Бывший преподаватель семинарии Артем Вечелковский: Я гей, но Бога не интересует, с кем я сплю
В 2015 году самарский священник Артем Вечелковский совершил вынужденный камин-аут, покинул Россию и теперь живет в Лондоне. В беседе с корреспондентом «Сноба» он рассказал о том, каково это – стать беженцем, о гей-сообществе РПЦ и о том, возможно ли принятие церковью идеи гей-браков.
С РПЦ Артема Вечелковского связывают 12 долгих лет. В 23 года, окончив филологический факультет, он пошел в церковь – сначала пел на клиросе. Потом поступил в Самарскую духовную семинарию, через два года был рукоположен в дьяконы, а еще через полтора – в священники.
После этого Вечелковский преподавал в духовной семинарии английский, испанский, древнегреческий и древнееврейский языки, а также теологию. Работой своей он был увлечен и считал себя счастливым человеком, которому повезло заниматься любимым делом.
Лекции Вечелковского отличались от тех, что обычно звучали в стенах семинарии: он шутил и смеялся вместе с учениками, а среди обсуждаемых тем могли оказаться и нестандартные – например, теория эволюции Дарвина. Бывший преподаватель не видит в этом никаких противоречий. «Чтобы признавать теорию эволюции, не надо быть прогрессивным, достаточно быть здравомыслящим», – уверен он. – «Отрицать эволюцию в современном мире – все равно, что отрицать гравитацию или электричество».
На вопрос о том, как обрел и потерял веру в Бога, Вечелковский говорит: «Верующим я стал в одно мгновение. Это как болезнь. А вот выздоровление… трудно уловить этот переломный момент. Я тогда еще преподавал, много читал. Когда у тебя есть иллюзии, и они рушатся, трудно взять и сразу уйти. Столько лет на это было положено. Я чувствовал ответственность за студентов, которых не хотел бросать, и прихожан, которые меня любили. Поэтому за этот донос (огласку гомосексуальности. — Прим. ред.) — большое человеческое спасибо: без внешнего толчка я даже и представить не могу, сколько бы еще это продолжалось. Как это: быть попом — и вдруг оказаться неверующим! У меня в душе не образовалось пустоты, просто пришла некоторая трезвость. Сейчас я абсолютный атеист».
Свою ориентацию Артем Вечелковский осознал очень рано. «Помню, отец везет меня на санках в детский сад, навстречу идет мужик, и он мне нравится», – рассказывает он. – «В этом чувстве сексуального — ноль, но он мне нравится. А в пубертатный период я все понял. Проблем с принятием себя у меня не было. Я очень доволен, что я — пидор. Никогда не хотел быть кем-то другим. Даже мысли не было о женщинах. Уточню, что для меня «пидор» — не ругательное слово, я его несу как знамя».
Никакого внутреннего диссонанса, будучи одновременно геем и священником, он не чувствовал. «Я искренне верю, что Бога в последнюю очередь интересует, в кого я влюбляюсь и с кем сплю», – говорит он и добавляет, что из своей ориентации большой тайны никогда не делал, и притеснений не испытывал. «Я вас умоляю, какие притеснения! Пидору в церкви свобода и простор! Это такое оруэлловское двоемыслие. Рядовое отношение церкви к геям гораздо терпимее, чем это декларируется. В семинарии про меня знали все».
На вопрос о том, существует ли среди священнослужителей гей-комьюнити, Вечелковский отвечает утвердительно и добавляет, что никогда к нему не принадлежал. «Я не тусуюсь с людьми только потому, что у меня с ними одна сексуальная ориентация. В церковной среде мне были интересны многие люди, но я бы не стал с ними общаться только потому, что они — пидоры, прости Господи».
В 2015 году корреспондент тольяттинского издания устроил Артему Вечелковскому аутинг. В адрес священника и его партнера начали поступать угрозы, более того – на них открыли уголовное по обвинению в незаконном распространении порнографии, и в прямом смысле выбили признание. Об этом бывший священник рассказал в интервью немецкому журналу «Spiegel».
«Полицейские избили нас во время обыска в квартире. <…> Потом нас повезли в полицию, там нам надели мешки на головы и снова избили. <…> Мы были до смерти напуганы. Они завязали нам глаза и отвели на балкон – “мы сейчас сбросим вас отсюда, и никто об этом не узнает”. Я думал, они действительно нас убьют. Мы подписали наши «признания вины», а сразу после этого купили билеты в Лондон».
Прямо из аэропорта пара отправилась в британское Министерство внутренних дел и попросила предоставить им убежище.
«Сначала на новом месте было тяжело. Первые дни на улице ночевали. Потом друзья друзей нас приютили. И мы два дня у одного жили, три дня у другого. По рукам ходили до декабря 2015 года, пока не получили жилье. А в апреле 2016-го я получил статус беженца. Мы изначально в Лондон не хотели ехать, просто виза была британская. Но сейчас я бы никуда отсюда не уехал. Я полюбил Лондон», – рассказывает он.
Артем Вечелковский работает в кафе «EAT», которое специализируется на выпечке багетов и приготовлении горячих супов. От потери статуса он не страдает: «Я закончил кулинарный колледж и теперь профессиональный повар. Готовлю и подаю еду, которую я люблю. Мне нравится повседневная еда, и я счастлив безумно! Я понимаю, что это все временно и, возможно, я вернусь в образование. Но пока не хочу никакой ответственности, не хочу, чтобы у меня болела голова. Надо пока оглядеться, прижиться, чтобы не бросаться слишком в глаза. Я никогда не гонялся за статусом, карьерой. И в церкви тоже занимался своим делом. Когда у меня спрашивали, хочу ли я стать епископом, я отвечал, что хочу остаться порядочным человеком».
Идею однополых браков Вечелковский горячо поддерживает.
«Геи, которые относятся к гей-бракам плохо, — просто *****. Идея гей-брака не в предоставлении прав, а в равноправии. Я говорил это еще своим студентам. Ты можешь не вступать в брак, но тот, кто хочет вступить в брак, должен иметь такую возможность. Брак дает некие юридические права. Например, вы прожили всю жизнь вместе, ближе нет никого, один умирает, и наследство переходит к любому родственнику, но не вам, потому что для государства вы не супруг, а чужой человек. В больнице вы не имеете права к нему пройти. Принимать жизненно важные решения по его здоровью будут троюродные бабушки, но не вы. На суде вы обязаны будете свидетельствовать против него, потому что не свидетельствовать могут только супруги и родители. То же и с усыновлением детей. Только человек с больным воображением может представить, что одинокому ребенку в детдоме будет лучше, чем у двух любящих его людей».
Также он считает, что лет через двести РПЦ все же придет к принятию однополых браков.
«Россия отстает в церковном вопросе, но нельзя остановить развитие общества. В Норвегии однополым парам на днях разрешили венчаться. Так там очереди выстроились. Церковь столько денег получает. Наши, как сообразят, тоже подключатся, просто они еще не поняли всей выгоды».
