Львовский гей рассказал о стереотипах в отношении ЛГБТ, собственный опыт каминг-аута и христианской веры
Адаму – 24 года. И это – не его настоящее имя. Адам родился во Львове и прожил здесь всю жизнь, поэтому довольно хорошо знает и понимает, как к ЛГБТ-сообществу относятся в Украине на бытовом уровне. Неприятие семьи и некомпетентность врачей, агрессия на улице и травли на работе – привычная для Украины вещь, хотя наше государство исключило гомосексуальность из перечня психических расстройств еще в 1991 году, а в Американской психиатрической ассоциации, к примеру, – еще полвека назад, ведь реальных доказательств этой «болезни» просто нет. Зато в обществе есть неприятие другого и ничем не подкрепленные стереотипы.
Адам переживал это на собственном опыте. И корреспондент сайта 032.ua решил поговорить с ним о том, как гомосексуалам жить в Украине, во Львове, начав этим материалом серию статей о жизни представителей ЛГБТ-сообщества во Львове.
***
Начнем с терминологии: как вообще корректно к тебе обращаться?
Корректной формой обращения есть слова “гей” или “гомосексуал”. “Гомосексуалист» вообще не стоит употреблять, потому что это отсылает к понятию “гомосексуализм”, то есть окончание “-изм” как вандализм или что-то типа этого. Будто это болезнь. А в мире уже давно признали, что никакой болезнью это не является.
Я открытый гей, который пока не показывает свое лицо на камеру и скрывает собственное имя (смеется – ред.). Но дело не в том, что я стыжусь. Весь мой круг общения знает о моей ориентации: мои друзья, мои родители, мои коллеги по работе. Когда я знакомлюсь с кем-то новым, я почти сразу об этом говорю, если собираюсь продолжать общение. Если это одноразовая встреча, то необязательно.
Но о моей ориентации не знают мои родственники и друзья моих родителей. Потому что мои родители стесняются этого и им важно, чтобы другие об этом не узнавали.
Когда ты впервые понял или почувствовал, что тебя привлекают представители того же пола?
Какие-то подобные ощущения у меня появились, когда я был еще маленьким ребенком. Мне было лет 10, возраст начала полового созревания, но я не мог сказать, что это такое. Я ходил тогда на бокс и то заметил, что часто стал задерживался в раздевалке, чтобы смотреть, как после младшей группы переодеваются старшие мужчины. Они раздевались полностью, снимая нижнее белье.
Но я должен был как-то оправдывать это для себя, потому что сам я – с христианской, православной семьи. Отец еженедельно водил меня в церковь. Я объяснял себе это тем, будто потом я буду себе представлять, как эти мужчины занимаются сексом с женщинами. И отчасти это действительно было так: я возвращался домой и во время мастурбации представлял, как эти мужчины занимаются сексом с женщинами, но “сосредотачивался” не на них, как это было на самом деле, не на мнимых женщинах, с которыми они спали.
Уже тогда я пользовался имеющимися социальными сетями, в которых были определенные группы с порнороликами. И там были разные альбомы, в которые разные пользователи, ребята, присылали свои интимные фото. Я просматривал, конечно же, альбомы с ребятами, опять же объясняя себе, что потом я буду представлять, как эти ребята спят с девушками. Это была неправда. Но как-то объяснять надо было.
А что можешь рассказать о своем первом опыте такого рода?
Первый мой опыт был в 16 лет. Это было на каком-то дне рождения, в состоянии алкогольного опьянения, при том, что тот парень – гетеросексуал (сейчас он, кстати, женат). Однако в то время он был не против встречаться со мной, потому что у гетеросексуалов, которые думают, что у них нет никаких “таких” склонностей, часто нет и какого-то табу, какого-то запрета на подобные опыты. Он был не против.
Но я был не готов тогда еще к чему-то серьезному и вообще, я тогда встречался с девушкой. А в 17 лет состоялось принятие. Есть даже такое понятие как “17-летний рубеж”, об этом снято достаточно много фильмов.
А сейчас, кстати, я заметил такую тенденцию, что современные подростки быстрее об этом узнают, что-то понимают, потому что есть доступ к информации: интернет, приложения для знакомств. Когда я “начинал”, всего этого не было, и мне казалось, что геи живут исключительно в Лос-Анджелесе. Все. А во Львове их, возможно, 7 – 8 максимум, и то где-то в глубоком подполье. И когда я познакомился с первым открытым геем, случайно, на 1 курсе обучения в университете, после какой-то вечеринки, он мне рассказал, что на самом деле, во Львове довольно большое гей-комьюнити, тысячи людей.
