Как живется ЛГБТ в Армении и в Грузии?
Сайт gay.az подготовил 2 истории о своей жизни в Армении и Грузии.
Армения
«Сколько друзей я потерял!»
Карен Аракелян (прим. – имя изменено) годами боролся против самого себя. Пытался изменить истину, которая была известна только ему. Но в результате стало невозможно жить с этой тайной, и он рассказал всем, что он – гомосексуал.
«Я рад, что сделал этот шаг. Теперь я живу, не скрывая себя. Я тот, кто я есть…», – говорит 23-летний компьютерный программист Аракелян. В его словах чувствуется сожаление о потерянных друзьях, но в глубине души он спокоен, он как будто освободился. Карен рассказывает, что в годы учебы в Ереванском Государственном Университете у него было много друзей. Когда он им рассказал о своей ориентации, друзья постепенно отдалились от него.
«Когда я рассказывал это близким друзьям, они переставали со мной общаться. Из тех друзей сейчас никого рядом нет. Я потерял столько друзей! Когда они видят меня на улице, не здороваются…», – грустно говорит Карен.
Взорванный гей-клуб
В Армении лесбианки, геи, бисексуалы и трансгендеры (ЛГБТ) сталкиваются с дискриминацией. Часто нарушаются их права со стороны общества и семьи. Большинство в армянском обществе считает их неприемлемыми. Их дразнят, с ними перестают общаться, отказываются от них в семьях, в учебных заведениях, в армии. Они часто лишены рабочих мест.
Еще в 2012 году в центре Еревана был взорван «DIY клуб». Клуб считался местом общения представителей ЛГБТ-сообщества. Взрыв клуба разделил общество на две группы: одни были против гомосексуалов и защищали тех, кто взорвал клуб, другие же критиковали нападение. Пресс-секретарь Республиканской Партии, заместитель председателя парламента Армении Эдуард Шармазанов сказал, что вполне оправдывает то, что произошло.
По мнению исполнительного директора организации «Общественная информация и нужда знаний» Мамикона Овсепяна, проблема заключается в том, что общество не владеет необходимой и правильной информацией. Вместо этого, работает воображение.
НПО «Общественная информация и нужда знаний», основанное в 2007 году, предлагает психологическую, социальную и юридическую помощь людям из ЛГБТ-сообщества. В организацию обращаются люди ЛГБТ, которые имеют проблемы в семье, в учебных заведениях и на рабочих местах.
Мамикон хотел бы стать родителем
Мамикон Овсепян рассказывает, что основатели этой организации уже покинули страну. Они были вынуждены жить двойной жизнью, боясь быть более открытыми для общественности. Он тоже покинул Армению, но через некоторое время решил вернуться. Он понял, что его место здесь. Мамикон живет открыто, все знают его, отношения в семье неплохие, но все же, он чувствует к себе негативное отношение.
«Я легко открылся, но для многих сделать это очень трудно. Мои родители – умные люди, и я был в состоянии говорить с ними, но они все еще находятся под общественным давлением. Отношения у меня с ними хорошие, но я не думаю, что они меня приняли. Чувствую их негативное отношение к моей ориентации. Получается, что мы создаем наши мечты, планы на будущее, видим там своих детей, не спрашивая их, хотят ли они включиться в этот план или нет? Затем, когда рушатся планы, мы живем в глубоком разочаровании. То же самое, вероятно, случилось с моей семьей», – делится 33-летний Овсепян.
Мамикон рассказал, что у него есть своя семья, и они бы усыновили ребенка. Но, даже если бы это было возможно по закону, для этого в Армении надо быть очень смелым.
«Особенно для такого как я. Все знают, что я – гей. Этому ребенку тоже будет очень трудно. Поэтому я и не решаюсь на это. Когда-нибудь, если я выйду из активной общественной жизни, или буду жить в другой стране, я обязательно усыновлю детей…».
Сам Мамикон – единственный сын своих родителей.
Мама Армена пригласила священника
18 -летний Армен Карапетян (прим. – имя изменено) рассказывает, что в 12 лет он понял, что его интересы совсем не такие, как у его друзей.
«Начинаешь понимать, что равнодушно относишься к девушкам, и что тебе нравятся мальчики. В один прекрасный день тебе говорят, что парень не может любить парня. И ты поражен: в таком случае, почему я такой? Постепенно понимаешь, что нельзя об этом никому рассказывать, и что до конца жизни надо держать это в секрете», – говорит Армен.
