Мэри Трамп о дяде Дональде, гомофобной семье и своей гомосексуальности
Племянница Дональда Трампа рассказала в интервью о нетерпимости семьи, своей сексуальной ориентации и о том, почему часть ЛГБТ-сообщества голосовала за нынешнего президента США.
Мэри Л. Трамп большую часть своей жизни прожила довольно тихой, частной жизнью, но не за кулисами, — пишет «The Advocate». — Как член семьи Трампа, она многое видела и пережила. В большинстве случаев — негативного; и в то же время, полученный опыт сделал ее той, кем она является сегодня.
В течение последних недель, после выхода книги «Слишком много и всегда недостаточно: как моя семья создала самого опасного человека в мире», ей приходилось много говорить о собственном дяде. Но в отличие от героя повествования, она выглядит искренним и трезвым человеком.
«Я была полна решимости сказать правду»
В книге она впервые рассказала широкой публике о своей гомосексуальности.
Это был, безусловно, риск, который лишил ее анонимности, но не нормальной жизни. Она хотела рассказать правду о «дяде Дональде», но не в виде политических мемуаров Джона Болтона или дешёвой бульварной истории.
Она хотела более значимого взгляда на историю семьи и на причины — как и почему её семья создала монстра. Целью книги было объяснить, что «дядя Дональд» опасен для всех.
По словам журналиста Джона Кейси, женщина, у которой он брал интервью, — дружелюбная, спокойная, вежливая и рациональная, — совсем не похожа на экстравагантного родственника. Как и многие, она искренне напугана развитием событий, считая, что общество должно сделать выводы накануне выборов.
Мэри Трамп редко говорит о LGBT-сообществе, к которому относит себя, называя «геем». Она не активист, поэтому вряд ли мы увидим ее на гей-прайде. Тем не менее, она решила выступить публично, чтобы сообщить об опасности второго президентского срока Трампа. Но как только он уйдёт, скорее всего, Мэри с чувством выполненного долга вернется к частной жизни.
«Она вполне заслуживает мира и комфорта после того, что ей пришлось пережить в годы президентства её дяди», — пишет Джон Кейси.
— Джон Кейси: Мою сестру тоже зовут Мэри, поэтому я люблю каждого, кто носит это имя.
— Мэри Трамп: За исключением моей бабушки, поэтому я использую средний инициал «Л», чтобы нас не путали.
— Хорошо, Мэри Л., вы довольны своей книгой?
— Я была счастлива сделать это и обратиться к людям. Спасибо и за это интервью, которое позволит донести до аудитории мое сообщение. Хотя я немного теряю голос, потому что последнее время приходилось много говорить на эту тему.
«Моей настоящей семьёй были друзья»
— Начнём с очевидного вопроса, когда вы осознали свою сексуальную ориентацию?
— Если честно, я не знаю. Не было какого-то одного момента. Как и истории «выхода». Я никогда не делилась этим с семьей. Так что осознание своей ориентации происходило постепенно. И затем ещё потребовалось гораздо больше времени, чтобы освоиться с этой реальностью.
Хотя, в моей семье гомофобия не была явной. В детстве мне никто не говорил о гомосексуальности. Семья была такой «анти-всё», что отличалось от них. Поэтому я просто считала, что они гомофобы и не потерпят геев в своём кругу.
— А был кто-нибудь в семье, к кому вы могли обратиться за поддержкой в тот момент?
— Нет, никого не было. Когда я переехала к своей тогдашней партнёрше, то ничего не сказала семье. Мне было уже за тридцать, но они никогда не интересовались моей личной жизнью, поэтому я решила: зачем беспокоиться?
«Я не спрашивала разрешения»
Кроме того, бабушка порой выдавала гомофобные фразы и ей было уже за 80, — так в чем смысл? Мне просто не было резона рассказывать об этом. В какой-то момент я дала понять, что состою в романтических отношениях. Но это не было признанием; я не спрашивала разрешения. Просто сказала, как оно есть.
