«Давайте соорудим специальные раздевалки для них». Исповедь первого открытого гея в баскетболе

Ровно 12 лет назад, 20 февраля 2007-го года, вышла книга британского баскетболиста Джона Амаечи «Man in the Middle». В автобиографии экс-игрок НБА и Евролиги, поигравший за «Пао», «Орландо» и «Юту», признался, что он гей. Так, британец стал первым баскетболистом, сделавшим каминг-аут.

Тогда казалось, что этот поступок произведет эффект домино, и другие баскетболисты открыто заявят о своей сексуальной ориентации. Но в результате за все это время из тени вышел один лишь Джейсон Коллинз, который в 2013-м году стал первым действующим игроком НБА, заявившим о том, что он гей. Нет никаких сомнений, что за последние 12 лет в ведущих лигах мира играло несколько больше геев, нежели один только Коллинз.

Тема гомосексуальности в спорте до сих пор остается крайне табуированной. В других публичных сферах сексуальная ориентация уже давно не играет такой значимой роли. На протяжении многих лет Берлином успешно управлял открытый гей Клаус Воверайт, а великому актеру Иэну Маккеллену каминг-аут не помешал получить роль в культовой трилогии «Властелин колец» и заработать рыцарский орден.

В баскетболе и других командных видах спорта гомосексуальность априори воспринимается как нечто негативное. На геев смотрят через призму стереотипно «женских» качеств – эмоциональности, мягкотелости, истеричности, импульсивности, уязвимости и так далее. А большинство спортсменов на публике стремятся подчеркнуть свою брутальность, отпуская гомофобные шуточки. Именно боязнь быть непонятным партнерами по команде и подвергнуться травле вынуждает геев скрывать свою сексуальную ориентацию.

Консервативное спортивное общество оказалось не готово к уровню откровенности, заданному Амаечи. Его книга произвела обратный эффект. Предполагалось, что признание Джона вдохновит геев, они перестанут стесняться своей ориентации и не будут ее скрывать, а партнеры, увидев себя в зеркале, начнут относиться к этому более толерантно. Но на деле получилось совсем иначе. Автобиография британца спровоцировала такой шторм в СМИ и соцсетях, что ни один профессиональный спортсмен не захотел бы столкнуться с этим в течение карьеры. Неслучайно каминг-аут того же Коллинза пришелся лишь на завершение спортивного пути.

Ниже рассказ о том, что подтолкнуло Амаечи к признанию, какие испытания ему пришлось пройти на пути к первому в истории баскетбола каминг-ауту, при чем тут Андрей Кириленко, а также реакция, последовавшая за публикацией книги.

Как Амаечи осознал свою сексуальность

Амаечи родился в 1970-м году в Бостоне в семье нигерийского бизнесмена и английской медсестры. С травлей и насилием британец впервые столкнулся именно в семье. Джону было всего четыре года, когда отец бросил его мать после очередного скандала и вернулся на историческую родину. Женщина осталась одна наедине с разорившимся семейным бизнесом и тремя детьми. После отъезда мужа Венди очень тяжело заболела, но он отказался помочь ей и позаботиться о детях.

Выздоровев, мать Джона чудом расплатилась с кредиторами, ликвидировала компанию и увезла детей в английский город Стокпорт, что неподалеку от Манчестера, где проживали ее родители. В Англию они прибыли с 2 тысячами долларов и двумя чемоданами вещей – это все, что осталось от некогда крепкой семьи.

После того как жена закрыла долги фирмы, биологический отец Амаечи снова появился в их жизни. Он грозился похитить детей и увезти их в Африку. Долгое время семья Венди жила в страхе. Ей даже пришлось спрятать Джона с сестренками у друзей, чтобы муж не приехал за ними. Мужчина перестал преследовать жену с детьми, только когда старшему сыну исполнилось десять. Через несколько лет нигериец умер, но мальчику было уже все равно. Отца для него не существовало.

Отсутствие отцовского воспитания и нормального детства вынудили парня замкнуться в себе. Все время он проводил один в библиотеке, а не на тусовках с друзьями. Примерно в тот же момент, как не стало отца, Джон впервые понял, что он гей. Конечно, в 14 лет мальчик не знал такого понятия, как гомосексуальность, но уже чувствовал, что не похож на остальных. Первые сомнения закрались в его сознание, когда он пошел на свидание с девочкой по имени Эмбер.

Единственный друг Амаечи в школе – Питер – решил свести своего кореша с одной из главных красавиц в школе. Джон и Эмбер были единственными темнокожими в классе, поэтому одноклассникам их союз казался идеальным. Чтобы друг меньше нервничал и стеснялся, Питер выбрал формат двойного свидания.