Когда он рассказал родителям о своей ориентации, отец сказал, что лучше бы он был террористом, а мать на следующий день позвала священника.
«Священник, который пришел к нам домой, сказал, что в меня вселился демон. Они решили молиться за меня, брызгали на меня святую воду. Мои родители оказались все-таки толерантными. Они не выгнали меня из дома, потому что не смогли бы объяснить родственникам. В университете меня любят, там уже привыкли к моей прическе, но они не знают о моей ориентации. Не хочу, чтобы мои однокурсники узнали. Скоро я пойду в армию, и во время медицинского осмотра в военной комиссии, я скажу им, что у меня есть проблемы. В армии гомосексуализм считается психологической проблемой», – говорит Армен.
Армия – ад для гея
Кстати, армия – это место, где люди из ЛГБТ-сообщества подвергаются ужасной дискриминации. Карен Аракелян прочувствовал все это на себе, когда служил в армии.
«Они смеялись надо мной. Мне было приказано не выходить из комнаты. Со мной не ели. Запретили входить в столовую, общаться с другими. Еду мне приносила библиотекарша. Мне не разрешали пользоваться общим туалетом», – вспоминает Карен, который был призван в армию, держа в себе тайну.
Но там, поддавшись страху, что его раскроют, он добровольно признался комбату, что он гей, попросив его отправить в психиатрическую консультацию. После проверки, Карена отправляют обратно в военную часть, говоря, что у него нет психологических проблем. В то время как в военной части уже все знали о его сексуальной ориентации.
«Месяцами мой телефон не молчал. Угроза за угрозой. Товарищи по службе звонили и говорили “эй ты, мы ели за одним столом, мы спали в одной комнате. Теперь, независимо от того, правда это или нет, ты ответишь за все. Если мы тебя где-нибудь увидим, убьем”. Я не отвечал на их вопросы. Говорил, что к этому не готов. На самом деле я не был готов к публичному признанию. Начальник полка обзывал меня «голубым» и говорил, что я порчу парней», – говорит Карен.
Мама сказала, что таких как я убить мало
Карен считает самым тяжелым моментом своей жизни тот день, когда родители узнали для них очень горькую правду.
«Это был позор. Мать рыдая, ударяла себя по лицу. Отец был в шоке. Мама сказала, что не выгонит меня из дома, но я должен знать, что после этого многое изменится в наших отношениях. И действительно, мы больше не общаемся как мать и сын. После событий в Орландо мама говорила, что хорошо сделали, что то же самое надо сделать и в Армении. И не важно, что один из них – ее сын. Отец был более терпим ко мне», – говорит Карен.
Мнение психолога: открываясь, они освобождают себя
Психолог организации «Общественная информация и нужда знаний» Лилит Аветисян рассказывает, что многие люди не открывают свою идентичность общественности и, таким образом, продолжают жить «спокойнее», но с другой стороны, это приводит к изоляции, к неуверенности. И чтобы не пережить все это, многие из них выбирают путь откровения, говоря об этом, они освобождают себя от внутренней нагрузки.
«Есть молодые люди в возрасте до 20 лет. Их семьи более толерантны, они в состоянии войти в диалог со своими детьми. Были случаи, когда родители приходили к нам, и мы обсуждали проблемы вместе. Но много тех, кто отвергает своих детей…», – говорит психолог Аветисян.
Они женятся, не испытывая никакого влечения…
По мнению психолога, есть группа людей, которые на самом деле, не имея никакого влечения к противоположному полу, женятся, строят семьи, имеют детей.
«Большинство из них – мужчины. Но в то же время, они продолжают отношения со своим однополым партнером. В нашей культуре принято, что муж может быть неверен. Какая жене разница – муж с мужчиной или с женщиной? Здесь женщины подвергаются насилию, потому что мужчины не относятся к ним как к партнеру, с которым собираются строить свою жизнь. Они смотрят на женщин, как на мать своих детей, продолжая жить своей жизнью», – говорит психолог.
В Армении нет исследований и нет официальных данных о том, сколько людей ЛГБТ живут в стране.
