскивает слова мама.
Она никогда не плакала из-за того, что поразило еe, но до сих пор, когда говорит об этом, глаза на мокром месте: ”Может быть, это тоска. Моя тоска тянется медленно и постоянно. Я хотела бы выкричать эту боль, но не смогла”. Глаза Эке полны сочувствия и участия: ”Мама, ты же меня не потеряла, — тихо говорит он. — На самом деле я здесь, существую, и я счастливее, став самим собой. Ведь родители того и хотят, чтобы их дети были счастливы”.
Эке знает, что многие родители трансгендерных детей будут скорбеть, как будто их ребенок умер. Они с мамой обсудили, почему не хотят преодолеть горечь и в чем причина: ”Вероятно, все дело в моих эгоистичных мечтах и желаниях, — признается мама. — Еще когда ребенок находится в утробе матери, она начинает мечтать. Я тоже мечтала о том, чтобы моя дочь пошла в университет, создала счастливую семью, а я стала бабушкой… Когда приходят эти новости, фантазии рушатся, и требуется время, чтобы понять: они были эгоистичны и ничего не стоили”. Даже у отца вначале, когда он узнал о ситуации, на глазах выступили слезы.
Как Эке проходил комиссию Сил обороны
”В комиссию Сил обороны входил хирург-ортопед, который спросил, были ли у меня какие-либо операции. Я сказал, что прооперирована грудь. Он спросил, почему. Я объяснил, что родился женщиной и имел грудь. Тогда-то все и началось. На первый взгляд, ты вроде нормальный, но, оказывается, совершенно сумасшедший! Хирург обиделся, что это я вообще несу, в Эстонии таких операций не делают, порекомендовал смотреть меньше западных фильмов. Так как у меня был в целом хороший опыт общения с медицинской системой, я в замешательстве оторопел. Ни слова не мог проронить, хотя задним числом полагаю, сумел бы высказаться”.
Фотоальбомы спрятать
В начале пути все члены семьи Эке чувствовали себя cкверно. Сама Эке была чрезвычайно уязвима. Все альбомы, где были ее девичьи фотографии, пришлось убрать с глаз долой. Для мамы это было болезненно. Каким образом скрыть прошлое своей семьи, а с ним и саму себя?
Мать выбрала дипломатичный подход и разбиралась со своими чувствами спокойно, втихомолку. Отец своих эмоций даже не выражал. Брат Эке, похоже, справился легче всех: ”Он ко мне привык, — говорит Эке, — и никогда сознательно не говорил ничего такого, что могло бы причинить мне боль”.
Еще до того, как можно было начинать признание пола — гормональная терапия разрешена с 18 лет, — необходимо было разобраться с тяжелой депрессией Эке. К середине обучения в гимназии Эке больше не могла ходить в школу, потому что ей было невмоготу находиться в одной комнате с другими.
Она сменила школу и окончила гимназию, где дистанционное обучение было нормой задолго до коронавируса. К настоящему времени Эке уже два года получает гормональную терапию и с самого ее начала смогла отказаться от антидепрессантов.
Эке также пришлось пройти комиссию доктора Имре Раммуля, который дает разрешение начать признание пола. Эке и его мать считают, что в такой комиссии нет необходимости и что в ее функционировании есть элемент, унижающий достоинство человека: ”Такой комиссии вообще быть не должно, — взрывается Эке. — В развитых странах нет такого, чтобы кто-то другой решал, кто ты есть или кем не являешься. На мой взгляд, это решает человек сам”.
После года гормональной терапии нужно снова обратиться в комиссию, чтобы получить разрешение на операции по хирургической коррекции.
Безусловная любовь
Эке окружила себя друзьями, для которых ее превращение не создавало проблем. Никто из друзей не исчез из-за ее трансформации. К тому времени Эке уже более полугода была в отношениях с парнем.
С точки зрения ориентации Эке описывает себя как пансексуала, то есть человека, для которого пол партнера неважен. Но он не против, если кто-то считает его бисексуальным. ”Вы можете быть на 90 % гетеросексуалом и на 10 % гомосексуалистом”, — приводит он пример широкого спектра возможностей.
Сейчас Эке учится в Балтийской школе кино и медиа BFM и в музыкальной школе им. Георга Отса, освоился и чувствует себя хорошо. Как бы ни сложилась его профессиональная жизнь, она, скорее всего, будет связана с музыкальной самореализацией. Эке уже пишет музыку, у него есть инди-поп-группа, чьи выступления, к сожалению, отложены из-за коронавируса. Но когда он пройдет, Эке с его группой наверняка снова можно будет увидеть на сцене.
Трансгендеры нуждаются в психологическом консультировании
Пациенты-трансгендеры нуждаются в гораздо более объемной психотерапии, чем они получают сейчас. На самом деле они ее почти не получают, так как в Эстонии нет специалистов по их проблемам, — говорит эндокринолог-гинеколог Майе Вяли, которую посещали большинство трансгендеров Эстонии.
Часто люди, которые начали или хотят начать признать пол, оказываются на учете у психиатра, в основном с депрессией и расстройствами личности. Психиатр назначает им антидепрессанты, но на самом деле им нужно психологическое консультирование. Это совершенно необходимо, поскольку они часто не столько в депрессии, сколько в замешательстве, не понимают, что происходит или как с этим справляться.
История Эке целиком позитивна, и таких все больше, но, к сожалению, не у всех трансгендеров дела складываются хорошо. Сейчас у меня зарегистрированы около ста пациентов, примерно 30 % из которых бросают лечение на полдороге, так как у них нет работы или стабильного дохода.
Однако в случае гормональной терапии очень важно, чтобы она проводилась регулярно, чтобы в ней не было перерывов. У них часто нет денег, чтобы приехать на обследования, но раз в год необходимо обязательно проводить гормональные и биохимические анализы.
Зачастую транссексуалы не вписываются в рабочую или учебную группу и остаются ”одинокими волками”, у которых нет товарищей до или после коррекции пола. В последнее время я не видела ни одного счастливого пациента-трансгендера, хотя они собрали все документы, необходимые для смены пола, и начали гормональную терапию.
За последние 15 лет 13 человек переехали жить за границу, как правило, из-за негативного опыта в сфере здравоохранения и социальной дискриминации. Однако и в других странах они часто бывают недовольны медицинскими и вспомогательными службами.
