«Не могу больше молчать». Почему заключенный-гей из Казахстана пытался покончить с собой
Находящийся в Нур-Султанской колонии-поселении Дмитрий Ушаков обратился в редакцию Азаттыка. В письме заключенный рассказал, что сотрудники учреждения дискриминируют его из-за сексуальной ориентации, грозят «отправить к мужикам». Он написал, что из-за психологического прессинга хотел свести счеты с жизнью. Корреспондент Азаттыка встретилась с автором обращения и записала позицию администрации колонии.
22-летнего алматинца Дмитрия Ушакова приговорили к двум годам лишения свободы: суд в Караганде назвал его виновным в «укрывательстве преступления» (статья 432 уголовного кодекса). Ушакова этапировали в учреждение минимальной безопасности ЕЦ-166/10 в Нур-Султане — это колония-поселение, где осуждённые передвигаются по территории в гражданской одежде и без конвоя, им разрешается выезжать на работу в город.
«ПРЕДЗВЯТОЕ ОТНОШЕНИЕ»
«Я не могу больше молчать», — написал Азаттыку заключенный столичной колонии. Он утверждает в письме, что сотрудники колонии, узнав, что молодой человек является геем, стали предвзято к нему относиться, дискриминировать.
Через несколько дней после получения письма корреспондент Азаттыка встретилась с Дмитрием Ушаковым у поликлиники № 8, куда он пришел получать курс лечения, назначенный врачом. В руках молодого человека была небольшая бутылка с энергетиком, он нервно отхлебывал напиток и настороженно смотрел по сторонам.
— У меня ухудшается зрение. Мне нужна консультация офтальмолога. Я четыре дня пытался попасть в поликлинику. Три дня меня вычеркивали из рапорта (документа со списком тех, кому разрешается выход за пределы учреждения. — Ред.), и вот наконец-то на четвертый день я попал в поликлинику, — говорит Дмитрий Ушаков.
Осуждённый утверждает, что его не отпускали к врачу из-за того, что он обратился к начальнику учреждения с жалобой на его подчиненных. «После этого отношение ко мне стало еще хуже. Они пошли на принцип и стали меня вычеркивать [из рапорта]», — рассказывает Ушаков.
Он считает, что в учреждении, где отбывает срок, «процветает коррупция», которая позволяет некоторым обходить правила. Выход из колонии, визиты к врачу должны быть согласно установленным порядкам, но отдельные осуждённые, «благодаря связям, совершают выезды, получают дополнительные поблажки», тогда как «простые осуждённые» не могут дойти до поликлиники, продолжает Ушаков.
— Почему-то одни выходят в город на работу. «Красная зона» [по темпам распространения вируса] или «не красная» — они продолжают выходить. Нас не выпускают, хотя у нас права на это есть. Мы все получили вакцину, у нас у всех есть паспорта здоровья. По уголовно-исполнительному кодексу мы имеем право выходить четыре раза в месяц для стрижки, для приобретения товаров первой необходимости. Недалеко от нашего учреждение есть рынок «Биг Шанхай», на котором мы имеем право закупаться. Почему мы не можем выйти, не можем использовать приложение Ashyq? — вопрошает Ушаков.
«МЫ НЕ В ЕВРОПЕ, ТАК ЧТО СМИРИТЕСЬ»
По словам Ушакова, для выступающих с критикой в адрес администрации колонии сразу же вводятся запреты. После того как он пожаловался на нарушение его прав, руководство стало придираться к заключенному, не понравилась даже прическа.
— Я подстригся, опрятный вид. Есть положение, что мы обязаны быть опрятно одетыми и выглядеть опрятно. Я не считаю, что у меня какие-то нарушения. Но мне сказали, что не нравится, как подстригся: «Иди и побрейся налысо». Я считаю, что это была дискриминация моих прав как личности. Меня лишили свободы, но меня не лишали права быть личностью, я имею право на самовыражение. Эта дискриминация происходит на фоне личной неприязни, потому что я лицо нетрадиционной сексуальной ориентации, и вот они ищут повод, как бы до меня докопаться. Администрация учреждения плохо настроена в отношении таких людей, как я. Они это не скрывают. Начальник учреждения говорит: «Ну как вы хотели, мы же не в Европе. Так что смиритесь, терпите, ничего с этим не поделаешь», — продолжает рассказ осуждённый.
Психологическое давление в колонии он называет «мощным». Угрозы и издевки, по словам Ушакова, он слышит и от других заключенных, и от сотрудников учреждения.
После того как о его ориентации узнали в колонии, переживаний прибавилось. Узнав о том, что геев отправляют в «тюремный гарем», он погрузился в тяжелые мысли. Всё это обернулось депрессией, Дмитрий Ушаков пытался свести счеты с жизнью. Его направили к психиатру, врач выписал антидепрессанты. Заключенный не скрывает, что принимает несколько препаратов-антидепрессантов.