Безработица – вторая беда представителей ЛГБТ-сообщества
Мамикон Овсепян говорит, что многие люди ЛГБТ сталкиваются с проблемой трудоустройства, но организация пытается помочь им в этом вопросе. «Многие работают в сфере услуг. Есть люди, которые работают на самых высоких позициях, но они закрыты и гомофобы. Они говорят против сообщества ЛГБТ, чтобы спасти свою шкуру», – говорит Овсепян.
Карен Аракелян убежден, что с работой у него будут проблемы. Страна маленькая, а информация про него уже распространена. Он не видит выхода. Для него единственным решением остается покинуть страну. Карен ищет образовательные программы, с помощью которых он сможет покинуть страну хотя бы на время.
«Каждый день давление, дискриминация, конфликт. У меня есть комплекс, что я виновен в чем-то. Если я гей, это значит, что я не член этого общества. Почему я должен оставить страну, где моя семья, где прошло мое детство, мое прошлое? Я вынужден уехать в страну, где меня поймут, и не будут мне угрожать», – говорит Карен.
Закон не поможет, если общество не готово…
Мамикон Овсепян уверен, отношение общества может измениться только через знания:
«Я говорю о грамотном половом воспитании. Сегодня учителя в Армении, говоря о половых заболеваниях, не произносят слово «презерватив». Нет знания о сексуальности, чтобы понять, почему у людей есть сексуальная ориентация. Есть даже люди, которые говорят, что у них нет сексуальной ориентации. У общества нет знаний, услышав слово сексуальность, ужасаются», – говорит Овсепян.
Тем не менее, он надеется, что в Армении можно добиться изменений. Для него пример – Мальта, где десять лет назад ситуация была еще хуже, чем сейчас в Армении.
«Закон не имеет значения, если общество не готово. Но если есть закон, то человек чувствует себя более или менее защищенным», – говорит Мамикон Овсепян.
Законы, касающиеся ЛГБТ, во многих странах разные, начиная с их юридического признания до лишения свободы и смертной казни, в качестве наказания за гомосексуальные отношения или пропаганду.
В 2013 году полиция Армении представила законопроект «О запрещении нетрадиционных сексуальных отношений и пропаганды ЛГБТ среди молодежи», но его не приняли. Как и другие христианские конфессии и традиционные религии, Армянская Апостольская Церковь не принимает представителей ЛГБТ. Сегодня в Армении гражданские союзы и однополые браки не признаются законом.
Грузия
Стройный светлый юноша, стильно одетый и с небольшим хвостиком на голове. 26-летний Зура (прим. – фамилию называть не захотел для анонимности) работает барменом в одном тбилисском кафе-клубе. Зура рассказывает свою историю о том, каково быть гомосексуалом в Грузии? Зура родился и вырос в городе Кутаиси. Как в маленьком городе, так и в его семье тема ориентация была табуирована. Где-то лет в 12 Зура заметил, что ему нравились мальчики, а не девочки.
«У меня не было никакой информации, я был в полном вакууме. Самое болезненное, это то, что я долгие годы думал, что это болезнь, что я один такой неправильный родился. Не знал, кому можно это рассказать, что мне нравятся парни, а не девушки. В том возрасте для меня эта тема была очень сложной. Я старался скрывать, сам себя закрыл. Так сказать, не общался практически ни с кем. Эти четыре года в школе стали для меня адом, только во время студенчества я, наконец, узнал, что у меня не болезнь. И что я такой же человек, как и все», – рассказал он.
Зура – веселый, жизнерадостный парень. По его словам, он не склонен к депрессии, и поэтому, несмотря на все сложности, которые он пережил, он никогда не думал о суициде.
Школа
Вспоминая нелегкие годы в школе, Зура с благодарностью говорит о двух своих близких друзьях: Хатуне и Лике. Это были первые люди, кому он раскрылся и рассказал о себе, и на протяжении школьного периода они его поддерживали и защищали.
«Без них я бы не выдержал. Практически ежедневно меня высмеивали, унижали, подкалывали. Не могу сказать, что меня били, но был постоянный психологический прессинг».
Но однажды дошло и до драки, а произошло это, потому что Зуре понравился парень из школы, и он начал ему звонить, хотел с ним общаться.