Для меня это был шок, я думал, что это не может быть правдой. Тогда же я впервые влюбился в парня. У меня не было тогда девушки. И это было так приятно. Я, в общем, могу спать по 14 – 19 часов в день. Но тогда я просыпался в 6 утра, сразу заходил в интернет, просматривал его фотографии, бегал тогда такой счастливый, окрыленный. Это было в 17.
И что ты тогда делал?
Сначала я думал, что я – бисексуал (то есть мне могут нравиться представители обоих полов). У меня был сексуальный опыт с девушкой, но сразу после него я понял, что это совершенно не то. То есть все было хорошо, ничего плохого, просто мне было очень дискомфортно. Я чувствовал после этого, что сделал что-то плохое, чувствовал себя грязным даже.
Я отказался в определенный период времени от любых интимных вещей, перестал смотреть порно, не мастурбировал – это было в пределах половины года, не мог себя чувствовать комфортно. Такая себе аскеза и молитвы.
Потому что есть другой момент – момент веры. Это было ужасно. У меня действительно была вера, я был очень искренним и чистым христианином, регулярно ходил в церковь, исповедовался, участвовал в жизни христианской общины, проводил вечера, мероприятия, и был убежден, что гореть мне за это в аду. Что это грех, что с этим надо бороться. И сейчас это до сих пор на меня влияет. Потому что мои родители убеждены, что из-за меня им всем, до 7-го колена, гореть в аду. Отец до сих пор, когда выпьет, говорит об этом.
Это очень обидно. Я не имею ничего против христианской веры, это прекрасное учение, религия любви, однако разница между верой и между церковью как институтом. И церковь как институт – это ужасно, это кошмарная политическая, финансовая, властная и иерархическая схема. Не самая лучшая, к тому же. И о гомосексуальности в стенах церкви я также знаю не только со всем известных слухов. Особенно, в духовных семинариях, где происходят развращения. Там учатся одни мальчики, поэтому я знаю о таких случаях – и это очень плохо.
Как это повлияло на твои отношения с близкими и родными?
Есть такая вещь как каминг-аут – это когда ты сам говоришь человеку о своей ориентации. Каждый раз, когда ты кому-то открываешься, ты совершаешь каминг-аут, “выходишь наружу”. И есть еще аутинг – это когда кто-то, кто знает о тебе, что ты – гей, рассказывает другим. У меня с моими родителями, к счастью, произошел именно каминг-аут, хотя был он довольно тяжелый.
Мне было 18 лет. Я хотел это сделать, но не был к этому готов. И они тоже. И кончилось это ужасно. Три года мы с отцом не общались. Моя мама плакала, падала на колени, умоляла меня лечь в психиатрическую клинику, чтобы “лечиться” от “гомосексуализма”. Отец закрыл меня дома на 40 дней Великого поста, чтобы я молился, говоря, что если “это из меня не выйдет», то он отправит меня в монастырь. И на Пасху я взял с собой несколько пар носков, одну футболку – и ушел из дома.
И куда ты пошел?
К счастью, мне было где остановиться – у меня был парень, к которому я и переехал. С отцом мы не виделись, хотя он меня преследовал, угрожал, пытался найти. Как-то узнал, где я живу. Говорил с нашими соседями об этом человеке, и они ему наплели, мол, этот человек здесь не живет, просто приходит время от времени, а меня они считали его “бытовой проституткой”, которой снимают квартиру и приходят чисто заняться сексом и заплатить за квартиру.
У них в голове были просто ужасные картинки. Вокруг этой темы вообще существует очень много ложных представлений и мифов.
Мне это напоминает “Перевоплощение” Кафки. Я недавно был на этом спектакле в театре Леси Украински – я плакал. Это очень похоже на мой опыт. Когда все хорошо, и в один момент – появляется монстр. Когда человек вообще никак не меняется, однако отношение к нему уже совсем другое. Сначала они думают, что ты – больной, пытаются помочь, приносят еду, которую ты употребляешь, когда заболел, молока, например. Затем просят не касаться их. Они думают, что это заразно, что этим можно “заболеть”. У меня так и было. Мои родители до сих пор считают, что это заразно.
