«Грузии нет дела до меня»: как изоляция усугубляет проблемы ЛГБТК
На фото Мадона Кипароидзе, персона, которая подожгла себя в городе Тбилиси в прошлом апреле. Она сделала это с целью привлечь внимание к трудностям, с которыми сталкиваются транс*люди в Грузии.
Благодарим за перевод текста Марка Эльберга
Из-за дискриминации многие трансгендерные люди не могут получить медицинскую помощь во время пандемии.
Спустя два месяца с начала карантина в Грузии Мадона Кипароидзе поняла, что у нее нет другого выхода.
19-летняя трансгендерная секс-работница не видела клиентов уже 45 дней, в следствие чего она не могла платить за квартиру и отчаянно нуждалась в помощи. Но, поскольку ее работа в Грузии незаконна, девушка не имела права на государственную программу финансовой помощи.
30 апреля прошлого года она подожгла себя у мэрии Тбилиси.
Полицейские быстро сняли с нее горящую куртку и задержали девушку; Кипароидзе попала в больницу с сильными ожогами кистей и предплечий. Когда журналисты спросили ее, почему она рискнула своей жизнью, она ответила: «Потому что Грузии нет дела до меня».
Несмотря на то что в целях укрепления связей с Европейским Союзом Грузия приняла закон о защите прав ЛГБТ, дискриминация квир-людей остается широко распространенным явлением на Южном Кавказе.
В 2010 году Грузии был предложен безвизовый въезд в Шенгенскую зону, если ее законы будут соответствовать стандартам ЕС, включая усиление защиты от всех форм дискриминации. В результате в 2014 году в Тбилиси приняли масштабный закон, защищающий меньшинства от преступлений и злоупотреблений на почве ненависти.
Отчасти это помогло: например, такие заведения, как единственный в Тбилиси гей-бар, могут работать в относительной безопасности. Но в целом, реальность большинства квир-грузин не соответствует обещаниям, данным на бумаге.
Трансгендерные люди остаются наиболее уязвимой группой, особенно в контексте пандемии, поскольку многие из них вынуждены полагаться на секс-работу, чтобы выживать.
Секс-работни_цы по всей Европе столкнулись с огромными трудностями за последний год. Но в Грузии члены трансгендерного сообщества говорят, что им систематически отказывают в помощи из-за незаконного статуса секс-работы, отсутствия других возможностей трудоустройства и очевидного нежелания консервативного правительства в полной мере выполнять инициированные ЕС антидискриминационные меры.
В октябрьском интервью Кипароидзе сказала, что шаги, предпринятые Грузией для по вопросам ЛГБТК, носили поверхностный характер: больше для того, чтобы продемонстрировать свой прогресс ЕС, чем по-настоящему защитить права геев и транс*людей. Схема либерализации визового режима страны с ЕС вступила в силу в 2017 году – отчасти на фоне реформ, направленных на защиту прав меньшинств, – и теперь правительство Грузии нацелилось на подачу заявки на полноправное членство в ЕС в 2024 году.
«Это была не идея правительства, – сказала она. – Но правительство даже не осознает, что без нас эта интеграция [с ЕС] не состоялась бы. Мы чувствуем себя использованными».
Медленный темп прогресса частично объясняется сильным влиянием Грузинской православной церкви на общественные взгляды в стране.
В частности, инцидент 2013 года потряс ЛГБТ-сообщество Грузии. Небольшой гей-прайд, посвященный 17 мая – Международному дню борьбы с гомофобией и трансфобией, – был атакован тысячами протестующих и представителями грузинского православного духовенства.
«До сих пор остается загадкой, как мы сбежали, – сказал Георгий Киконишвили, гей-активист, бывший среди людей, подвергшихся нападению в тот день. – Мои одноклассники были там. Мои соседи. Мои друзья. Все они пытались меня убить».
Впоследствии церковь провозгласила 17 мая «Днем семейной чистоты», популярность которого в последние годы возросла, в то время как многие мероприятия прайда были отменены.
Россия, правительство которой продвигает законы против ЛГБТ, также оказывает большое влияние на настроения в стране. С помощью СМИ Москва продолжает атаковать квир-людей и внушать населению Грузии страх перед западными ценностями.
Нынешнее консервативное правительство мало что сделало для подавления такой риторики – наоборот: правящая партия «Грузинская мечта» потратила немало сил на продвижение конституционного запрета однополых браков.