Он рассказывает, что находящимся в поселении разрешают общение только с близкими родственниками. Невозможность выйти на контакт со своим парнем — тот, по словам Ушакова, отбывает срок в другом пенитенциарном учреждении — усугубляет переживания и ухудшает психологическое самочувствие.
ГОМОФОБИЯ В ОБЩЕСТВЕ
Ушаков говорит, что, после того как признался за решеткой в том, что он гей, он вынужден был защищать себя. Такова «тюремная субкультура», откладывающая отпечаток на отношение к гомосексуалам, объясняет молодой человек.
— У нас учреждение минимальной безопасности, а в тех же учреждениях средней и максимальной безопасности отношение гораздо хуже к таким лицам, как я. Там мне не простили бы, сломали бы руки и ноги, разбили бы голову, и никто не стал бы заступаться, тем более администрация. У нас, как видите, больше возможностей выйти на какой-то контакт, на какую-то связь, чтобы добиться того, чтобы нас все-таки услышали. В учреждении средней и максимальной безопасности такого нет. Они не могут защитить свои права на должном уровне, — говорит Ушаков.
В казахстанском обществе высок уровень гомофобии, продолжает молодой человек. Представители ЛГБТ-сообщества сталкиваются с дискриминационными выпадами и оскорблениями едва ли не на каждом шагу, считает он. Он вспоминает, что на свободе, когда он бывал на прогулках вместе с парнем, доводилось слышать «гадости», на которые, как признаётся парень, он перестал со временем обращать внимание. В подтверждение слов о распространенности гомофобии Ушаков приводит пример с . Он говорит, что хотел в стенах тюрьмы узнать подробности этого инцидента, но единственный источник информации в колонии-поселении — это телевизионные каналы, которые обошли атаку стороной, не выдав новостей об этом событии. О случившемся в Шымкенте он узнал от родных.
— Информация о конфликте только у вас (на Азаттыке. — Ред.) касательно девушек, которые приехали из Алматы в Шымкент [и подверглись там нападению]. У нас всё это скрывается, у нас «всё замечательно, хорошо, у нас нет дискриминации». На самом деле она у нас есть, и она довольно сильно ощущается на таких людях, как мы, — убежден Дмитрий Ушаков.
Особенно нелегко приходится представителям ЛГБТ в местах заключения, считает Ушаков. Правозащитники и представители Национального превентивного механизма, которые посещают закрытые учреждения, «не приходят» к ним, говорит он. «Права таких лиц, как я, ущемлялись и ущемляются, несмотря на реформы, проводимые в наших учреждениях», — отмечает Ушаков.
«СПОСОБ УЙТИ ОТ НАКАЗАНИЯ»
Во время нашего разговора с Дмитрием Ушаковым к поликлинике № 8 подошел заместитель начальника учреждения ЕЦ-166/10 Айдын Кумарбекулы. Он отвергает слова осуждённого о дискриминации из-за сексуальной ориентации и называет действия Ушакова «способом уйти от наказания», «инстинктом самозащиты».
По словам Кумарбекулы, в колонии созданы все условия: они свободно перемещаются по территории, могут посещать тренажерный зал, библиотеку, их хорошо кормят.
— Он сам признаёт, что гей? Очень интересно. Это один из способов самозащиты. Он каждый день приходит и просится в город. Забывает, что осуждён, каждый день требует выпустить его за ворота. Я не могу выпустить, потому что Нур-Султан находится в «красной зоне» [по темпам распространения коронавируса]. Возможно, он таким образом хочет обратить на себя внимание, выйти на волю. Это лишь способ уйти от наказания, — ответил Кумарбекулы.
Айдын Кумарбекулы говорит, что в день из колонии в город выходит около 40–50 человек, которые хотят на прием к врачам. Сейчас в учреждении находятся 656 человек.
Когда материал готовился к публикации, Дмитрий Ушаков позвонил корреспонденту Азаттыка, сообщив, что в день встречи с репортером ему не дали зайти к врачу и по возвращении в колонию посадили на четыре часа в дисциплинарный изолятор. Мать Ушакова, Оксана, говорит, что беспокоится по поводу судьбы сына, не может выйти на связь с администрацией. Она сказала, что за последние две недели неоднократно звонила в колонию, но начальство не ответило на звонки.
После этого корреспондент Азаттыка связалась с Айдыном Кумарбекулы. Он утверждает, что 22 июля Ушаков поговорил с матерью, из-за карантина им организовали свидание по видеосвязи.
— Они (Ушаков и еще один осуждённый. — Ред.) заявили, что «вскроются, повесятся», из-за этого мы поместили их на два часа в ДИЗО. Потому что они могли поднять других осуждённых. Жалобы Ушакова удовлетворим. Со следующей недели он будет своевременно выходить на прием к врачам. До освобождения ему осталось четыре месяца, — сообщил заместитель начальника учреждения ЕЦ-166/10.
