Наталия Агафонова: «Многие ребята боятся рассказывать родителям-гомофобам о себе»
Опыт родителей и стереотипы общества
Чаще всего мы говорим о толерантности в Украине отстраненно, вполне абстрактно рассуждаем о либеральных нравах, потому что сами не сталкиваемся с резким порицанием и преследованием. Но как живется украинским мамам, которые в буквальном смысле боятся за жизнь своего ребенка, потому что он не соответствует патриархальным установкам общества? О своем личном опыте рассказывает педагог Наталия Агафонова.
Как произошел каминг-аут вашего сына?
Как такового каминг-аута не было. Андрей рос нормальным ребенком, у него была куча друзей. Не было такого, чтобы я что-то замечала. Однажды он пришел ко мне и сказал: «Мама, мне так нравится один парень!» Сейчас Андрею уже 39 лет, он взрослый человек. Он осознал свою гомосексуальность в 19 лет, и был уже состоявшимся человеком. Что я могла ему советовать? А тогда не было ни литературы, ни адекватной информации. Но для меня вообще не важна ориентация человека – важна его личность, как он относится к обществу, его социальная включенность. А с кем он спит – его личное дело, он ни перед кем не должен отчитываться. Если господь бог создал таких людей, значит, они нужны.
Геями становятся или рождаются?
Когда люди начинают мне говорить: «Как вы допустили такое?», меня это возмущает. От этого никто не застрахован, если в вашей семье будет гомосексуальный ребенок, что вы будете делать? Отправите его на лечение что ли? Спросите у любого гомосексуального человека, хотел ли он родиться таким, и он ответит отрицательно. Заведомо никто не хочет, чтобы его дискриминировали, угрожали жизни. Он не виноват, что таким родился, и мне все равно, какова ориентация ребенка. Я несу ответственность за моего ребенка, каким бы ни был, я должна его защищать. И если даже мама выгоняет своего ребенка, потому что он «не такой», то каким будет отношение общества? Если он маме не нужен, то посторонним людям – тем более, при выработавшихся стереотипах в обществе.
Моя подруга пригласила меня в организацию «Терго», где я познакомилась с такими же мамами, как и я. Я увидела, что Андрей – не один такой человек. Все-таки по статистике в Украине 8% открытых геев, и я считаю, что это много. Попав в «Терго», я узнала много нового, прочла кучу литературы, и мы с сыном начали разговаривать об этом. Он спрашивал, почему я раньше не затрагивала тему его ориентации, наверное, я стеснялась, предполагал он. Но нет, я никогда его не стеснялась, я боялась задеть его чувства своим любопытством.
Как ваше окружение реагирует? Видите ли вы изменения в отношении общества?
Покойный муж что-то подозревал, и из-за этого у них были скандалы с Андрюшей. Он нашел дневник сына и прочел его, хотя не имел права этого делать. Наши друзья очень любят моего сына, мы отлично общаемся. Но есть и знакомые, с которыми я стараюсь не общаться – они не понимают, что мой сын за меня беспокоится, заботится обо мне, а сразу его осуждают. Я боюсь за его жизнь. Он замечательный человек, мне очень хочется, чтобы у него был рядом любящий человек, чтобы у него все наладилось. Мне очень нравится сериал «Анатомия Грей», где показаны ситуации, когда люди и в 50 лет, и в 60 открывают, что всю жизнь провели не с тем человеком, и находят себе правильную пару. Я считаю, что у Андрея все еще впереди.
Зная то, что вы знаете сейчас, сделали бы вы что-то в ваших отношениях с сыном по-другому?
Да. Я бы не стеснялась говорить с сыном на эту тему, конечно, не стала бы скрывать его ориентацию, вела бы борьбу и убеждала своих родных и друзей. Они, может быть, стали бы смотреть на гомосексуальность иначе. Все наши беды – от незнания. Вот как только скажешь, что гей, сразу спрашивают: «А кто он – «мальчик» или «девочка»?» Меня и раньше это возмущало, а теперь тем более. Ведь разве в гетеросексуальной жизни нет разнообразия, нет орального секса, например? Никогда не поверю, когда говорят, что никогда таким не занимались. Все люди экспериментируют.
Говорят, что узаконивание однополых браков – это пропаганда гомосексуальности, но это все отговорки. Люди не хотят понимать, узнавать новое. Мы с «Терго» и «Точкой опоры» объездили всю Украину, увидели много талантливых, одаренных детей. Во Львове мы пытались провести Фестиваль равенства, туда приходили совершенно разные дети – и гетеросексуальные в том числе. Мы собрались, чтобы узнать новое, понять друг друга. И когда пришли молодые люди из Правого сектора, с закрытыми лицами, мне хотелось пригласить их к нам – посмотреть, послушать. Ведь мы все разные, не могут люди быть одинаковыми. На Западной Украине работают религиозные факторы, обычаи, в регионах больше гомофобии. Вот депутаты обращаются в парламент с заявлениями не принимать закон об однополых браках, говорят, «семья должна быть традиционной». Я не понимаю этого.
Каков уровень толерантности сейчас в Украине?
Я заметила, что молодежь сейчас более толерантна и, как ни странно, старики – люди за 70. А вот 50-летние люди – другое дело, многие ребята боятся рассказывать родителям-гомофобам о себе. Но это очень плохо – скрывать такое друг от друга: и ты не знаешь ничего о своем ребенке, и он боится. Мы должны принимать, понимать и помогать детям. Ну не похож он на других, ну и что? Даже однояйцевые близнецы разные, нельзя всех равнять под одну мерку. Это очень долгий процесс, сомневаюсь, что в ближайшем будущем общество поменяет свои взгляды. Но мы хотим говорить, быть услышанными. Если все мы будем молчать, то ничего не изменится. Надеюсь, что хотя бы лет через 20 это произойдет.
Как справляться с законодательной неурегулированностью однополых браков в Украине? Уезжать за границу?
В прошлом году у нас на гастролях был американский гей-хор. Они рассказывали, что в США та же ситуация – в больших городах геев воспринимают хорошо, а в маленьких городках совсем по-другому, и из дома выгоняют, и преследуют.
У нас очень многие однополые семьи живут, но не оформляют свои отношения. У сына есть знакомые, которые живут вместе уже четыре года. Их папы не знают об их отношениях, только одна мама знает. Но они, конечно, с родственниками общаются, приезжают к ним в гости и говорят, что так легче квартиру оплачивать. Но законодательной защиты абсолютно нет – и в реанимацию супруга не допустят, и нельзя урегулировать вопросы общего имущества. Я за то, чтобы узаконить однополые партнерства. Пускай не называют это браком, но юридические права у геев должны быть. Нужно облегчить жизнь нашим детям.
Беседовала Галина Ковальчук. Фото из семейного архива Наталии и Андрея Агафоновых