И инцидент 2013 года – не единичный случай. В 2019 году Тбилиси Прайд был отменен из-за угроз. Позже, в том же году протестующие напали на зрителей на премьере фильма об однополой любви.
Представители министерства внутренних дел Грузии, которые предпочли сохранить анонимность, прокомментировали это событие, сказав, что «скорость реакции полиции на предполагаемые преступления, совершенные против представителей ЛГБТК+ сообщества, в последнее время значительно возросла».
Они добавили, что с 2018 года министерство проводит «тренинги по преступлениям на почве ненависти и домашнему насилию», а также «информационные кампании по вопросам мер предотвращения дискриминации».
Однако угроза насилия в отношении меньшинств в Тбилиси по-прежнему настолько велика, что Мадона Кипароидзе не выходит из квартиры в светлое время суток. По ее словам, трансгендерные люди без хорошего пасса подвергают себя смертельной опасности.
Ее опасения далеко не беспочвенны. За последнее десятилетие было совершено несколько убийств трансгендерных секс-работни_ц: Саби Бериани была зарезана и подожжена в 2014 году; Зизи Шекеладзе перерезали горло осенью 2016 года. В том же году другая женщина, Бьянка Шигурова, умерла от отравления газом в своей квартире; и, хотя ее смерть была признана несчастным случаем, квир-сообщество Тбилиси по-прежнему убеждено, что девушку убил клиент.
Как и многие трансгендерные подростки в Тбилиси, Кипароидзе оказалась на улице в 14 лет, после каминг-аута родителям.
Поначалу она часто голодала. Она много болела и спала на скамейках перед камерами видеонаблюдения, опасаясь нападения без свидетелей. В конце концов, она встретила пожилую трансгендерную женщину, которая познакомила ее с секс-бизнесом и научила, как находить клиентов в столице.
Она ненавидела и продолжает ненавидеть секс-работу, считая ее трудной и унизительной. Но это был единственный способ выжить. «Я получаю за это просто смехотворные деньги, – сказала она. – У меня нет ни мотивации, ни счастья. Я даже не могу уйти в строители или дворники». Девушка мечтает стать психологом и изучает психологию по учебникам, которые ей одолжили друзья.
Но ее случай далеко не уникален. Это широко распространенное заблуждение, что многие трансгендерные люди Грузии изо всех сил пытаются продолжать свое обучение в школе или стараются получить официальное трудоустройство.
Преимущество неофициальной работы в том, что для нее не требуется предъявлять удостоверение личности, в котором указан пол, приписанный человеку при рождении, поскольку в Грузии для того, чтобы поменять документы, требуются хирургические операции. Такие операции весьма дорогостоящие и не финансируются государством.
Кипароидзе также считает, что ее подвели и общественные организации. Хотя местные организации, такие как Группа поддержки женских инициатив (WISG), предоставляют бесплатную психологическую помощь, а также презервативы, лубриканты и обследования на заболевания, передающиеся половым путем, но они не могут предложить долгосрочную финансовую помощь, в которой нуждаются секс-работни_цы во время пандемии.
Натия Гвианишвили, лесбиянка-активистка и исследователь из WISG, признала, что социально-экономические проблемы остаются наиболее серьезными для транс*сообщества. По ее словам, общественным организациям сложно даже увидеть масштабы этих проблем. «У них нет документов, поэтому нам не хватает более полной картины того, что происходит».
Она выразила осторожный оптимизм в отношении того, что недавние усилия министерства внутренних дел по борьбе с насилием и дискриминацией в отношении меньшинств, а также создание отдела по защите прав человека в 2018 году, могут несколько улучшить положение транс*сообщества.
Кипароидзе настроена более пессимистично, хотя сейчас ее дела обстоят несколько лучше. После прошлогоднего протеста в мэрии Тбилиси ей предложили частичную ставку в Transparency International. По ее словам, это только начало, но пока что она вынуждена продолжать заниматься секс-работой, чтобы сводить концы с концами.
Девушка надеется, что никто в грузинском ЛГБТ-сообществе не будет повторять то, что сделала она. Хотя она не жалеет о своем поступке, она все же не уверена, насколько ее протест смог повлиять на ситуацию. «Я должна была что-то сделать. Я должна была передать свое сообщение, – сказала она. – Даже если это изменило хоть что-то лишь на один процент где-то в мире, то, можно сказать, что я уже чего-то добилась».
