Привет, меня зовут Светлана, и я лесбиянка. История принятия и видимости
Один из важных шагов к принятию собственной идентичности – открытая и честная беседа. Копирайтерка и психологиня Светлана Солдак рассказала wonderzine.com.ua о том, с какими трудностями она столкнулась на пути своей социализации, как меняется отношение к гомосексуальным людям в украинском обществе и почему для нее было важным получить свидетельство о браке со своей девушкой.
– Что для меня значит быть лесбиянкой? Я не знаю. Впоследствии становится уже не так актуально искать причины своей гомосексуальности, принимаешь их все и сразу и улыбаешься, когда кто-то выстраивает свои гениальные теории.
Но мне 32, и я прошла 1000 и 1 историю неприятия, презрения и снисходительности. И сейчас хочу как можно больше, как можно громче говорить о лесбиянок. Не об ЛГБТИК+, а именно о Л. Возможно, моя история поможет девушкам спокойнее пройти свой путь становления и социализации.
Я благодарна жизни, что получила свой опыт и тот пул травм, которые мне дали возможность стать тем, кто я есть сейчас, и понимание того, что можно построить семью и быть счастливой независимо от того, какой ты сексуальной ориентации.
Кто я на самом деле?
Когда рождаешься, о тебе еще ничего не известно: в свидетельство вписывают твой пол, ориентируясь на внешние признаки, а в выписке из родильного – результаты анализов, пол, группу крови.
Я очень хорошо помню себя в детстве, начиная с 2-3 лет. Может, не конкретные события, но ощущение неуместности. Будучи активной, непоседливый девочкой, которая не прочь бегать, падать, лазить по деревьям, я часто слышала вот это «ну, ты же девочка». В результате самым простым решением для 2-летнего ребенка стало отказаться от своей половой принадлежности и продолжать вести себя так, как хотелось. Поэтому какое-то время я просто отвечала, что никакая не девочка – «я мальчик Аводя».
Но это не сработало. Родители и бабушки не верили в мои убеждения и продолжали объяснять, как эта самая «девочка» должна себя вести, выглядеть и о чем мечтать. Вести себя скромно, стараться оставаться чистой (хотя бы на людях), чтобы все смотрели на тебя и видели маленькую послушную куклу, «терпеть ради красоты» и ни в коем случае не драться, ни с кем, никогда. Есть шаблон, в который надо вписаться, а я не смогла. И это, если я не девочка, но и не мальчик, то кто я тогда на самом деле?
Быть «нормальной»
Не в три года я не понимала, что мне нравятся девушки, не в 5, не в 10.
В младших классах мне нравился мой сосед по парте. Мы играли в приставку и ели пиццу. Наверное, это любовь всей моей жизни, думала я. Даже рисовала сердечки на полях черновика. И когда я выросла, то именно этот эпизод моих детских симпатий стал препятствием к принятию собственной сексуальной ориентации. Ведь, если эта симпатия была, значит я была «нормальной», а потом что-то случилось.
Мне бы хотелось быть «нормальной» девочкой, но казалось, что это значит мечтать о том, что нам навязывает общество: об отношениях с красавцем, который будет носить на руках; об успешном жизни в роли жены и матери, изысканные наряды, которые подчеркивали мою женственность. Но в моей голове никак не укладывался образ: я взрослая, под ручку с моим принцем толкаем коляску с младенцем и смеемся. Вместо красавца мужчины органичнее выглядела собака, которая появлялась в моем сознании во время размышлений о будущем.
Обреченность на одиночество?
В старшей школе я влюбилась в одноклассницу. Как я поняла это? Думаю, все влюблялись хоть раз, когда солнце светит только тогда, когда видишь ее, а в любом другом месте без нее тебе душно, невероятно пусто и все теряет смысл. Мы учились с первого класса вместе и раньше я не замечала ее, а то нас вдвоем поставили дежурить в учительской. Я зашла утром туда одним человеком, а вышла совсем другой. Напуганной, потрясенной и не менее запутанной, так как в этот день зародилось какое-то новое и еще не понятное мне чувство.
