«В Украине каминг-аут, по сути, бесконечный». Украинская ЛГБТ-пара о жизни на родине и за рубежом
Украинки Наталья и Катерина вместе с детьми переехали в Нидерланды незадолго до начала пандемии. Ярослава Кобинец, журналистка общественной организации «Интерньюз-Украина» расспросила пару об адаптации за границей, браке и партнерстве
О переезде в Нидерланды
Катерина: Мы не собирались целенаправленно уезжать из Украины. В определенном смысле это была случайность: Наташе предложили работу в Нидерландах (Наталия работает проектным менеджером в организации COC Nederland — одной из старейших ЛГБТ-организаций мира — и занимается регионами Восточной Европы и Центральной Азии — авт.).
Наталия: Речи о том, чтобы я сама уехала сюда на работу, не было: мы сразу решили переезжать семьей. Я переехала в августе 2019 года. Катя с детьми присоединились ко мне через пару месяцев, в ноябре.
К: Как только мы переехали, какое-то время искали жилье — это было, пожалуй, самое сложное. В Нидерландах жилья мало, а людей много. И, помимо бюджета, если у нас в семье двое разнополых детей, мы должны снять дом, как минимум с тремя спальнями. Но мы справились, переехали, устроили детей в школу. И тут… грянул карантин.
О карантине и адаптации
Н: Адаптация у детей проходила сложно, особенно у старшей дочки. Младший сын больше привязан к нам, по характеру он интроверт. А вот дочка очень общительная, социальная, в Украине у нее было много друзей, много разных занятий. Здесь она попала в среду, где не могла ни с кем разговаривать, никого не понимала, где не было никого, кроме нас. Но как только она немного освоила язык и нашла здесь друзей, ей все понравилось.
К: Думаю, во многом карантин сыграл положительную роль для детей. Когда они только пошли в школу, то не знали голландского или английского, был сильный языковой барьер.
Н: Особенность нидерландского карантина в том, что детям до 13 лет можно было свободно общаться со сверстниками, для них ограничений не было.
Первые две недели строгого карантина всем рекомендовали сидеть дома и никуда не выходить. Но детям можно было гулять, и это нас спасало. Во время карантина они общались с соседскими детьми, и уже к концу локдауна изъяснялись простыми фразами.
К: Мы живем в пригороде Амстердама. Здесь есть специальные государственные языковые школы, бесплатные для детей экспатов, иммигрантов, где они учат голландский в течение года. Уже с марта наша старшая дочка ходит в обычную школу: она выучила язык достаточно, чтобы учиться с голландскими детьми в голландской школе.
О жизни в Голландии
Н: Здесь абсолютно иной темп жизни и уровень стресса. До конца прошлого года в семье постоянно работала только я, у Кати была проектная работа в Украине (Катя удаленно работает коммуникационным менеджером и менеджером проектов — авт.). При этом, живя на одну зарплату, мы можем чувствовать себя комфортно и быть уверенными в том, что завтра ничего не случится. А если что-то и случится (летом прошлого года Наталья сломала ногу, потребовалась операция, все расходы покрыла страховка — авт.), то найдется решение.
В Нидерландах больше внимания уделяется благосостоянию, благополучию сотрудников, соблюдается баланс между работой и личной жизнью. Здесь не принято перерабатывать, можно спокойно уйти в отпуск, и никто не будет тебе названивать со срочным вопросом. Ты можешь работать столько, сколько тебе комфортно.
Здесь даже есть оплачиваемый больничный по выгоранию — до двух лет. После подтверждения диагноза ты проходишь курс лечения, восстановления, адаптации на рабочем месте.
О свадьбе
Н: Мы вместе тринадцать с половиной лет. В Украине мы были открытой парой.
К: Мы поженились в Нидерландах в декабре 2020 года. Поскольку мы экспаты, то должны были подтвердить, что не женаты на родине. Все остальное проходило по стандартной процедуре.
Интересно, что, в отличие от Украины, здесь каждой паре назначают регистратора — человека, который будет вести церемонию.
До эпидемии ковида накануне свадьбы он приходил в гости к ним всем. Сейчас это беседа по телефону. Мы разговаривали с нашим регистратором в течение часа или даже полутора, она спрашивала нас о том, как мы познакомились, как долго мы вместе, о детях, о том, какой мы видим свою церемонию. Благодаря этому все было, с одной стороны, торжественно, в официальном зале в мэрии, но в то же время очень уютно. Вся церемония была о нас.
Н: Партнерство в Нидерландах разрешили 20 лет назад. Теперь это вариант нормы. Если бы в Украине можно было вступить в официальный брак, равноценный гетеросексуальному, или подтвердить наш брак, мы бы сделали это.
Многие пары регулируют свои отношения разными договорами. Для нас это было не очень актуально. И самым важным остается вопрос легализации детей в однополых браках — возможность оформить официальную опеку или усыновить ребенка партнера.
Об однополом партнерстве
Н: В Нидерландах есть несколько видов партнерства. Они отличаются, но для нас это сейчас не очень актуально. Все долги, все доходы теперь мы официально делим поровну. Также при официальном браке можно оформить право опеки на ребенка.
Гражданские партнерства здесь приравниваются с официальным браком. Часто у людей есть дети — и они не женаты. Если мы прописаны в одном доме, считается, что мы — партнеры. Даже если это студенты, которые вместе снимают дом — они считаются одним хозяйством и могут получать налоговые льготы и т. д.
К: Принятие в Нидерландах ощущается на базовом уровне. Мы привыкли к ограничениям в Украине: если ведем детей к врачу, я иду с сыном, Наташа с дочкой. Здесь нас по умолчанию воспринимают как семью.
В Украине основные сложности были с юридической точки зрения. Да и то, не совсем сложности: например, необходимость оформить дополнительные документы, чтобы выехать за границу. Живя в Украине, я считала, что никакой дискриминации в отношении ко мне нет. Но сейчас, получив другой опыт, я понимаю, что в Украине тебе все время нужно делать немного больше, чем всем остальным.
О дискриминации
Н: Нам повезло: в Украине мы не сталкивались с физическим насилием, да и ярких случаев дискриминации тоже не вспомним. Была бытовая дискриминация. Но она в большей степени обусловлена незнанием. У людей просто нет опыта взаимодействия с однополыми парами. Поэтому у нас возникало немало неловких бытовых ситуаций.
К: Когда живешь без детей, ты сам выбираешь себе окружение. Когда у тебя дети, в жизни появляются люди не из твоего «пузыря»: родители одноклассников, родители детей со двора или секций. У тебя появляется вынужденный круг общения. И ты не можешь предвидеть их реакцию.
Через неделю после начала занятий в украинской школе меня удалили из родительского чатика дочки: мол, здесь общаются родители, а не другие родственники.
Или когда мы впервые пришли забирать ее из детского сада, дочка бежала ко мне навстречу с криком: «Мама!». Воспитательница сказала: «Это ж не мама, это тетя Катя!». Я ответила, что моя дочка знает, как кого называть правильно.
Н: В Украине момент каминг-аута, по сути, бесконечный. Каждый новый человек может спросить об этом. Отвечая, ты не знаешь, какая будет реакция. В Нидерландах мы не чувствуем этого постоянного внутреннего напряжения и не ожидаем агрессии в ответ.
Создание этой статьи финансируется в рамках проекта «Разнообразие обогащает: освещение вклада этнических, религиозных меньшинств и ЛГБТ в украинское общество» Фонда прав человека Посольства Королевства Нидерландов.
Содержание и мнения, изложенные в этой публикации, являются ответственностью авторов и необязательно соответствуют позиции Посольства.
