«Брайтон-Бич-Прайд нужен, чтобы пробить стену стереотипов в русскоязычном сообществе»
С какими провокациями сталкиваются ЛГБТ-представители и почему так важен прайд именно для русскоязычных в Нью-Йорке, порталу USA.one рассказал Алексей Горшков, сопрезидент RUSA LGBT и основатель Birghton Beach Pride.
В Нью-Йорке проходит один из самых масштабных гей-парадов в мире. Почему так необходим прайд отдельно для русскоязычного сообщества?
Брайтон-Бич-Прайд необходим, прежде всего, для того, чтобы пробить стену стереотипов, присутствующих в русскоязычных сообществах. Для того чтобы обозначить: ЛГБТИК — это люди, которые живут бок о бок с вами, не представляя никакой угрозы вашему укладу, и ваше ханжество ранит нас. Для того чтобы заострить внимание на том, что мы не в Советском Союзе и не в Средневековье. Что Брайтон-Бич — это не монополия какой-то определенной категории людей, это часть Нью-Йорка — города, который славится своим разнообразием и политикой толерантности. И, конечно, прайд нужен нашему ЛГБТИК-сообществу как площадка, где каждый может быть собой, не стесняясь своей идентичности, как площадка для консолидации и как некое терапевтическое средство, которое поможет нам преодолеть травматический опыт, принесенный нами из своих стран. Прайд — это солидарность!
На какое количество участников вы рассчитываете в этом году?
Мы ожидаем более 500 участников, тогда как на первый прайд пришло до 400 человек.
Чем будет отличаться парад 2018 года от прошлогоднего?
В этом году наш маршрут существенно длиннее. Мы ожидаем больше спикеров на ралли после марша. Также мы в этом году включили в повестку дня насущные иммиграционными вопросы, преследование ЛГБТ-людей в постсоветских республиках. Этот прайд, я уверен, будет отличаться также большей волной сопротивления со стороны местного населения, которое уже осведомлено о нашем мероприятии, тогда как в том году прайд застиг их врасплох. Но, что более всего радует, в этом году к нам присоединится гораздо больше русскоязычных ЛГБТИК-людей, которые опасались физических провокаций в прошлом году, памятуя о насилии во время протестов в России и Украине.
Но все же вам пришлось столкнуться с какого-либо рода провокациями во время первого прайда?
К сожалению, как ни крути, Брайтон сохраняет высокий градус консервативности, связанный с политикой изоляционизма. Брайтон — это некая автономная республика, в которой иммигранты из СССР с каким-то диким ритуализмом отталкивают от себя все социальные изменения и держатся за прошлое, даже если это прошлое было негативным для них. К счастью, в прошлом году мы встретили больше поддержки, нежели провокаций. Да, были инциденты с разбушевавшимся постояльцем кафе «Татьяна Гриль», который оскорблял нас всевозможными выкриками, приравнивал нас к извращенцам. Другая прохожая сравнила нас с психически больными. Третий зевака подчеркнул, что не признает нас. Так никто и не просит признавать нас, это не Косово во время гражданской войны за независимость. Мы не обязаны просить одобрения быть самими собой ни у кого. Если вы считаете нас психически нездоровыми, то только одна вещь делает нас ментально уязвимыми — ненависть, человеческая скудость ума и беспросветный конформизм. Прискорбно, что и в 2018 году люди обращаются к псевдонаучным, античеловеческим теориям, которые привели к Холокосту, инквизиции и прочим геноцидам.
Как часто лично вы сталкиваетесь с проявлениями дискриминации?