Эта влюбленность была, конечно же, тайной, и хотя наши отношения были только дружескими, однако эти чувства завели колесики осознания себя как кого-то, кому очень сильно нравится вот эта девушка. А может, девушки?
Окей. Одна понравившаяся девочка еще ничего не решает. Я не пыталась убеждать себя, что все переиграется, ведь в картинке моего 30-летия были только я, коляска и пес. Но после горячей влюбленности номер один, пошла горячая влюбленность номер два. Интернета у меня дома еще не было, и брать информацию тоже было неоткуда. Лесбийская судьба представлялась мне как что-то трагическое, недозволенное и обреченное на безответную любовь.
Как вообще можно было представить что-то другое, когда по телевизору примеры лесбийских отношений можно было увидеть только в сериале «Баффи» и клипе ТАТУ.
Брать пример того, что лесбиянка может быть счастлива, успешна, любимая, было просто неоткуда
Мы с женой недавно вспоминали этот клип, где две юные школьницы неистово целуются под проливным дождем. И даже пересмотрели его в порыве ностальгии. Так вот, леди и джентльмены. Никто там не целуется. Так, двусмысленный намек на поцелуй есть. Фактически никакого поцелуя там не было. Но так хотелось, что мы его додумали. А все, что там есть, – попытка сыграть на сексуализации лесбийских отношений.
Брать пример того, что лесбиянка может быть счастлива, успешна, любимая, было просто неоткуда. Все вокруг говорило о том, что единственный способ быть счастливой – это найти правильного парня и осесть с ним, заботясь о детях. И все, что оставалось – смириться со своей одинокой судьбой.
Даже в старших классах, когда начали появляться в моей жизни девушки, которые отвечали мне взаимностью, я воспринимала эту симпатию как нечто временное. Не позволяла себе поверить, что другая женщина может меня любить, может меня желать. Я всегда была готова к тому, что в любой момент она придет в себя и поймет, что это было ошибкой, и пойдет дальше жить своей гетеросексуальным жизнью. Когда чувствовала, что мы привязываемся друг к другу, я «героически» решала за девушку, что ей будет лучше жить «нормальной» жизни без меня, и разрывала отношения. Мне сейчас стыдно и жалко, что никому ничего толком не объяснила. Сейчас я понимаю, что каждый человек заслуживает объяснения и имеет право голоса в вопросе отношений, в которых он принимает непосредственное участие.
Дочь оказалась бракованной
Уже в университете мама узнала, что я лесбиянка. Реакция на каминг-аут может быть разная: от довольно легкого принятия ситуации и поддержки до полного трэша с побоями, изгнанием дьявола и лишением жилья и любви. Первой реакцией мамы было принятие и клятва в вечной любви, но этого хватило ровно на один день. А утром наступила гробовая тишина, которая длилась 2 недели. Поскольку мы с мамой были очень близки, это были одни из самых сложных двух недель моей жизни. Ее дочь оказалась бракованной.
Нас будто разорвало гранатой, нужно было как-то склеить отношения, и я обратилась к знакомой-психологиние. Она общалась близко с мамой, и я надеялась, что она сможет поддержать ее, потому что совершенно точно знала, что мама ни с кем не поделится тем, что ее дочь-лесбиянка, даже под дулом пистолета.
Святая наивность. Я считала, что, если человек – психолог (а я тоже училась на психолога), то за пять лет обучения получает прививку от оценочных суждений, нетерпимости и гомофобии. Но нет. Мне, под видом поддержки и принятия предложили проконсультироваться у сексопатолога – уважаемого профессора, работающего в больнице Павлова. Аргумент был железный «для маминого спокойствия». В этой ситуации я была готова пойти на все, чтобы мама быстрее оттаяла, начала смотреть мне в глаза и разговаривать со мной.