— Было ли это проблемой для вас, не иметь никакой поддержки в семье?
— Нет, потому что не было близких отношений. Моей настоящей семьей на протяжении жизни были друзья. Я шучу, что я «единственный практикующий гей» в семье, никто больше не признаётся.
— В книге вы приводите слова бабушки, которая сказала: «Позор, что этот маленький п*дик Элтон Джон поет на похоронах [принцессы Дианы]», и это помешало вам признаться. Что вы ощутили, услышав её слова?
Они заставили ужасно себя чувствовать, потому что я люблю Элтона Джона. Учитывая ситуацию, замечание было позорным. Он трагически потерял человека, которого любил, и хотел почтить Диану, публично отдав ей дань уважения.
Комментарий был подлым и мелким. Это было очень неприятно. Как обычно, я проигнорировала выпад, но ещё раз поняла, что не могу никому рассказать о своей ориентации.
«Мы росли в гомофобном мире»
— Кто был первым человеком в вашей семье, с кем вы говорили об этом?
— Ну, на самом деле не было откровенного разговора. Однажды мама (не помню уже когда) заглянула ко мне по адресу, куда я переехала к партнерше, и сказала ей, что у нас отношения, — вот и всё. Она знала, что мы близкие подруги.
— Итак, ваша мама была удивлена, взбешена, как-то шокирована?
— Наверное, она была немного взволнована, но я не дала ей времени среагировать. Просто поставила перед фактом. Мы выросли в гомофобном мире. О геях ничего не говорили. Разве что порой случались комментарии о том, как их изображали на ТВ или в кино, и я понимала, что это «неправильно».
— Как это было в семье? Некое абсурдное количество токсичного «мачизма», когда белые, богатые «натуралы» имели решающее слово?
— В нашей семье мужчины были женоненавистниками и действовал четкий двойной стандарт. В семье были два самых главных мужчины — дядя Дональд и мой дедушка. Это был тот токсичный порядок, на котором настаивал дед.
Он верил в силу позитивного мышления до такой степени, что оно уже не казалось позитивным. Потому что, если вы обязаны думать, что всё постоянно прекрасно и правильно, что не было ошибок, не было страданий или боли, — то это просто разрушительно с точки зрения эмоций. Это разрушительно для психики.
Именно поэтому Дональд считает, что все делает прекрасно, потому что признание боли или неудачи означают смертельную слабость.
«Я обратилась к терапевту, наблюдая лицо дяди на ТВ»
— У вас докторская степень психолога. Проходили ли вы в детстве или юности какую-нибудь терапию по поводу вашего опыта или, возможно, обсуждали свою ориентацию?
— Первый раз я пошла к терапевту, когда мне было пять лет. Мама подумала, что, поскольку родители развелись, то мне нужна помощь. Я ходила на терапию не менее десяти лет. И это было хорошо. Потом я решила, что этот опыт может дать мне преимущество в профессии психолога. Даже не знаю, где бы я была без терапии. Вновь я обратилась к терапевту в 2017 году, видимо, услышав свою фамилию и наблюдая лицо дяди каждый день по телевизору, — это стало триггером. И снова оказалось чрезвычайно полезным.
Но не помню, чтобы с кем-то обсуждала, что гей-ориентация — это повод обратиться к терапевту. Причина была только в депрессии и сложности моего детства.
— Ваш дядя когда-нибудь встречался с вашими партнерами или говорил о вашей сексуальной ориентации?
— Нет, никогда. Он не был в курсе дела. И уверена, что до сих пор не в курсе. Много лет назад я собиралась жениться. Мы с партнершей хотели сыграть свадьбу в Мауи в течение нескольких месяцев. Но в это время заболел и умер дедушка, поэтому нам пришлось отложить. Никто в семье не знал, что происходит с моей свадьбой, за кулисами, так как всё вертелось вокруг деда в то время.