«Я ему позвонил. Признаюсь, это было провокационное поведение. Я начал говорить с ним женским голосом. На следующий день меня в школе побили. Конечно, после этого случая стало еще хуже, подходили, подкалывали, говорили: так эта та девочка… Несмотря на то, что у меня были защитники в лице моих друзей, эта защита не всегда срабатывала… И даже от учителей я никогда не видел поддержки, чувствовал такую молчаливую агрессию. Они меня недолюбливали», – вспоминает Зура.
Семья
Зура не удивлен тому, что в целом в обществе плохо относятся в представителям ЛГБТ-сообщества. Ведь он вырос в этом окружении и знает, что уже изначально из семьи идут гомофобные настроения, отцы учат сыновей бить таких людей, если вдруг заметят, что они нетрадиционной ориентации. Что касается его семьи, первый, кто узнал о сексуальной ориентации Зуры, – его старшая сестра, которая в скайпе прочитала переписку с его парнем.
«У нее была истерика, шок. И она рассказала маме, а мама выбрала стратегию молчания. Нет, меня не выгнали из дома, как это сделали бы многие другие, но и на эту тему мы не говорим. Прошло пять лет. До сегодняшнего для эта тема табуирована в нашей семье».
Зура осознает, что сейчас и еще очень долгое время он не сможет привести своего любимого человека домой и познакомить с матерью. Потому что даже если его мать это примет, общество вокруг нее, родственники, соседи, никак не примут.
«Не хочу усложнять жизнь матери. Она относится к советскому поколению, а в то время это вообще уголовным преступлением считалось. Большинство СМИ в Грузии гомофобны, поэтому все это «переварить» у моей матери нет поддержки. Я знаю людей, которые геи, но чтобы подходить под рамки нашего общества женятся, заводят семью, детей, и втайне встречаются со своими парнями. Я бы не желал себе вести такую двойную жизнь».
Каждая правда несет за собой новые и не всегда приятные последствия. Зуре фактически пришлось начать жизнь заново, заводить новых друзей, знакомых, круг общения.
«Из-за того, что я – гей, я потерял много друзей, особенно друзей детства. Когда понимаешь, что они тебя никогда не поймут, просто отходишь в сторону. Мои родственники знают, что я – гей. Со мной из них никто не ругался, но и в гости никто на семейные праздники больше не зовет. Понимаю, что я для них перестал существовать», – говорит он.
Самое сложное в жизни гея в Грузии, по словам Зуры, – это то, что ты не можешь быть самим собой. С того момента, как он выходит из дома, уже начинается та сфера, где он должен следовать общественным правилам.
В Грузии лучше чем в Азербайджане
«Мне хотелось бы, чтобы наше общество стало лояльнее и толерантнее, не только по отношению к ЛГБТ-сообществу, а вообще ко всем меньшинствам. Я за то, чтобы система образования тоже включилась. Нужно в школе объяснять нормально и в соответствии с возрастом о гендере. Мы живем в стране, где гомофобная власть, полиция, церковь. Политики делают гомофобные заявления, чтобы набрать себе очки. Мы чувствуем себя полностью беззащитными в своей стране. Помню, 17 мая 2013 года, когда был кордон между разъяренной толпой и ЛГБТ-сообществом, как полиция не пыталась держать кордон. Они просто опустили руки с фразой: «а что делать, нечего еще и этих пидорасов защищать». У нас скорее религиозная полиция, чем полиция, которая защищает закон», – рассказал Зура.
Отметим, что Грузия из трех республик Южного Кавказа считается более лояльной к ЛГБТ-сообществу страной. Об этом свидетельствует и ежегодный рейтинг организации ILGA Europe (the European Region of the International Lesbian, Gay, Bisexual, Trans and Intersex Association). Согласно данным за 2016 год, из 49 мест, Армения находится на 47-м, Азербайджан на последнем 49-м. В свою очередь Грузия занимает 30-е место.
На этот рейтинг действует и та законодательная база, которая есть в Грузии. 1 июня 2000 года в Грузии был принят закон о декриминализации гомосексуального акта. С 2006 года была принята статья 2(3) Трудового кодекса Грузии, которая запрещает дискриминацию в трудовых отношениях по признаку сексуальной ориентации.
