“Сотрудник спрашивал, можно ли стать геем благодаря интернету”
В Набережных Челнах администратора закрытой группы гей-знакомств оштрафовали на 50 тысяч рублей. Молодого человека обвинили по статье о “пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних” (ст. 6.21 КоАП). “Idel.Реалии” связалось с ним при помощи юриста “Российской ЛГБТ-сети” Александра Белика. Молодой человек рассказал, как проходили его встречи с сотрудниками ФСБ и как он представляет свое будущее в России. Герой публикации попросил не называть его имя.
— Как силовики начали вас преследовать?
— Все началось с нежданного звонка сотрудника ФСБ и приглашения на беседу, которая по факту вылилась в протокол.
— Вы понимали, для чего он вас приглашает?
— Изначально по телефону причину вызова сотрудник мне не сообщил. Сказал только, что “поступила жалоба”. Потом я провел четыре часа в здании ФСБ в Набережных Челнах и тоже без причин пока разговор не зашел о группах во “ВКонтакте”. Только тогда я стал догадываться, почему я там.
Вообще сотрудника больше интересовала моя политическая позиция: протесты, в том числе и ЛГБТ-активистов, знаю ли я участников, участвую ли в акциях, сколько представителей ЛГБТ-движения в городе, где собираются и так далее. Я неоднократно спрашивал, по какой жалобе меня вызвали. Сотрудник отвечал, что якобы поступила анонимная жалоба на их сайт со списком групп во “ВКонтакте”, где происходит совращение малолетних. Он уточнил, что они обязаны это проверить. По его словам, эта жалоба поступила в феврале 2019 года, но “руки дошли” только в августе. Текст жалобы мне никто не показывал.
Рассчитывать на хоть какую-то искренность от сотрудника ФСБ не приходилось. Была ли та жалоба, не было — неизвестно. По его словам, аналогичная жалоба поступила в прокуратуру.
Примерно через неделю после этого сотрудник ФСБ сам позвонил мне и пригласил в прокуратуру города. Там уже лежало мое готовое пояснение, переписанное с того, что написал сотрудник ФСБ при нашей первой встрече. Не очень охотно они позволили мне внести небольшие правки в это пояснение. Мне сказали, что подумают возбуждать дело об административном правонарушении или нет. На следующий день дело было возбуждено.
— Расскажите о нахождении в здании ФСБ. В каком помещении вас держали четыре часа?
— У них есть комната для допросов, как я понимаю. Заходишь в здание, оставляешь все вещи в камере хранения (ящики как в магазинах) и сидишь ждешь, когда позовут. Мне сказали пройти в комнату, я зашел, а дверь за мной закрылась на магнит, сидел еще полчаса, ждал пока кто-то соизволит подойти. Стул и стол, в углу камера, на окне решетки. Не страшно, но обстановка давит психологически, не располагает к “беседам”.
— Что вы ответили на вопросы сотрудника ФСБ?
— Все мои ответы сводились к тому что я аполитичен, не интересуюсь и не участвую в различных акциях политических или не политических. Естественно, я вижу, знаю о них из новостей, но если бы кто-то предложил мне в них участвовать, я бы отказался.
Так же сотрудник спрашивал, можно ли стать геем благодаря интернету. Я ответил, что это полный бред. Я спросил, захотелось ли ему стать геем после увиденных публикаций в группе. Вопрос, конечно, риторический, но вызвал ухмылку вместо ответа.
Сам сотрудник моложе меня. Старался, конечно, вести беседу корректно, пытался расположить меня, но это не то место и не тот человек, чтобы быть расположенным к беседе.
— Вы подтвердили, что вели модерацию страницы?
— Да. В разговоре сотрудник уделял много внимания имиджу ФСБ. Давал нелепые пояснения о том, что они должны знать все, что происходит, обо всех активностях, реагировать на все жалобы, а вообще они как будто белые и пушистые.