— Когда вы слышите, как дядя говорит, что «геи меня любят», что вы чувствуете?
— Знаете, я чувствую то же самое, когда он говорит: «черные меня любят». Это просто абсурдно. Еще хуже, что он на самом деле убедил себя в этом.
— Пресс-секретарь Белого дома Кейли Макинани на прошлой неделе заявила, что у вашего дяди отличная репутация, если говорить об отношениях с LGBT-сообществом. Что скажете?
— Прежде всего, эта женщина не сказала ни слова правды с первого дня на своём посту. С самого начала она начала лгать. Я не обращаю на нее никакого внимания. Это просто выглядит гротескно, когда американский налогоплательщик, который платит ей зарплату, не получает ничего кроме лжи.
Не думаю, что проблемы геев вообще занимают внимание президента. Но как Макинани могла врать с невозмутимым лицом, прекрасно зная, что одним из первых действий Трампа был запрет для транс-людей на службу в армии? Это отвратительно.
Он не является союзником ЛГБТ-людей в этом отношении. Дональда не волнует ничего кроме собственных интересов. Пиарщики советуют ему определённые шаги, которые он делает. Но по сути, ему всё равно.
«Я могу быть геем, но не хочу платить больше налогов»
— Что вы думаете о геях, которые поддерживают вашего дядю?
— Никогда не понимала геев-республиканцев из сообщества «Бревенчатой хижины», но есть более широкий вопрос. В этой стране проживает много людей из числа «меньшинств», которым комфортно голосовать против своих собственных интересов, — будь то их сексуальность, раса или экономический статус. Это просто удивительно.
Думаю, их аргумент таков: «Я могу быть геем, но у меня также есть религиозные убеждения, я поддерживаю определенную экономическую политику или не хочу платить больше налогов». Но я не вижу в этом смысла. То же самое я чувствую к выбору женщин. Я настаиваю, что женщины имеют абсолютное право распоряжаться собственным телом. Я не понимаю, как можно поддерживать того, кто выступает против твоих собственных интересов?
— Мне кажется, ваш дядя оказал разрушительное воздействие на общество, расколов семьи и друзей. Невозможно поддерживать его, не будучи фанатиком, расистом или гомофобом.
— Я из очень республиканской семьи и живу в основном в республиканском районе. Не имеет значения, были ли мои друзья или соседи республиканцами, но я всегда была демократом. (…)
Эти люди кажутся мне избирателями, нацеленными на один вопрос. Возможно, из-за того, что они не хотели платить налоги, они оказались в электорате Республиканской партии. Но теперь все резко изменилось и стало таким неблагополучным. Трамп, действительно выявил во многих людях худшие качества.
— Я должен задать этот вопрос, потому что это была громкая история. Что вы думаете о Кейтлин Дженнер (телезвезда, транс*персона, сторонница республиканской партии), которая поддержала вашего дядю?
— Её гендерный переход был удивительным и смелым. Но когда я услышала о поддержке республиканцев, то отнесла ее к категории людей, которые готовы голосовать против собственных интересов. Она кажется богатым человеком, а богатые люди хотят добиться большего успеха, голосуя за республиканцев. Хотя, я не уверена, что это так работает. Богатство — величайший разделитель.
«Он никогда не будет лучше, но может стать ещё хуже»
— Есть ли у вас напутствие от имени LGBT-сообщества вашему дяде?
— Он должен быть убран с поста. Он никогда не будет лучше, но может стать ещё хуже. Хотя, не знаю, куда уж хуже для ЛГБТ? Надеюсь, у нас есть несколько месяцев, чтобы разобраться с ним, а затем взяться за работу. Я была бы рада принять в этом посильное участие, помогая исправить нанесенный ущерб”.
«У меня не было цели выставлять кого-то в негативном свете, — сказала в интервью Мэри Л. Трамп. — Но я была полна решимости сказать правду».
