В масках и балетных пачках: одесский Марш равенства состоится, несмотря на COVID-19 и безденежье
Спецкор «Думской» Дмитрий Жогов узнал подробности грядущего Прайда, который пройдет в Одессе в конце августа.
Давеча пришел ко мне парикмахер на дом. Хороший мастер — это во-первых. Виртуоз. Маэстро ножниц и расчесок. Во-вторых, маску носит, ковидлу не разносит. А это сейчас редкость.
У нас же как? Ежели маску к кому-то в гости наденешь, так на тебя коситься будут как на хама, могут и взашей попросить.
В-третьих, берет за работу немного.
Дело тут вот в чем. Он открытый гей. Когда-то его избили сильно. Пригласил симпатичного парня (совершеннолетнего) к себе. В интернете по фотографии познакомились.
– Настоящий Аполлон! — вздыхает парикмахер, кружась вокруг меня и пощелкивая ножницами.
Но Аполлон оказался гопником и грабителем. В самый пикантный момент знакомства достал пистолет и проломил парикмахеру рукояткой голову. А на лестничной клетке уже тусовалось еще несколько человек — ждали, когда подельник квартиру откроет. Парикмахеру удалось выскочить. Обливаясь кровью, дико закричал в парадной. Выбежали соседи.
Я как журналист тогда присутствовал на суде. «Аполлона» судили, но судья — ярый гомофоб — в упор не видел разбойного нападения и покушения на убийство и дал преступнику условный.
Я про это дело статью написал, чем и завоевал доверие парикмахера. Теперь каждый месяц он приходит меня стричь и с жаром рассказывает о происходящем в ЕГО мире.
– Прицепились менты, — презрительно говорит он. – Хотели, чтобы я стукачом был. Я когда-то попался. Познакомился с мужчиной, а он «тихарем» оказался. И дает мне деньги. 100 долларов. Только он мне «сотку» сунул, р-р-раз, менты и сцапали. Проституция, говорят. На работу, говорят, сообщим. Родителям. Я только фыркаю. Сообщайте, говорю. Никого не удивите. Они приуныли. Они ищут таких, кто боится, и обирают. Потом звонят мне и вызывают: не соглашусь ли я перед тем-то задом покрутить? В стукачи «фалают». Им такая подсадная утка нужна, чтобы геев ловить якобы за проституцию.
И еще много чего рассказал. Про новые песни Наташи Королевой («Ой, она моя королева!»), о том, как он соблазняет водителей такси – натуралов — и премного этому рад («А он такой красный от смущения!»), о куклах Барби, которые он собирает… Я слушал его и все больше убеждался, что у него свой мирок, на который не влияют ни политика, ни война и вообще он мало чем отличается от карикатурных блондинок из анекдотов.
– Я вот статью буду писать. О «Прайде-2020». Интервью буду брать у активистов ЛГБТ, — говорю ему.
– Это о гей-параде? Ну нет. Я на него не пойду. И зачем это? А можно им вопрос задать?
– Валяй.
– Почему у них смазка такая конченая? Ну, презервативы, когда они раздают. На покупных она на руках растворяется. Через секунду уже не чувствуется. А эта как вазелин! Погладить кого-то не сможешь.
И подумав еще, выдает:
-И вообще мне кажется, что все эти сообщества ЛГБТ специально создаются, чтобы геев истребить.
– Как так? — ошарашенно спрашиваю я.
– Мне кажется, что эти презервативы, которые они раздают – нарочно дырявые! Заразу всякую пропускают! Или смазанные чем-то ядовитым, — парикмахер все глубже погружается в болото конспирологии. — Бесплатный сыр только в мышеловке!
Он назидательно тычет ножницами в небо. Вздыхаю обреченно, но обещаю его вопрос задать.
– Прайд? В период эпидемии? Ну и кому это надо? Это все равно как в знак поддержки больных СПИДОм устроить групповушку без презервативов! — раздраженно заметил знакомый журналист.
– ЛГБТ? Так это путинские прихвостни. Их спонсирует Россия, чтобы разлагать Украину! — гневно говорит одна украинская патриотка.
Да, на горизонте Прайд, он же Марш равенства, он же парад. И снова началось бурление говн.
Вооружившись вопросами от общества, я пошел задавать их Анне Леоновой, исполнительному директору организации «Гей-альянс Україна», ответственной за все проводимые в Одессе шествия.
– Привет, Анна. Прежде чем говорить о Прайде-2020, я хочу спросить вас, зачем вы дырки делаете в презервативах?
Она смеется:
– Да, многим важно, чтобы был какой-то заговор. Чтобы были какие-то враждебные силы, которые над нами все время вьются.
– Вы проект Путина?
– Я об этом слышу с 2015 года. Еще я про себя слышала такое, что я приехала из Москвы на секретном поезде.
– В опломбированном?! Как Ульянов!
