Чужая среди своих: Как я поняла, что бисексуальна и почему это вызывает неприятие сразу у всех
МЫ ВСЕ ЗНАЕМ О ДИСКРИМИНАЦИИ ГЕЕВ, ЛЕСБИЯНОК, ТРАНСГЕНДЕРОВ — в разговоре о притеснении ЛГБТ-сообщества в первую очередь на слуху именно его Л-, Г- и Т-части. Но бисексуалы не исключение — более того, часто они одновременно сталкиваются и с гомофобией, и со снисхождением внутри квир-сообщества. Для этого даже есть специальный термин — бифобия. До сих пор живёт миф, что бисексуальность — это просто «промежуточный этап» для человека, пытающегося осознать собственную ориентацию. Наша героиня столкнулась с бифобией лично и рассказала нам о том, с чем бывает сопряжено определение себя.
Осознание сексуальности
Ещё в детском саду я проявляла осторожный исследовательский интерес и к мальчикам, и к девочкам. Я играла в семью с мальчиком, а в другой раз могла предложить устроить свадьбу своей подружке — всё это было весело и естественно. Спустя несколько лет, уже в начальной школе, я узнала, что девочки, целующиеся с девочками, называются «страшным» словом «лесбиянки». Это меня очень встревожило: ведь если я буду лесбиянкой, я не смогу стать принцессой; принцесс находит/будит/спасает принц, а другие девочки в этот сценарий ну никак не вписываются. Я помню, как плакала и давала себе обещание положить конец «буйным годам разнузданного лесбиянства». Это моё первое воспоминание об отказе от своей «лесбийской половины».
Я всегда ощущала, что моя личность расщеплена на две части: я-гетеро и я-лесбиянка. Отношения с мальчиками видимые и нормативные, они связаны со множеством культурных кодов и сценариев: моими «женихами» интересуются родственники, мы обсуждаем мальчиков в школе, я вижу романтику и отношения в фильмах, книгах и даже рекламе. Мои чувства к девочкам — это стыд и кошмар, потому что мне не с чем соотнести даже самые элементарные проявления своего влечения.
Отношения с девочками были отравлены внешней и внутренней гомофобией, угрозой травли и особенно острым страхом быть отвергнутой
Отношения с девочками были отравлены внешней и внутренней гомофобией, угрозой травли и особенно острым страхом быть отвергнутой. Например, однажды мы ехали с одноклассницей в метро, а напротив нас сидели две бутч-лесбиянки. Она повернулась ко мне и сказала: «Меня сейчас вырвет. Таких, как они, надо лечить». До этого я долго думала, что надо наконец собрать волю в кулак и рассказать ей, как она мне нравится. На то, что однажды у меня будут хоть сколько-нибудь благополучные отношения с девочками, с тех пор я не рассчитывала.
У меня перед глазами практически не было здоровых моделей отношений с женщинами. Когда я проявляла заботу и интерес, то автоматически скатывалась в токсичные «мужские» модели поведения и начинала относиться к собеседнице покровительственно. Всё это было щедро приправлено внутренней мизогинией и установками вроде «женской дружбы нет», «мальчики гораздо умнее», «девочкам интересны только розовые тряпки». В общем, гетеро-я и лесбо-я жили двумя абсолютно разными жизнями, и я росла скрытной и нервозной.
Окончательно сформулировать свои ощущения во фразу «я бисексуальна» я смогла где-то в четырнадцать лет. Мне понадобилось ещё лет десять, чтобы прийти к простой, но ошеломляющей мысли: у меня нет никаких гомосексуальных и гетеросексуальных «половин», есть только бисексуальность. Это был прорыв. После того как я прекратила ориентироваться на несуществующую бинарность, моя жизнь сильно улучшилась: я перестала обесценивать свой опыт с мужчинами и испытывать стресс и ужас от «лесбийской себя».
«У тебя что, был секс с девушкой?»
Наиболее распространённое определение бисексуальности, сформулированное активисткой Робин Окс, сейчас звучит так: это возможность романтического и/или сексуального влечения к людям более чем одного пола и/или гендера; это влечение необязательно одинаковое, необязательно в одно и то же время, необязательно с одной и той же интенсивностью. Понятие бисексуальности эволюционировало вместе с нашими представлениями о гендере: сейчас оно включает влечение к небинарным людям, то есть тем, чья гендерная идентичность не соответствует ни мужской, ни женской.
В таком виде оно частично пересекается с понятиями пансексуальности (сексуальное или романтическое влечение к людям вне зависимости от биологического пола и гендерной идентичности), полисексуальности (влечение к нескольким гендерам, но не обязательно ко всем) или омнисексуальности (сексуальное или романтическое влечение к людям всех гендеров). Человек, идентифицирующий себя как бисексуала, совершенно не обязательно трансфоб и топит за жёсткую бинарность, но выбор наиболее комфортного для себя ярлыка остаётся за каждым. Я всё-таки предпочитаю би, потому что само существование слова «бисексуал» в своё время принесло мне огромное облегчение, и менять его на «пансексуала» мне не хочется по сентиментальным причинам.