«С эстетической точки зрения я понимал, что Эмбер – очень привлекательная девушка, даже великолепная. Признаю, что идея сходить с ней на свидание заставила меня трепетать», – вспоминал Джон в автобиографии.

Для первого свидания в жизни парень подготовил особый наряд. В ближайшем магазине одежды он приобрел трубы (огромные рэперские джинсы, которые в Англии 90-х годов считались безвкусицей), а также футболку 3XL. Амаечи готовился к большой ночи.

Выходец из бедной семьи считался изгоем и повернутым гиком, проводившим больше времени с книгами, чем с другими подростками. Поэтому выход в свет с друзьями был для него сродни самым крутым приключениям из фильмов про Индиану Джонса. Для начала Джон и Эмбер выпили в баре с другой парочкой, а затем все вместе пошли на фильм. Амаечи так волновался, что, глядя на экран, совсем не мог уследить за сюжетной линией – периферийным зрением он пытался уловить настроение спутницы.

«В тот момент я понимал, что должен был что-то сделать, – рассказывает баскетболист в книге. – Эмбер смотрела на меня с вполне обоснованным укором: «Чего же ты ждешь!?». До этого я видел подобные сцены только в романтических фильмах, поэтому действовал заторможено. Я осторожно приобнял ее одной рукой, она прижалась ко мне, и я наклонился, чтобы совершить свой первый поцелуй в жизни… Но ракета не взлетела. В тот момент казалось, что звук от удара наших зубов звенел на весь кинотеатр. Когда она позвонила мне на следующий день со словами «Давай останемся друзьями», я был нисколько не удивлен. Когда я сидел в том зале с Эмбер, сексуальность оставалась для меня огромной загадкой».

Через год Амаечи впервые осознал, что его привлекают парни. Это произошло в тот день, когда класс сдавал нормативы по бегу. Джон был самым толстым и несуразным парнем в школе, за что его постоянно чмырили сверстники. Обычно мама отмазывала сына от кроссов записками, но на этот раз количество самоотводов перешло критическую массу. Учительница заставила Амаечи явиться на физкультуру, а в качестве наказания за постоянные отгулы назначила дежурным по раздевалке. Он должен был открывать и закрывать помещение, хранить ключи, следить за порядком, чистотой и оставленными вещами. Таким образом, Джону пришлось ждать, пока все одноклассники сходят в душ.

«Перед моими глазами проходили молодые, спортивные парни в одних трусах, и по какой-то неведомой мне причине это зрелище волновало меня. Мне приходилось заставлять себя смотреть выше их талии, – пишет британец. – Я не испытывал никаких чувств, но это определенно было частью моего полового созревания и самоопределения, пубертатный период. Конечно же, слово «гомосексуал» не значило для меня ровным счетом ничего. Я его попросту не знал. До того как на весь мир прогремела аббревиатура СПИД, они оставались незаметным меньшинством. Иногда я слышал слово «педик» от старшеклассников, но не более того. Тем более что эти оскорбления никогда не было направлены на меня. Кто рискнет обзывать самого большого парня в школе!?».

Как Амаечи стал баскетболистом

Уже к 10 годам парень вымахал до 185 сантиметров. Он был на голову выше многих учителей и на две – других учеников. А из-за любви к булочкам со сливками Джон постепенно превращался в жиробаса. Огромный рост, большой живот и коричневый цвет кожи делали его мишенью для приколов. Среди тощих белых британских пареньков он казался Шреком. По крайней мере, именно так его воспринимали одноклассники. Находчивые школьники быстро прозвали Амаечи «китом» за несуразные пропорции тела.

Все это привело к тому, что парень начал стесняться своего внешнего вида. Он продолжал расти и вширь, и ввысь, превращаясь во что-то совершенно безобразное. Джон избегал занятий физкультурой, чтобы не переодеваться на публике, а когда его заставляли прийти на урок, то надевал форму в туалете. Вместо того чтобы принять общий душ после занятий, он предпочитал игнорировать гигиенические процедуры и весь день ходить с потными вонючими подмышками. Надо ли упоминать, что спорт Амаечи ненавидел и избегал, потому что физические нагрузки лишний раз заставляли его сталкиваться со своими комплексами.

