«Судья разговаривала со мной, как с уголовником». ЛГБТ-активист рассказал, как усыновил ребенка с ВИЧ
Открытый гей и активист ЛГБТ-сообщества Егор Овчинников рассказал порталу «Такие дела», через что ему пришлось пройти, чтобы усыновить ребенка со страшным диагнозом.
Сашина медкарта могла бы отпугнуть почти любого усыновителя: ВИЧ, гепатит С, порок сердца. Отец неизвестен, мама — наркоманка, с которой еще предстояла тяжба по лишению родительских прав.
Егор собирался растить ребенка в одиночку, поэтому подошел к подготовке со всей ответственностью: посещал школу приемных родителей, собрал необходимые документы, привел в порядок квартиру. Одинокий мужчина с хорошей зарплатой и жилплощадью, в органах опеки по месту жительства благополучно получил заключение о праве быть усыновителем. Как оказалось, это право ничего не значит, если речь идет об отце-гее и о «спидозном» ребенке: на комиссии по усыновлению началась настоящая травля.
«Нашли мое интервью в одном журнале на тему ЛГБТ, материалы на разных стремных сайтах воцерковленных националистов, где меня называют защитником интересов извращенцев и содомитом. Все это распечатали и на товарищеском суде потрясали этой папкой, расспрашивая о моей сексуальной ориентации и ЛГБТ-деятельности. И поскольку у людей уже сложилось мнение обо мне, все, что я говорил, они трактовали по-своему».
«Судья разговаривала со мной, как с уголовником, — рассказывает Егор. Я тогда понял, что им плевать на ребенка. Важно не облажаться и не отдать ребенка извращенцу. А то, что Сашка будет в детдоме вместо того, чтобы жить в семье, это не важно». Он никогда не боялся говорить о своей ориентации открыто, считая, что если не показывать страх, недоброжелатели отступят. Но для того, чтобы добиться усыновления, ему пришлось отказаться от многих своих слов.
Женившись на подруге, он принес в опеку свидетельство о заключении брака, приложив к нему объяснительную, в которой отрицал написание статей. Предварительно он удалил из Интернета все материалы, в которых была его фамилия — все это должно было закрыть вопросы об ориентации. Он приносил справки о консультации в СПИД-центре, добровольно прошел психологическое тестирование. Результаты ему не возвращали или возвращали с ложными диагнозами. К тому времени он навещал Сашу каждую неделю в течение полугода, и тот уже звал его папой.
Центральный орган опеки разослал пакет с распечатками из Интернета во все инстанции — в суд, в опеку Егора по месту жительства, в Департамент труда и социальной защиты, в детский дом, сопроводив их жесткими характеристиками. Но опека по месту жительства и детский дом Саши поддержали Егора. Уже не на что не надеявшийся, 30 декабря, под самый Новый Год, Егор получил положительное психологическое заключение и разрешение забрать ребенка.
«То, что мне удалось это сделать, скорее исключение. Так не должно было случиться в нашей системе координат. Видимо, мой план сработал — я их достал. Они просто поняли, что я не отступлюсь. Я, наверное, первый человек, который имел наглость пойти против этой системы, будучи открытым геем», — говорит Егор.
Первое время, по признанию Егора, Саше было трудно адаптироваться после детдома, но сейчас, спустя несколько месяцев, живет обычной детской жизнью — ест, спит, играет и собирается на лето к бабушке и дедушке на дачу. Диагнозы «гепатит» и «ВИЧ» с него сняли.
Свою ориентацию от сына Егор скрывать не собирается, и готов все объяснить Саше, когда он станет задавать вопросы.