– Есть люди неплохие. Патриоты, но травмированные. В некоторых вопросах видят зло, но не там, где оно есть.
– Что будет в этом году?
– Карантин наложил сильные ограничения на мероприятия. И у нас были очень большие дискуссии, делать или не делать. Не секрет, что очень многие прайд-мероприятия по миру отменили. Самый большой прайд в Нью-Йорке или, например, в Амстердаме, Стокгольме. Но тут надо понимать, что когда за каким-то прайдом стоит стратегия монетизации, там, по сути, нет темы прав человека. Для них это шоу, в которое вкладывают деньги. Эти деньги надо вернуть, и этот вопрос стоит остро. Мы же все делаем за свой счет, для нас это часть борьбы за права. Каждый год мы делаем крохотный шажок вперед.
– Морду не набили в этом году, и уже хорошо!
– Да! Вот сидим, радуемся. В этом году полицейский не послал! Чуть уважительнее разговаривал. Это уже достижение. Нам очень страшно останавливаться. Очень страшно сказать: «Нет, в этом году мы ничего не будем делать». И мы понимаем, что нас за эту позицию будут критиковать. Однако мы сделаем все, чтобы максимально обезопасить участников. Мы откажемся от всех мероприятий в помещениях. Откажемся от дискуссионных, образовательных мероприятий, кинопоказов. Но мы выйдем на улицу! Мы сделаем городские интервенции…
– А что это такое?
– Мне тоже все время говорят, что слово «интервенция» плохо звучит. На самом деле, это просто разновидность перформанса. В этом году слоган одесского Прайда будет таков: «Будущее создают неравнодушные». Мероприятия пройдут с 24 по 29 августа. Самое шествие мы планируем на 29 августа. У нас есть три варианта того, как это будет. Мы готовы к тому, что ситуация изменится. Сейчас Одесса в «зеленой» зоне, а через неделю вполне может оказаться в «оранжевой». Но мы будем искать варианты, чтобы выйти на улицу и в этом случае. Есть конституционное право на мирные собрания, его никто не отменял. Теперь подробнее об интервенциях. Что это такое? Мы выходим в город, активно коммуницируем с гражданами, гостями города с одесситами…
«Побьют! Точно побьют», — пронеслось у меня в голове, но я решил оставить эту мысль при себе.
– Приедут ли из других стран?
– Нет. Только своими силами. Силами одесситов.
– Я знаю, что вы, Анна, довольно строго придерживаетесь правил карантина. Во всяком случае, если видите, что в маршрутке не придерживаются масочного режима, тут же строчите гневный пост.
– Меня больше всего улыбнуло то, что многие люди, которые писали мне в Фейсбуке гадости типа «коронавируса не существует», «карантин не нужен», потом начали писать, что «эти геи во время карантина вот этот себе надумали». Это очень смешно.
Я, конечно, понимаю, насколько будет тяжело держать социальную дистанцию. Из смешного — нам предложили запустить в колонны ребят в больших балетных пачках.
В прошлом году мы добились, чтобы впервые публичное мероприятие ЛГБТ прошло без кордонов, без ограждений, без оцепления. Чтобы это не выглядело так, будто заключенных прогнали по коридору. Мы не заключенные. Мы граждане страны, которые вышли заявить о дискриминации и насилии в отношении них.
– А город к этому готов? Власти разрешат прайд?
– Я не знаю. Одесская мэрия гордится своим партнерством с европейскими странами. Но там неоднократно ставится вопрос: «А как у вас с социальными меньшинствами?». А ЛГБТ — это социальное меньшинство, и городским властям от нас никуда не деться. Рано или поздно они будут с нами сотрудничать. Я надеюсь, что в этом году офис мэра не скатится до того, чем он занимался в 2015-16 годах, то есть до судебных исков [о запрете прайда]. Но мы готовы и к такому сценарию.
– Так кто же вас финансирует? Россия? Путин?
– В прошлом году нам было пять лет, и мы опубликовали свой открытый отчет, где, кроме рассказов, какие мы хорошие и кто нас поддерживает, дали и финансовую информацию. Все прозрачно. Те дали столько-то, те дали столько-то. Общий бюджет одесского Прайда составляет 2,5 тысячи евро.
В этом году все довольно плохо. Большинство доноров переключилось на поддержку людей, пострадавших от COVID-19. Это не только поддержка самих заболевших, но и поддержка людей, которые остались без работы в результате ограничительных мер со стороны государства.
Существующий в Украине донорский и грантовый рынок очень маленький. То, что получает Украина, это мизер. Мне лично обидно, что Украина получает так мало денег от Евросоюза, Америки… А вообще, чтобы вы знали, у нас основным получателем грантов являются не общественные организации, а государство! Самый большой получатель денег от фондов у нас государство. СБУ, МВД силовые структуры. В этом году шведские организации и Нидерланды помогли. Ну и наш волонтерский труд и вера в правое дело!
Беседовал Дмитрий Жогов