Уже ничего не поделаешь. Надо было раньше приходить. Вы же видели, что у вас проблемный подросток
Меня покрутили, как лабораторную мышку на всех аттракционах, которые были доступны: энцефалограмма, тестирование, сдача анализов на гормоны, гинеколог. Я честно отходила несколько сессий к сексопатологу, и после того, как выяснили, что я физически и психически абсолютно здорова, сделали вывод, что изменить ничего не получится. Маме сказали буквально следующее:
«Уже ничего не поделаешь. Надо было раньше приходить. Вы же видели, что у вас проблемный подросток». Невыносимое чувство. Эта фраза еще долго стояла в моей голове. Заброшенный случай. Неизлечимая болезнь. На мне клеймо, которое мама успешно скрывает от всех, ни с кем за все эти годы не поделившись.
После этого в наших отношениях все немного выровнялось. В течение нескольких лет мама пыталась что-то узнавать о моих отношениях, но, поскольку ей было неприятно слышать ответы на свои вопросы, мы оставили эти попытки.
Без интимных подробностей
Но лесбийская ориентация – это не только сложности общения с родителями. Это еще и бесконечная проблема «вписаться» в социум. Например, поход к гинекологу для меня всегда испытание, а найти врача, который не будет искать негативные последствия твоей ориентации – как найти пиратский клад во время отдыха на море в Скадовске.
Напряжение нарастало, я все думала, достаточно двух пальцев, чтобы это считалось проникновением?
А вечные вопросы, когда будем рожать и что регулярный секс нужен для здоровья, достают не только лесбиянок, но и многих гетеросексуальных девушек. Помню, первый раз в гинекологини я очень повисла на вопросе, был ли у меня секс вообще. Да, был, но с девушкой. А это в глазах врача будет считаться секс? «Проникновение во влагалище было?» – уточнила она после минутного молчания. Напряжение нарастало, я все думала, достаточно двух пальцев, чтобы это считалось проникновением? Я продолжала висеть, как интернет в начале 2000-х. «Хоть раз …» – умоляла гинекологиня, и я решила: что будет, и ответила утвердительно, что был. Но ни одному врачу, к которому обращалась, я не могла рассказать о своей интимной жизни
Синдром самозванца
На последних курсах университета я увлеклась перинатальной психологией. И так повезло, что мне предложили попробовать проводить лекции беременным, которые при разных обстоятельствах ожидают рождения ребенка в роддоме. Применив весь свой энтузиазм, я начала в паре с акушер-гинекологом читать лекции по подготовке к родам. А после окончания университета продолжила работать там психологиней. Я была еще очень юная, чтобы сотрудницы\ки думали, где мой муж и дети. Но все равно чувствовала себя,так, будто не имею права здесь быть. Важно следить за поведением и тем, что говоришь, чтобы не выдать себя, вежливо улыбаться и шутить, когда задают неудобные вопросы о личной жизни.
Потом я пошла в семейный центр, где проработала более 7 лет инструктором по подготовке к родам. Мне там очень нравилось, и вообще тема зарождения, рождения и становления новой жизни была очень интересна мне. Я находилась у истоков, впитывала истории и информацию, чтобы узнать, как помочь, как сделать что-то, чтобы мир стал лучше, терпимее, чтобы было меньше боли и больше любви.
Кислород перекрывала тревога, что кто-то может узнать меня в магазине, когда держу за руку свою возлюбленную, или еще как-то узнать о моей ориентации
Но наравне с энтузиазмом и удовольствием от работы кислород перекрывала всепоглощающая тревога, что меня могут раскрыть, что кто-то может узнать меня в магазине, когда держу за руку свою возлюбленную, или еще как-то узнать о моей ориентации. И мне казалось, если люди, с которыми работаю, для которых работаю, вдруг узнают в «той лесбиянке» свою преподавательницу, то все, что было пройдено на занятиях, обработано на практике, перечеркнется, как ложная информация.
Работая уже в другом семейном центре, я поняла, что мне просто жизненно необходима работа, где не надо постоянно держать марку успешной гетеросексуальной женщины; работа, где можно будет не скрывать свою ориентацию. Уходя из семейного центра, я сделала каминг-аут. И никто не умер, и прежде всего я.