Я сталкивался с этим неоднократно — на вербальном уровне. Много раз люди, полагая, что я не говорю на русском, бросали мне вслед или открыто «п…р» и т . п., обсуждали мои жесты или внешний вид — в таком абсолютно безвкусном совково-сплетническом стиле. Я не обращаю внимания на такую узколобость. Что меня действительно выводит из себя, — это когда я слышу истории людей, с которыми работаю как сопрезидент RUSA, о том, как их избили или дискриминировали на рабочем месте, или о том, как им угрожали лендлорды или как их оскорбляли в медицинских учреждениях. Это заводит меня до уровня Гавроша. Это я точно не собираюсь терпеть. Поэтому я стучусь во все возможные двери, включая выборных лиц и правительственные офисы, требуя принять во внимание, что это происходит в реальном времени. Мы бежали из своих стран, спасаясь от физической и моральной расправы, чтобы встретить то же самое здесь? Нет, этот фокус не пройдет! И мне глубоко наплевать, кто этот агрессор: ветеран, пенсионер, уважаемая персона или знаменитость в пределах Брайтон-Бич. Если вы применяете любой из типов насилия по отношению к нам, вы не заслуживаете уважения. Как сказал некогда Лев Толстой: «Если хочешь быть человеком, научись видеть человека в другом!»
Вы также заявляли, что, после того как к власти пришел Трамп, ситуация с получением иммиграционного статуса ухудшилась. Как это проявляется? У вас есть статистика, допустим, что ЛГБТ-представителям стали чаще отказывать?
Иммиграционная ситуация ухудшилась в общем и целом, если говорить о DACA или антимусульманской риторике. Некоторые из нас уже пережили незаконные задержания и помещение в иммиграционную тюрьму, но это, к счастью, скорее исключение, нежели правило. Общий климат, задаваемый администрацией, — антииммиграционный, и он может привести к печальным последствиям. Статистики касательно ЛГБТИК пока не существует, но уже есть примеры незаконной депортации ВИЧ-положительных ЛГБТ-людей. На нашем сообществе это отражается следующим образом: США пока не приняли ни одного человека, пострадавшего от зверского геноцида ЛГБТИК-людей в Чечне, в том время как Канада, Германия, Франция и другие страны взяли их как беженцев. Почему США не открывают ворота для них, ответ очевиден: они из мусульманской республики, более того, имеющей в западном воображении не самое благоприятное прошлое.
В вашем пресс-релизе сказано, что в ходе парада вы хотите отпраздновать первый юбилей организации RUSA LGBT. Расскажите немного о ней: с чего все начиналось, как организация росла и развивалась, сколько сейчас насчитывает участников и т. д.
RUSA LGBT была основана в 2008 году Еленой Гольцман. Изначально группа задумывалась как «кружок» по интересам для русскоязычных ЛГБТИК-иммигрантов, которые уже были гражданами США и не имели платформы, чтобы поддерживать язык или культуру. Однако, после того как в 2013 году в России был принят закон о «пропаганде нетрадиционных ценностей», немало ЛГБТИК-людей попало под молот и вынуждено было эмигрировать. С 2013 года RUSA активно занимается поддержкой политических беженцев из 15 постсоветских республик. RUSA — это волонтерская организация, не имеющая финансирования. Все, что мы делаем, — на добровольных началах. Наша задача — обеспечить людей всесторонней информацией и поддержкой, включая адвокатов, медицинских специалистов и т. п., поскольку люди приезжают в США растерянными, не понимающими, с чего начать жизнь заново, и испытывают немалый стресс. Мы занимаемся также просветительством и протестной деятельностью, не говоря уже о правозащитной деятельности, направленной на преодоление стереотипов относительно иммигрантов. У нас нет фиксированного членства, но с уверенностью могу сказать, что это более 1 тыс. человек.
Сколько иммигрантов обращаются в вашу организацию в месяц?
Это зависит от сезона и политических событий в постсоветских странах. Два года назад был безумный пик, когда в неделю к нам обращалось до 10 человек. Сейчас в среднем это 10 человек в месяц-полтора.
В какой из постсоветских стран, по вашему мнению, представители ЛГБТ-сообщества — самые незащищенные?
С точки зрения анти-ЛГБТ-законодательства, вне сомнения, Россия, Узбекистан, Таджикистан, Азербайджан и Туркменистан. С точки зрения ментальности и непреодоленной советской гомофобии/трансфобии — все постсоветские страны без исключения. Хотя Украина и Кыргызстан достигли определенного прогресса — по крайней мере на бумаге и по количеству ЛГБТ-организаций, а также санкционированных прайдов.