А потом они пытаются выбросить тебя из своей жизни. Помню, я работал немного за рубежом, несколько месяцев. И когда я вернулся, то почувствовал страшное семейное разочарование, особенно моего старшего брата. Он гетеросексуал, воспитанный некими “уличными принципами” и чувствовалось, что им было бы гораздо легче, если бы я остался там. Есть же такое выражение – “я люблю тебя, когда ты далеко”.
Когда я ходил в буддийский центр, мне там одна женщина сказала, что адепты этого учения пытаются любить всех. Потому что, как она говорила, очень легко любить там какого-то условного соседа-алкоголика Васю, который где-то живет себе. И куда сложнее любить кого-то, кто рядом, когда этот человек ежедневно приходит и наступает на ту же рану, тот же мозоль.
“Люблю тебя, когда ты далеко. Когда ты рядом, у меня, пожалуйста, будь другим “. Они не говорят мне этого прямо, но я вижу по поведению: не говори о тех или иных кстати, не высказывай свое мнение у наших друзей, не говори о своей личной жизни не высказывай вообще мыслей о детях, например.
Недавно мы с моей семьей, в присутствии тети, которая, конечно же, не в курсе, говорили о воспитании детей в однополых семьях. И я говорил, что это лучше, чем жизнь в приюте без всякой любви. И мои родственники фактически выгнали меня как из комнаты, так и из разговора. Они не хотят этого касаться. Мы с ними общаемся сейчас: я 5 лет с ними не жил, а сейчас снова проживаю вместе с ними, но мы не обсуждаем абсолютно личные проблемы или другие вопросы.
И это еще не худший случай каминг-аута, который я знаю. Худший – когда знакомого парня действительно отправили в психиатрическую клинику, нашли врача, который до сих пор считает это болезнью. Начали запихивать в него какие-то ужасные препараты, и сейчас – это мальчик-овощ.
Это действительно человек с поломанной психикой, которая “не вылечилась” от гомосексуальности, продолжает эту практику, однако это человек, которому просто порепали мозг. Неадекватный. Он как бы не просто остановился в развитии, а даже откинулся на несколько лет назад. Это что-то как в австралийском пластилиновом мультфильме “Мэри и Макс”. Сюжет основан на реальном опыте. В этой истории есть человек, который остановился в развитии в возрасте 4-6 лет.
Конечно, есть и положительные случаи каминг-аута, я знаю такие, когда родители начали интересоваться этим вопросом, принимать ребенка, менять свое отношение, включались в активизм даже. Но мне это далось очень тяжело. Сейчас проще, но могу сказать, что меня это очень подкосило. Сломало даже во многом. Вот то тотальное неприятие. Я уверен, что был бы совсем другим человеком, если бы это произошло несколько иначе.
В плане творческом, профессиональном, даже личном, – я был бы совершенно другим. Я тогда очень сильно закрылся, у меня были апатия, депрессия, я начал бояться людей, забросил учебу в университете и вообще ни с кем практически не общался. Даже когда у меня появились условия, чтобы восстановить свою социальную жизнь, я все равно жил отшельником.
Ко всему этому, я не могу обратиться за профессиональной психологической помощью. Очень мало специалистов, которые бы не “лечили” тебя от “гомосексуализма”. Лучшее, что мне говорили: “Извини, я не могу тебе помочь, я не работал с этим”.
Правильно, потому что этих врачей не учили работать с подобными травмами. А к знакомым психологам, которые меня знают, я не могу пойти, потому что у нас с ними личный контакт уже сложился, это нарушает профессиональную этику и вряд ли поможет мне. В Киеве с этим получше. А во Львове – довольно глухо.
С какими проблемами сталкиваются люди с гомосексуальной ориентацией?
Неприятие. Именно неприятие семьи сломало меня больше всего, то, что они просто пытались меня исключить как такового. А касательно более социальных проблем, например, работа … Представим, что ты мечтаешь преподавать, быть учителем. И если кто-то в школе узнает о твоей ориентации? Включится стереотип, что ты будешь развращать учеников или “перетаскивать” их “на другую сторону”.