Я совершила каминг-аут перед матерью в шестнадцать лет. Она ответила: «Главное, чтобы ты была счастлива». Потом добавила: «Хотя я думаю, что в этом возрасте ты не можешь разбираться в своей сексуальности. Скорее всего, это пройдёт». Мама не отвергла меня и не была строга, просто мягко выразила недоверие. Я почувствовала, что обо мне заботятся, и, раз мама говорит, что это пройдёт, наверное, она права — ради своего же блага мне лучше не доверять своим ощущениям. Это стало ядром моей внутренней бифобии.
Мои собеседники явно считали себя стопроцентными гетеросексуалами и до секса с противоположным полом; я же почему-то не имела права верить себе, пока не «обналичу» свою бисексуальность
Все ЛГБТКИ+ люди боятся отвержения, изоляции и насилия. При этом у каждой категории и каждой личности взаимоотношения со своей идентичностью складываются по-своему. По моему опыту, самая частая реакция на бисексуальность — сомнение. Бисексуальные люди постоянно сталкиваются с необходимостью что-то доказывать и оправдываться. Когда я упоминала свою ориентацию — аккуратно и полушутя в подростковом возрасте или прямо и уверенно в разговоре со взрослым продвинутым другом, — в ответ я почти всегда получала: «Откуда ты знаешь? У тебя что, был секс с девушкой?»
Я сталкивалась с этим вопросом на разных этапах. Когда у меня не было никакого сексуального опыта, я впадала от него в ступор. И правда, откуда я могу знать, что это моё, если у меня не было лесбийских отношений? Хотя я всё же улавливала в этой логике противоречие: мои собеседники явно считали себя стопроцентными гетеросексуалами и до секса с противоположным полом; я же почему-то не имела права верить себе, пока не «обналичу» свою бисексуальность. Когда у меня был секс только с мужчинами, после этого вопроса мне становилось стыдно: действительно, куда это я лезу, если практика показывает, что я встречаюсь только с мальчиками? Надо всё-таки меньше доверять себе и больше слушать сторонних экспертов. Наконец, когда у меня уже был секс и с мужчинами, и с женщинами, я была счастлива оттого, что могу успешно пройти «экзамен» на бисексуальность.
Бисексуальность у многих вызывает дискомфорт и желание вписать человека в одну из категорий по каким-то косвенным признакам. Забавно, что для женщин и мужчин работают разные стереотипы: считается, что и тех и других на самом деле влечёт только к мужчинам. Бисексуалка воспринимается как гетеросексуальная женщина, а её однополые отношения — несерьёзные эксперименты и показуха, чтобы казаться интересной для мужчин. Со временем она обязательно угомонится и осядет в крепком браке, с мужем и детьми. Мужчины-бисексуалы, конечно, на самом деле геи, просто сами об этом не знают. Ну, не натуралы же.
Бисексуалам самим часто некомфортно открыто называть себя би из-за огромного количества негативных стереотипов, связанных с этим словом. Основательница проекта «дети-404» Лена Климова каждый год 23 сентября, в День видимости би, цитирует отличный текст Александры Скочиленко о бифобии: «Легче сказать людям, что ты лесбиянка, чем назвать себя бисексуалкой, потому что это слово звучит пошло, неприятно и отдаёт каким-то MTV».
«Я нормальная?»
Ещё с подросткового возраста я хотела работать в правозащитной ЛГБТ-организации. В двадцать один год я подумала, что наконец готова поучаствовать в какой-нибудь волонтёрской деятельности, но тут же стала это откладывать. Я опасалась, что буду чувствовать себя неуместно, мне дадут понять, что мне не рады, и вообще, моей бисексуальности никогда не будет достаточно, чтобы меня приняли хоть где-нибудь. Ни разу не смешной для нас слоган «би — в***и» до сих пор можно встретить в ЛГБТ-пабликах или услышать в гей-клубах, куда бисексуалы тоже приходят за поддержкой и безопасностью. Буквально заставив себя прийти в команду ЛГБТ-кинофестиваля «Бок о бок», я первое время не поправляла людей, принимавших меня за лесбиянку.
Потом я стала волонтёром горячей линии ЛГБТ-сети. Это был очень мощный опыт, который многое для меня поменял. Вместе с другими волонтёрами мы проходили тренинги по оказанию психологической помощи, учились давать базовые юридические консультации и разбирались в том, насколько корректны наши знания об ЛГБТ; параллельно работали с мотивацией, выгоранием и просто обсуждали всё, что нам было непонятно об ЛГБТ-комьюнити.