Он назвал мне две группы, в которых я состоял. Я очень удивился, потому что знал и помнил только об одной — закрытой. Он настаивал именно на двух — одной открытой и другой закрытой. Только в конце беседы он дал мне переписать ссылку на вторую группу, о которой я даже не помнил, из которой давно вышел и не считал себя ее администратором. Даже на моей странице во “ВКонтакте” в разделе администрирования групп ее не было.
— Как давно вы вышли из этих групп?
— Вышел я ориентировочно в 2010 году только из открытой группы, созданной в 2008 году. Вторая же — закрытая, и я до сих пор являюсь ее администратором.
— Как быстро вы нашли адвоката после того, как узнали о возбуждении административного дела против вас?
— Я в общем-то всегда знал о существовании правозащитных организаций, в том числе защищающих права ЛГБТ. В новостях так или иначе по стране возникали различные инциденты с представителями ЛГБТ. После того как я получил в прокуратуре постановление о возбуждении дела, я начал сам искать судебную практику по данной статье и заодно правозащитные организации. Попытался выйти на связь с различными СМИ, в которых мог бы найти поддержку. Нашел несколько правозащитных групп. Путем субъективного анализа выбрал самую крупную, в которой было видно, что деятельность ведется и обратился к ним. Через некоторое время со мной вышел на связь их юрист. С его помощью мы нашли в городе адвоката, с которым я теперь и контактирую.
— Расскажите про суд. Как он проходил?
— В целом ощущения от суда неоднозначные. Первое заседание перенесли почти на три недели только потому, что представитель прокуратуры был занят и не явился. Перед процессом в коридоре с адвокатом мы видели, как прокурор зашел к судье, которая рассматривала дело.
В последующем сама судья с виду была очень уставшей и безынициативной. Иногда сложно было расслышать что она говорила, потому что говорила очень тихо.
Мой адвокат заявил ходатайство о лингвистической экспертизе, но судья его отклонила, так как посчитала ненужными особые познания при оценке текста и картинок — скриншотов со “ВКонтакте”, на которых и основывается обвинение. Так же прокурор сказал что-то вроде: “Тут итак все понятно, зачем нужна экспертиза”. Иногда в речи прокурора проскальзывал разговорный лексикон, совсем далекий от юридического. Например, в прениях сторон доводы звучали примерно так: “Я считаю, что привлекаемое лицо виновно, потому что виновно, в скриншотах же все есть”.
Суд не услышал наши доводы о том, что многие сообщения в группе, которые вменяются мне, публиковали другие пользователи более года назад, вплоть до 2008-го. Они никак не могут рассматриваться в силу исковой давности по КоАП. Эти сообщения были обычными объявлениями о знакомствах. Также суд проигнорировал наши доводы о скриншотах, сделанных с нарушениями. На них были нарисованные подписи, они частично редактировались, были замазаны части с именем пользователя. Все это недопустимо.
В деле был и протокол опроса одного единственного несовершеннолетнего, который состоял в закрытой группе. Он говорил, его заинтересовала тема гомосексуальности, потому что он где-то в Италии увидел целующуюся пару, в последующем сам нашел по ключевым словам эту группу и вступил в нее. В конце он сказал, что в данной группе идет вовлечение несовершеннолетних и гей пропаганда. Эта фраза явно дописана сотрудником ФСБ, ибо несовершеннолетние так не выражаются казенно.
Суд не учел наши аргументы. В целом было одно заседание, которое длилось час. По итогу судья вынесла обвинительный вердикт и назначила мне штраф в 50 тысяч рублей в доход государства.
— Вы согласны с тем, что нарушили закон?
— Конечно же, нет! Это я и заявил в суде. Я не согласен и со статьей в принципе. На мой взгляд, в моих действиях ли, бездействиях ли (которых никак не могло быть, т.к. пропаганда сама по себе предусматривает активные, подчеркну, действия) не было состава правонарушения. Не я лично, не от имени групп и даже не те пользователи, что выкладывали в группе на стене объявления о знакомстве, не пропагандировали однополые отношения среди детей или взрослых. Суд даже не захотел вникать, что есть пропаганда, а что ею не является.