Еще одна опасность – агрессивно настроенные люди, которые могут преследовать тебя. По разным мотивам, однако причина примерно одна. Я знаю много случаев, когда с каким-то парнем знакомились в сети, просили сбросить интимные фото, прийти на встречу, а потом били группой или шантажировали на деньги.
Мол, если не заплатишь, все о тебе узнают. Это называется вымогательство. Моего знакомого так и освободили из тату-салона. О нем узнали, потому что кто-то принес его интимные фото и скрины с перепиской, а у него не было 2 тысяч евро, чтобы откупиться, – и его уволили, потому что он “плохо работал, пил” и еще что-то подобное. Всегда что-то придумают, особенно, если это не на законодательном уровне.
Были случаи, когда кого-то били сначала агрессивные молодые люди, а потом пострадавшие вызвали милицию и она также их била. Потому что они “неправильные”, мягко говоря. То есть ты никак не защищен законом и государством. И это странно. Я плачу налоги так же, как и все остальные. Работаю так же, как и все остальные. Но я не получаю того же пакета услуг, как и другие.
Так же сложно получить адекватную консультацию врачей по практикам, которыми занимаются гомосексуалы. Очень мало профессиональной информации: ни о том, как делать это правильно, чтобы не травмироваться (а любой секс потенциально травматичен, нам катастрофически не хватает хотя бы базового сексуального образования в школах), ни о рисках, а их немало.
То есть многое упирается в отношение. Я был в поликлинике как-то, и моя врач обсуждала меня, мою ориентацию, мою личную жизнь и мои проблемы с другими пациентами. Я услышал это случайно через дверь. Я пошел к заведующему отделения и он оказался очень адекватным.
Он сразу изменил мне врача, собрал совещание и заново проинструктировал персонал, как не надо делать. Хотя и сама врач несколько месяцев перед тем кричала на какую-то свою коллегу, мол, как ты можешь выдавать личные данные пациента, ты давал клятву Гиппократа. Правда, эта врач извинилась передо мной, однако после этого вообще не общалась и даже не здоровалась.
Еще одна вещь – законодательство. Я бы очень хотел иметь возможность узаконить со своим партнером наши отношения, чтобы если у нас было имущество – оно было общим. И если мы захотим расстаться, мы сделаем это официально, придем в ЗАГС, и разделим имущество по закону. И если я попаду в больницу, этого человека пустят в палату как близкого мне человека, а не оставят за дверью, мол, ты вообще никто.
Это очень банальные, практические вопросы, а не прихоти просто так, мол, посмотрите на меня. Я вообще против некоего “позерства”, но и не хочу лукавить или отказываться от своих желаний.
Когда ты полноценно себя принял?
Не так давно. Где-то в 21 примерно, хотя я до сих пор чувствую влияние отдельных нюансов. Ну вот, например, я понимаю, что моим родителям очень тяжело. Я неправильно с ними поступил, когда рассказал. Не надо было это рассказывать так быстро. Они не были к этому готовы и мне кажется, для них обоих это определенная травма. Особенно для мамы …
Я более чем уверен, что нужна помощь. Ибо те скелеты до сих пор работают. Ей стыдно иметь сына-гея. И ни с кем об этом поговорить, не к кому обратиться за помощью. И что еще удивительно – мы можем говорить о разных вещах, но я не могу рассказать ей о своих проблемах. Она не хочет слушать, хотя о своих рассказывает охотно.
Вообще, я уже довольно спокойно отношусь к неприятию незнакомых людей. С уважением и пониманием. Никто не обязан меня любить, я не 100-долларовая купюра. Если кому-то дискомфортно, когда я говорю, что я гей, то это нормально, я не напрягаюсь и уважаю выбор человека.
Однако я не могу адекватно работать с агрессией других людей. Потому как я понимаю, что любая особа – это набор определенных конструкций, определенного опыта, воспитания, это механизмы, которые работают. И людям очень трудно ломать эти механизмы. Это как в школе, когда тебе рассказывают, что Тарас Шевченко всю жизнь был бедным и страдал за Украину, а потом ты приходишь в университет, и узнаешь, что неплохо он так жил, не очень-то и страдал и вообще вел богемную жизнь.
Не все хотят избавляться от приобретенных иллюзий. Человек имеет определенные представления, как работает этот мир, и ему ужасно не хочется избавляться от них. Есть определенная база, фундамент, который мы собираем в детстве, и когда этот фундамент подрывается новой информацией, разрушаются целые замки.