Переживание принадлежности к чему-то дало мне такое ощущение, будто я смогла наконец расслабить болезненно напряжённые мышцы
По мере того, как мне становилось комфортно с коллегами, я начала осознавать, насколько же мне всё это время было некомфортно с самой собой. Я жила в предельном напряжении, как человек, постоянно готовый к драке. Переживание принадлежности к чему-то дало мне такое ощущение, будто я смогла наконец расслабить болезненно напряжённые мышцы. Внезапно у меня получилось назвать чувства, которые до этого придавливали меня, как большой вязкий ком: стыд, скрытность, постоянную готовность к обороне, ощущение, что со мной что-то не так, что я не заслуживаю любви.
Взаимодействие с абонентами было, наверное, самым сильным опытом. Кому-то требовалась срочная помощь в чудовищных ситуациях (см. чем ЛГБТ-сеть занимается сейчас в связи с ситуацией с преследованием геев в Чечне), и тогда я перенаправляла их к нашим юристам и опытным психологам. Но почти все из тех, кто звонил просто посоветоваться или поделиться, в итоге задавали один и тот же вопрос: «Я нормальный/-ая?»
Ощущение, что ты фрик и выпадаешь из рамок, преследует большинство ЛГБТ-людей. Так как окружающие часто воспринимают би как гетеросексуалов или гомосексуалов, в зависимости от гендера их нынешнего партнёра, очень легко почувствовать себя ещё и невидимым. Скажем, некоторые люди знают, что я работала в ЛГБТ-организации, но также слышали что-то о моём бывшем парне. Я много раз наблюдала, как это вводило их в ступор. Я занималась этим, потому что я просто «сочувствующая», или у меня был парень для прикрытия? Раньше из-за их реакций мне было мучительно стыдно за себя. Сейчас я понимаю, что, если окружающие мыслят только категориями «гомо/гетеро» и не рассматривают бисексуальность как такую же ориентацию, это не мне должно быть стыдно, что я фрик. Это они не понимают.
Двойная дискриминация
Бисексуальность не нуждается в оправданиях и доказательствах, но в нашей культуре распространена идея, что любой человек имеет право вламываться в чужие границы, сомневаться по каждому поводу и требовать информацию, которую может получить из первой ссылки гугла. Например, совершенно незнакомые люди засыпают транс*людей вопросами про их гениталии и обижаются, если их великодушный интерес никто не ценит. Но в ситуации с бисексуалами, как и с другими представителями ЛГБТ-сообщества, у слепоты к чужим границам есть и очень пугающий аспект. По статистике, у бисексуальных женщин шансы столкнуться с сексуальным насилием почти вдвое выше, чем у гетеросексуалок. В США 46 % бисексуалок, 17 % гетеросексуальных женщин и 13 % лесбиянок подвергались изнасилованию. Среди мужчин жертвами сексуального насилия становились 47 % бисексуалов, 40 % геев и 21 % гетеросексуалов.
Распутность, всеядность и готовность к сексу со всеми — одни из худших мифов о бисексуалах, отравляющих нам жизнь. Разумеется, бисексуалы разные, как и люди в целом. Кто-то наслаждается полиаморией и сексуальной свободой; кто-то живёт в рамках серийной моногамии то с мужчиной, то с женщиной, то с небинарным человеком; у кого-то есть сексуальный опыт только с одним из гендеров; кто-то асексуален или испытывает к одному из гендеров только романтическое влечение. Но в массовой культуре нас до сих пор изображают порочными, опасными, ненасытными, двуличными или, на худой конец, совершенно запутавшимися в себе. Кроме показателей по сексуальному насилию, бисексуалы лидируют и в статистике суицидов, депрессии и склонности к различным зависимостям. По крайней мере в США, данные по России недоступны.
В речи на вручении награды Human Rights Campaign «Visibility Award» актриса и открытая бисексуалка Эван Рэйчел Вуд говорила, что видит причину уязвимости бисексуалов в самооценке: «Я стыдилась своих чувств и своей идентичности. Как вне, так и, к сожалению, внутри комьюнити». Проблема двойной дискриминации действительно есть. Мы делим с геями и лесбиянками все «прелести» жизни в гомофобной среде. Нас могут подвергнуть аутингу, уволить или выселить из-за ориентации, избить возле гей-клуба, подвергнуть корректирующему изнасилованию или принудительному «лечению», выгнать из дома, травить, изолировать, оскорблять, запугивать и так далее. Но мы сталкиваемся с неприятием и внутри ЛГБТ-сообщества. Среди геев и лесбиянок часто встречаются недоверие и позиция «Никогда не буду встречаться с би, они меня бросят и переметнутся обратно в гетеро-отношения». Многие считают бисексуалов трусливыми геями и лесбиянками, которые не признают свою очевидную гомосексуальность, или «просто экспериментирующими» гетеро.
Сейчас мне вполне комфортно с собой и гораздо проще справляться с чужой гомофобией и бифобией. Но я не могу дождаться времени, когда никому не придётся преодолевать такой большой путь, чтобы просто чувствовать себя обычным человеком.