— Судья как-то выражала свое отношение или мнение к вам как к представителю ЛГБТ-сообщества?
— Нет, сама судья, как и прокурор не давали вообще никаких своих оценочных суждений или высказываний лично в мой адрес, либо в адрес представителей ЛГБТ в целом.
— Ваши близкие знают об этом деле?
— Нет.
— Вы скрываете свою ориентацию от друзей, родителей, коллег?
— В разных случаях по-разному. Круг моих друзей состоит либо из самих представителей ЛГБТ, где скрывать собственно нечего, либо из лояльно настроенных людей. Есть и те, кто, возможно, догадывается, но они тактично не спрашивают, а я не стремлюсь афишировать. Я считаю, сексуальная ориентация дело сугубо личное. Это не какая-то заслуга, что бы ее демонстрировать и афишировать. Если не спрашивают, то и не говорю. Естественно, если спросят малознакомые или коллеги, я тактично уйду от ответа. Для них это праздный интерес, а мне от того, что они узнают, ни жарко ни холодно.
— Как вы представляете себе свое будущее в России?
— Прожить, конечно же, можно, но совершенно не так как хотелось бы: стараясь лавировать между самыми обычными вещами в ущерб себе и в угоду тем законам и той политической ситуации в этой стране, какова, к сожалению, имеет место быть сейчас и имеет тенденцию к ухудшению. Мне бы все же хотелось видеть Россию более комфортной и удобной прежде всего для любого обычного человека, а не только для узкой группы лиц.
— Вы не боитесь дальнейшего преследования?
— Вполне возможно будут некие действия со стороны правоохранительных органов, прежде всего со стороны ФСБ. Имидж для них все. Они меньше всего рассчитывают на какую-либо негативную оценку их действий в СМИ и обществе.
— Вы встречались с тем сотрудником после суда?
— Нет. У нас было всего три встречи. Первая — когда он меня вызвал; вторая — в прокуратуре и потом он подвез меня на своем автомобиле по пути беседуя; а третья — когда он сам подъехал к моему дому. Тогда мы беседовали в его автомобиле.
На тот момент я уже знал, что дело возбуждено на основании проверки ФСБ и передано в суд. Поэтому я не особо охотно шел на эту встречу, абсолютно не понимая, зачем она была нужна сотруднику ФСБ. Я больше молчал, а он в очередной раз пытался выглядеть понимающим и желающим помочь мне, рассказывал что у них нет цели, чтобы такого рода дела заводились. Я так понял, он пытался выглядеть в моих глазах хорошим и даже готовым мне в случае чего помочь. В моих же глазах он не выглядел никак, у него своя работа, из за которой у меня теперь свои проблемы.
— Он пытался только оправдаться или все же подружиться?
— Нет не оправдаться, скорее подружиться, всячески показать что он мне не враг. Я бы мог ему доверять и положиться на него. Я бы мог, например, делиться с ним, что я знаю относительно гей-активизма в городе, но даже если бы я горел желанием, мне делиться нечем.
Во-первых, я стараюсь максимально не влезать в политику, в различные активности, митинги, акции. Даже по своему темпераменту, характеру, могу сказать, что не полезу грудью на амбразуру. Во-вторых, я просто не доверяю людям в погонах. Во всяком случае, в этой стране.
***
Юрист “Российской ЛГБТ-сети” Александр Белик рассказал “Idel.Реалии”, что с 2017 года выносить постановления о привлечении к ответственности по делам по статье 6.21 КоАП РФ стало крайне нераспространенной практикой. В 2018 году было одно негативное решение, а в 2019 случай в Набережных Челнах стал первым.
— Мы рассчитываем оспорить его в вышестоящей инстанции. В 2017 году было принято решение ЕСПЧ по делу Баев против России. Российская Федерация в свойственной ей форме исполняет данное решение просто не привлекая к ответственности по ст. 6.21, вместо того чтобы отменить ее, — прокомментировал Александр Белик.
Регина Гималова