Поэтому и где-то в 21 я немного расслабился. Перестал думать о самоубийстве. Наверное (смеется – ред.). По крайней мере меньше начал думать об этом. И вообще, если честно, то я понял одну важную вещь, которую бы советовал делать другим людям с подобным опытом – это своим примером показывать положительный пример такой жизни. Что она возможна.
Развеивать мифы, мол, геи – это странные похотливые создания в перьях. Нет, это такие же люди с такими базовыми потребностями. Я бы хотел, чтобы в Украине менялось отношение к ЛГБТ. Чтобы гетеросексуальные семьи, воспитывая своих детей, не рассказывали какие-то сказки о БДСМ и педофилии. Чтобы каминг-аут не угрожал твоей репутации, если ты – публичный человек.
Куда обратиться за помощью, если она необходима?
Есть такие организации как “Альянс Здоровье” и в ней есть отдел, который называется “Гей-альянс Украина”. Они помогают всем, чем могут: бесплатные тесты на венерические заболевания, контрацептивы, психическая помощь, насколько это возможно, официальные встречи, лекции, формирование самого гей-сообщества.
Что бы ты мог посоветовать себе лет 10 назад? То есть людям, которые осознали или начали осознавать свою гомосексуальность.
Принять себя. Узнавать как можно больше информации о том, что это такое на самом деле, как оно действует, обо всех возможных рисках. Найти людей, которые могут понять или которые сами в этом живут. Лучший источник информации – это другой человек, который уже имеет соответствующий опыт и знает об этом не понаслышке, и умеет работать с этим.
Полюбить себя. Полюбить эту проблему. Потому что это действительно проблема, живя в нашем обществе. И надо любить эту проблему. Так оно будет, по крайней мере сейчас. С добром относиться к другим людям. Это очень тяжело. Потому что срабатывают инстинкты самосохранения. И ты начинаешь закрываться и жалеть себя. Самое лучшее – это довериться близкому человеку. Но для начала – просто принять себя и полюбить. Это же всех касается, не только ЛГБТ.
Расскажи об основных мифах, которые есть в обществе в отношении геев?
Миф №1. Геи хотят всех мужчин. Это не так. Если парень говорит вам, что он – гей, это не значит, что он вас хочет. Это значит, что он – гей. Точка. У всех есть свои сексуальные предпочтения, свои особенности. И гомосексуалы также бывают разными по “сексуальному темпераменту”. И все эти истории о какой-то невозможной похоти к любому мужчине – миф. Так же, как и гетеросексуалы не любят всех представителей противоположного пола.
Миф №2. Гомосексуальность и педофилия – это колоссально разные вещи. Обоюдная симпатия между двумя взрослыми сознательными людьми одного пола – и насилие над детьми, которые даже не могут понять, что происходит, – это вообще не одно и то же.
Миф №3. Марш равенства – и гей-парад – это разные вещи, которые не надо путать. Парад – это скорее празднование, карнавал, при том, что это очень большой бизнес-проект, и куча разных компаний рекламируют себя на подобных мероприятиях. В Нидерландах на церквях развевались ЛГБТ-флаги. Представляешь, да? Купол, крест и флаг. В Украине же проходят марши равенства – это способ показать людям, что мы существуем, что мы – есть. Не голыми бегать, а заявить о своем существовании и что мы также хотим обычной бытовой жизни и отношения.
Миф №4. Ты не похож на гея. Это вообще как? Я что, в перьях должен идти или на каблуках? Нет такого, похожий или нет. Это ориентация, а не внешний вид. А по мне – еще и видно, я довольно манерный.
Миф №5. Это только недавно появилось. Ну серьезно? А о греках никто никогда не слышал? Вся их социальная система строилась на том, что женщины не играли никакой роли, были еще рабы, а связь между учителем и учеником, свободными гражданами, был в том числе и сексуальной. У других животных это также распространенное явление.
Миф №6. Они живут где-то далеко. Как я и говорил, это не так. Это кто-то, о ком бы вы никогда бы не подумали. На работе, в университете, в секции, которую вы посещаете. Ваш семейный врач, продавец, сосед, водитель маршрутки – это невозможно “определить” на глаз. Так это не работает. Просто большинство, само собой, не раскрывается любому, потому что это частное дело. Никто никому не имеет права залезать в постель.