Нормального парня не было
Самые травматичные ситуации для меня, когда изменяют доверию. Когда открываешься человеку, а тебе отвечают абсолютно непонятной грубостью. Бывает и так: общаешься с парнем в компании, он узнает, что ты лесбиянка, ему интересно узнать, как это, рассказываешь. Поговорили о жизни и смысле бытия, интересно говорили, было весело, а потом вдруг ты чувствуешь его руку на своем колене или его язык уже в твоем ухе. Вот была расслабленность и открытость, и вот нет ее – остается только разочарование и брезгливость. Думаю, с таким сталкивались многие девушки.
Если ты лесбиянка, то у тебя нормального парня не было, потому что лесбиянство – это блаж, а настоящая любовь она только «пенисовагинальная»
Кому-то просто интересно поиграть с лесбиянкой, покачать границы и проверить на прочность. Но есть ребята, которые серьезно считают, что женское «нет» – это «да», а твои сексуальные предпочтения легко исправить. Ведь, если ты лесбиянка, то у тебя нормального парня не было, потому что лесбиянство – это блаж, а настоящая любовь она только «пенисовагинальная».
Это учит соблюдать дистанцию, не садиться слишком близко к людям, не говорить излишне откровенно.
Женитьба в Дании
Шесть лет назад я встретила свою жену Аню и поняла, что еще никого так не любила и не встречала настолько «моего» человека. Мне захотелось чтобы все знали, что это «мой» человек, чтобы у меня был документ о браке и главное – обручальные кольца. Мы сами заполнили анкеты без услуг агентства и отправили на рассмотрение. Вскоре получили подтверждение, что можем вступить в брак. Это все стоило 200 евро.
С нами в Данию поехало достаточно много друзей. Мы просто создали группу в фейсбуке и пригласили всех, кого хотели бы видеть. Рассчитывали, что поедет два или три человека, потому что это дорого, а получилось так, что поехали почти все, кого пригласили.
Некоторые случайные знакомые искренне удивлялись, что в Украине еще не разрешили однополые браки. И не потому что они так сильно сопереживают, а потому что они думали, что такие браки уже являются законными.
Устала говорить «моя подруга»
Мне важно, чтобы в обществе было понятно, что чувства женщины-лесбиянки не менее сильны и не менее важны, чем чувства матери троих детей. Я не хочу тратить время на вопрос «кто в вашей паре мужчина», отшучиваясь и подыгрывая, чтобы все было понятнее и удобнее. Я не нуждаюсь в сожалении, что у меня никогда не будет «нормальной семьи», потому что моя семья – моя норма. Откуда я возьму детей? В ближайшем магазине, где они продаются. Мне не нужны сочувствующие взгляды, со мной все окей.
Мне 32, и люди вокруг говорят об отношениях, семейных бытовых неурядицах, про совместные поездки и планы с любимыми. Я научилась свободно говорить о своей жизни, когда на работе заходит разговор о быте или отдых. Ведь очень утомительно все время говорить «подруга», гораздо приятнее говорить «жена».
Я не нуждаюсь в сожалении, что у меня никогда не будет «нормальной семьи», потому что моя семья – моя норма
Впоследствии неудобств становится меньше, моя ориентация становится чем-то обыденным для окружающих. И только так, потихоньку, я возвращаю себе место в обществе, только так нахожу реальную форму и становлюсь кем-то цельным. И это придает много сил и ресурсов, чтобы жить своей жизнью.
Я лесбиянка не потому, что мне «не повезло», не потому, что я «бунтую» против социальных норм. Не потому, что меня оскорбили, и точно не потому, что никто из мужчин не позарился на меня. И как оказалось, даже не потому, что я боюсь ответственности брака.
У меня замечательная семья – любимая жена и четыре кошки. В планах на будущем нет покорения мира, только сделать ремонт в ванной и рвануть в отпуск как только закончится карантин.
ТЕКСТ: АННА Хаецкая, редакторка Wonderzine Украины
Иллюстрации: OLHA KHOMICH FROM ICONS8
