Причин быть недовольным собственным телом на самом деле множество.
Как реагировать, если сын переодевается в девочку, а дочь утверждает, что она мальчик? Это может быть игрой, манипуляцией, но иногда действительно сложным диагнозом, говорится в сюжете ТСН.19:30.
“Привет, я Эйвери, мне семь лет. Я люблю лазить по деревьям, быть ниндзей, притворяться животными. И да, я трансгендер”, – здоровается самый известный в мире ребенок трансгендер Эйвери Джексон из Канзас-Сити. В прошлом году она попала на обложку National Geographic. “Когда мне был один год, врач сказал, что я мальчик, но внутри я знала, что я девочка. Возможно, некоторые части тела у меня, как у мальчика, но это не неправильно, это нормально”, – говорит ребенок. Сейчас Эйвери понимает, о чем говорит, но в 3,5 для нее и ее родителей это было загадкой. “Она ругалась на свои половые органы. И спрашивала: когда я смогу отрезать это”, – вспоминает мама. “Я повел ее в туалет за руку, как вдруг перед мужским туалетом она сказала: папа, я не могу идти в мужской туалет. Я девочка, девочки ходят в женский. Я, конечно, немного смутился. Поэтому мои первые эмоции – непонимание”, – рассказал отец.
Многочисленные консультации с врачами, неприятие, но один миг решил все. “Мы ехали по трассе со скоростью больше ста километров в час, и вдруг сын сказал: у Эйвери не пристегнут ремень, она пытается выйти! Она действительно дергала за дверь, на счастье, двери были заблокированы, поэтому она не смогла открыть их изнутри, но понимаете, ее сейчас могло бы здесь не быть”, – говорит мама. “Я понял, что лучше иметь здоровую и счастливую дочку, чем мертвого сына”, – добавил отец. С тех пор, как родители разрешили Эйвери жить как девочке, депрессия прошла. “А это первое семейное фото, которое мы сделали после того, как ее волосы немного отросли. И разница в том, насколько она счастлива, эта немного хвастливая – это настолько отличается от того, как она себя вела год назад”, – говорит мама. Джексоны начали открыто рассказывать об особенностях своего ребенка, но оказалось, что даже в эталонной относительно прав и свобод Америке за это травят: Эйвери не принимали ни в одну школу, а друзья и родственники отвернулись.
Психолог Мария Фабричева убеждает, что верить признанию детей о трансгендерности в таком возрасте стоит не всегда. “Если к вам приходит трехлетний ребенок и говорит: кажется, я не Костя, а Лена, стоит прояснить, зачем ты хочешь быть Леной? И может выясниться, о чудо, потому что соседке Лене купили велосипед. Поэтому сначала выдыхаем и учимся прояснять”, – говорит специалист. В Украине трасгендерные дети – табу. Даже анонимные интервью для родителей – риск получить черную метку. После нескольких месяцев безрезультатных поисков мы нашли бабушку трасгендерного парня, которая согласилась встретиться. “Моему внуку сейчас 16, впервые он сказал, что он не чувствует себя девочкой два года назад”. Бабушку такое признание ошеломило. “Я винила своих детей, себя”, – вспоминает она. Однако теперь она уже нормально воспринимает Машу.
В центре города встречаем компанию подростков, наш герой – парень с гитарой. “Максим, я би. Я себя считаю и тем, и тем”, – представляется он. Друзья тоже признаются, что не отождествляют себя с природным полом. Но такое количество потенциальных трансгендеров среди молодежи не должно вводить в заблуждение. “Проявления себя как трансгендера – это может быть следствием травмы. Психологической, эмоциональной, сексуальной. Или психологической игры, за которой стоит привлечение к себе внимания или получения бонусов вот таким способом”, – говорит психолог. Поиск себя в подростковом возрасте – норма, поэтому до 25 лет человек может изменить свое решение. Костя же уверен, что мнения не изменит, как бы больно это не было. “Я считаю свое тело ужасным. Оно не такое, каким бы я хотел его видеть”, – говорит он. Чтобы не выдавать свой биологический пол, уже три года он бинтует грудь.Из-за своей особенности уже сменил 11 школ. “Бывало такое, что в школе я по три дня учился. В нашем обществе, если ты не выглядишь как фифа или брутальный мужлан – значит, ты п*дор, а п*доров надо бить”, – пояснил он. Единственное место, где Костя чувствует себя безопасно – дом. “Отец долго не мог привыкнуть, очень злился, всегда хотел себе дочку. Мать первая приняла меня”, – говорит Костя. Родители теперь говорят, что продолжают учиться воспринимать мальчика в своей девочке, потому что главное – уметь любить не глазами, а сердцем.
Корреспондент ТСН Мария Шевченко