Также, согласно поправкам, внесенным в Уголовный кодекс Грузии в 2012 году, совершение преступлений против лиц ЛГБТ по признаку сексуальной ориентации, среди прочего, является отягчающим фактором, который должен привести к более жесткому приговору во время следствия. И самый главный закон, который был принят парламентом Грузии 2 мая 2014 года, – «Антидискриминационный закон», запрещающий все формы дискриминации, в том числе и по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности.
Но, конечно же, быть лидером в регионе не означает, что проблема внутри страны решена, и что ЛГБТ-сообщество в Грузии чувствует себя защищенным. Юрист из НПО «Центр мониторинга и изучения прав человека» Лика Джалагания уже несколько лет исследует вопрос прав ЛГБТ-сообщества в Грузии, недавно под ее авторством вышло также исследование «Состояние прав ЛГБТ в Грузии» при поддержке Фонда Белля. Она рассказала о ситуации в стране.
Религия враждует с ЛГБТ
«Одним из самых главных моментов – преступления совершенные на почве ненависти. Государство целенаправленно отрицает эти преступления. Это касается и статистики, вспомним и 17 мая 2013 года. Не только ЛГБТ, но и те люди, которые им показались относящими к этому сообществу, подверглись насилию. После всего этого только четверых людей задержали и присудили им административный штраф по 100 лари, а других четверых рассматривали в рамках УК Грузии, но из-за того, что прокуратура не представила достаточного количества доказательств, их также отпустили. Хотя среди них был тот самый священник, который с табуреткой в руках разбивал стекло маршрутки, где сидели ЛГБТ-персоны. Мы все помним эти знаменитые кадры. То есть это показывает, что и судебный процесс был тенденциозным. Когда мы запросили статистику у прокуратуры, ответ пришел, что статистика по преступлениям, совершенным на гомофобной или трансфобной почве, – ноль. Хотя по данным нашей организации, уже за 2016 год есть минимум 10 дел, которые надо рассмотреть именно в ракурсе преступления, совершенного на почве ненависти», – рассказывает Джалагания.
На вопрос, почему законодательная норма не работает, эксперт отвечает, что тут несколько причин. Во-первых, у полиции, прокуратуры нет соответствующих знаний, как идентифицировать преступление, совершенное на почве ненависти. Также у них недостаток сенситивности, и конечно же, свою роль играет политическая воля, которой нет.
«У нас власть очень патриархальная, и страна сейчас находится в кризисе секуляризма. Гомофобные заявления ежедневно тиражируются в СМИ, от политиков и от правящей партии. ЛГБТ-сообщество находится в условиях ежедневного террора. Но государство наотрез не хочет этого замечать».
Также, по словам Джагалания, попирается и право ЛГБТ-сообщества на собрания.
«Любая группа людей получает право провести митинг на проспекте Руставели. Кроме ЛГБТ-сообщества. Говорят, дома что хотите делайте, только в обществе не показывайтесь. Но и дома они не находятся в безопасности и очень часто подвергаются домашнему насилию. Однако и тут официальная статистика – ноль».
Хотелось бы отметить результаты последнего исследования, проведенного НПО «Группа поддержки женских инициатив» (WISG). Социологический опрос прошел в масштабах всей Грузии и охватил 2 000 человек. По результатам исследования, 66,4% опрошенных согласны с тем, что представителям ЛГБТ?-сообщества необходимо запретить публичное выражение своих требований, а также ввести закон о запрете публичных шествий в защиту членов ЛГБТ.
Почему государство должно думать, чего хочет Бог…
Лика Джалагания считает: проблема в том, что если ежедневно от политиков в разных СМИ идет поток гомофобных заявлений, которые особенно усиливается в предвыборный период, то воспитать толерантное и лояльное общество практически невозможно. Также, большинство учителей сами несут в себе стереотипы и укореняют их среди учеников. «На данном этапе наше общество радикально гомофобно», – и, по словам эксперта, на это очень сильное влияние оказывает и Грузинская православная церковь.
«Священнослужители, религиозные деятели вмешиваются в дела государства. Наглядным примером было введение в школе нового предмета «Я и общество», разработанного НПО и министерством образования. Этот предмет был рассчитан на то, чтобы учить детей толерантности. Церковь встала против этого предмета, и министр образования ходил и консультировался с ними. Сфера образования или другая сфера – они просто оккупированы религиозными субъектами. Почему государство должно думать, чего хочет Бог, чего хочет церковь, и не думать о правах человека?», – подытожила Джалагания.
