Лучшие ЛГБТ+ книги 2020 года
25 книг о лесбиянках, геях, бисексуалах, транс-персонах и небинарных людях
Специально для Bookmate Journal Константин Кропоткин, автор проекта о кино и литературе «», составил список главных квир-книг, вышедших в 2020 году.
Кэти Акер и Маккензи Уорк «»
Кэти Акер и Маккензи Уорк, свободные художники, интеллектуалы, квир-люди, познакомились в 1995-м и две недели исступленно переписывались. Их мейлы можно читать как философский трактат, но куда увлекательней выглядывать любовный сюжет в избытке строчных букв, в именах и датах, сведениях по гендерной теории, медиакритике и авангардному самовыражению. А главное тут — страсть, с какой Кэти Акер обращается к молодому любовнику, в ту пору определявшему себя как квир-мужчину. Она ощущается лебединой песней человека, осознающего конечность жизни — прежде всего, жизни чувств.
«Близость наших тел, интеллектуальная и духовная близость: это так мимолетно, так неповторимо. Я думаю, мы — одиночки, каждый идет своей дорогой, но на малый отрезок времени мы были неповторимы вместе»
Бекки Алберталли и Адам Сильвера «»
Трогательная история любви двух юных геев в современном Нью-Йорке: Артур и Бен влюбляются, ссорятся, мирятся, и ни у кого, включая родителей, нет ни малейших возражений — парни сами должны разбираться друг с другом. Исполненный в четыре руки young-adult-роман показывает квир-чувство безо всяких указаний на эксклюзивность. Это не пересказ реальности, а ее моделирование по рецептам новой этики повышенной человечности. Вы находитесь в мире, где никто никому не желает зла. Упоительная иллюзия.
«Вот как в действительности работает мироздание: сперва бьет кастетом по сердцу, а потом сразу же по самолюбию»
Себастьян Барри «Тысяча лун»
Винону изнасиловали. Сирота-индианка не может указать на злодеев воспитавшим ее квир-родителям: она ничего не помнит. Детектив оборачивается авантюрным романом по мотивам американской истории XIX века и перекликается с современностью эпохи #MeToo. «Тысяча лун», роман о женской силе, продолжает «Бесконечные дни» в знакомом, наивно-шершавом, метафорически избыточном, бесконечно обаятельном духе.
«— Самое важное в мире, — говорил он, — это ежели кто тебе сделает плохо, чтоб он непременно помер»
Филипп Бессон «»
Биографический гей-роман о первой любви в последнем классе школы. Филипп Бессон выводит на чистую воду не только себя, публичную фигуру парижского истеблишмента, но и самое чувство, которое часто сопровождает квир-человека: оставленность, отчужденность. Вот Филипп и Тома, двое счастливо-несчастливо влюбленных, от которых болит сердце. Приготовьте платочки.
«Человек может затмевать всех остальных одним фактом своего присутствия, от которого у нас перехватывает дыхание»
Юлия Вереск «»
На Черепаховой горе, в «доме с призраками» живет Матвей, его старшая сестра Алиса и их не очень-то ответственная мать. Однажды подростки знакомятся с Киром и Жекой, такими же аутсайдерами, которым тоже хочется приключений. Это книга для подростков, включая взрослых, которые когда-то тоже были подростками и не без сердечного стука готовы вспомнить свое тогдашнее смятение чувств. Солнечный роман, созданный с уверенностью, что хеппи-энд неизбежен: мальчик-гей, конечно, поймет, кто в жизни «тот самый», и с радостью примет повзрослевшего и поумневшего себя.
«Такова моя жизнь: она предоставляла мне уйму вариантов, но я всегда выбирал худший»
Анатолий Вишевский «»
Встретив на рынке, как в сказке, прекрасного Андреаса, немолодой формовщик фарфора в Германии XVIII века обретает не только объект любви, но и источник вдохновения. «Хрупкие фантазии» Анатолия Вишевского, профессора-слависта из Украины, работающего в США, обретают плоть там, где «запах крови смешивался с запахом человеческих и звериных испражнений». Сублимация квир-чувства в изящном флаконе романа, написанного по-русски, но с космополитической широтой.
«По одежде и повадкам уверенного в себе красавца казалось, что не он следует за модой, а она за ним»
Эндрю Шон Грир «»
Один из самых оригинальных любовных гимнов, которые в последние годы породила англоязычная ЛГБТК-литература. Книга-лауреат Пулитцеровской премии успешно притворяется авантюрным тревелогом, водя нелепого писателя-гея причудливым маршрутом по городам и весям. Кто наблюдает за ним с такой симпатией? Кто мысленно следует за героем то в Мексику, то в Германию, то в Италию, то в Японию? Кого же встретит в финале трогательный Лишь?! Остается умиляться и чувствовать счастливые мурашки.
«Жизнь его так ничему и не научила; он так и не облекся в броню шутливости, которая была на всех гостях, смеявшихся кто над чем; так и ходил без кожи»
Патрисия Данкер «»
Байопик о женщине, всю жизнь считавшейся мужчиной. Роман блестяще переведен Александрой Борисенко и Виктором Сонькиным и удостоен премии «Ясная Поляна». Чтобы найти себя (например, в профессии), героине приходится стать героем, отказаться от платьев в пользу военных мундиров. Поиск свободы в костюмных обстоятельствах представлен на русском спустя 20 лет после британской премьеры.
«Ничто не может остановить девственницу, которая решила испытать все наслаждения жизни»
Майкл Каннингем «»
Чрезвычайно изящно написанное чтение — путеводитель по Провинстауну, новоанглийскому городку, который был рыбацкой деревушкой, а стал популярным гей-курортом. Сборник эссе, опубликованный в США еще в 2002 году, слишком долго добирался до России, по дороге сильно обветшав. Время трансвеститов закончилось — наступила пора дрэг-куин. Майкл Каннингем, ныне классик ЛГБТК-литературы, вряд ли написал бы такую книгу сейчас. Впрочем, метафоры «Края земли» способны волновать и поныне.
«Провинстауну присуща — всегда была присуща — стойкая скорбная выносливость пред лицом всего того, что может случиться с человеком»
Гаррард Конли «»
Американская книга о Боге и гомосексуальности, исполненная как дневниковая проза. В своем дебютном романе-автофикшне Гаррард Конли вспоминает драматичный опыт конверсионной терапии — предпринятой ради религиозных родителей попытки излечиться от гомосексуальности. Бесчеловечные опыты над психикой желаемого эффекта не принесли, но принудили к высказыванию предельно личному, ценному не осуждением современного варварства, а попыткой понимания. Можно, конечно, понять страх религиозного человека перед гомосексуалом. Но почему бы этому пониманию не быть взаимным?
«В тот момент мне показалось, что мы могли бы прожить так всю жизнь: говорить только о литературе или друг о друге»
Остальные романы — на полке «» на Букмейте