«Самую большую психологическую травму мне нанесли походы в бассейн. Из-за огромного размаха рук я плавал лучше всех, но это никого не волновало. Все смотрели только на мою внешность. Одноклассники кричали мне вслед: «Смотрите, как долго он плывет под водой, Джон – точно кит!». Меня навсегда окрестили монстром. Все детство я не мог подойти к бассейну, не окутав все тело полотенцем. Даже сейчас меня трудно встретить рядом с водоемом. Единственное место, где я нахожусь на воздухе без футболки – джакузи в моем доме. Даже когда я уже играл в НБА, ходил по Майами-Бич исключительно в футболке».

Глядя на карьеру Джона в НБА, сложно представить, что до 17 лет он не держал в руке баскетбольный мяч. Именно в этом возрасте на улице парня приметил скаут «Манчестер Юнайтед» Джо Фарбер. Тренера впечатлит рост и вес стокпортского гиганта – 2,08 метра и 122 килограммов. «Фарбер стал моим вторым папой», – писал британец в книге.

Занятия проходили в общественном зале с огромной течью в крыше, бетонным полом и кольцами, вмонтированными прямо в стену. Играя в баскетбол с другими большими парнями, Амаечи впервые не чувствовал себя уродом и изгоем. Это было новое для него ощущение, которое он не хотел терять. С тех пор спорт и работа над собой в зале занимали главное место в его жизни.

По ночам четвертый канал транслировал на всю Англию матчи НБА. Джон с восхищением смотрел на гигантов разных поколений – Патрика Юинга и Карима Абдул-Джаббара, мечтал быть похожим на них и старался копировать их движения.

Однажды вечером мама предложила Джону набросать «План» (так они называли дорожную карту по захвату НБА). Они оба понимали, что фактически у парня, начавшего карьеру в 17 лет, нет никаких шансов заиграть в лучшей лиге мира, но эта инструкция позволяла ему сосредоточиться на конкретных целях.

«План помог мне четко понять, чего я хочу и куда иду, – писал баскетболист. – Даже детям в США трудно представить себя на месте парня из НБА, который водит крутые машины и носит дорогие часы. Чего уж говорить о далекой Англии, где к баскетболу никто не относится серьезно. Эта дорожная карта предостерегла меня от веры в мифы и полетов в облака. Вместо этого я сосредоточился на основах игры, чтобы выжать максимум из своего потенциала».

«План» был таков: пойти в среднюю школу в США, получить стипендию для учебы в колледже и затем быть выбранным на драфте НБА.

Научившись использовать свои габариты и изучив основы баскетбола, 19-летний Джон переехал в город Толедо, штат Огайо, где поступил в школу St. John’s. Британец даже умудрился выбить себе привилегированные условия – он так понравился тренеру Эду Хейншелу, что тот поселил его у ближайшего друга.

В школьной команде Амаечи оставил только приятные воспоминания. «На паркете он был трудягой, выдающимся спортсменом и очень умным парнем – вспоминал Хейншел. – Когда Джон приехал из Англии, у него не было поставленной игры в посте, но он за год сделал себя игроком уровня NCAA Division I».

После сезона в St. John’s за британским центровым выстроилась очередь из престижных университетов. Сначала он оказался в Vanderbilt, а буквально через год перешел в Penn State. «Получение стипендии для меня было более значимым событием, чем дебют в НБА. Если бы я не попал в университет, то все наше с мамой планирование было бы напрасно», – вспоминает Джон.

С обучением в Университете штата Пенсильвания у британца связаны самые приятные воспоминания. Именно здесь у него случилась первая однополая любовь и сексуальная связь. Джон вступил в отношения с членом школьной волейбольной команды и окончательно утвердился в своей сексуальной ориентации.

В Penn State Амаечи добивался успеха не только на любовном поприще, но и в спорте. Он дважды попадал в первую всеамериканскую сборную NCAA, а также сыграл единственный матч, который видела его мама по телевизору. Умирающая от рака Венди посмотрела по национальному телевидению игру между командой Джона и Университетом Миннесоты. В той встрече центровой был прекрасен – 26 очков, 13 подборов и 2 блокшота.

«Этот момент стал самым важным в моей спортивной карьере. Мама умирала от рака, но, увидев меня на площадке в прекрасной форме, она осознала, что я добьюсь успеха в будущем. Я испытал огромное облегчение».

Венди умерла, так и не дождавшись дебюта сына в НБА. Попаданием в лучшую лигу мира Джон был обязан не только игре, но и материнскому «Плану», который был предложен ему еще в школьные годы в Англии.

Как Амаечи делал первые шаги к каминг-ауту в НБА

Когда Джон выходил на драфт, скауты из НБА осознавали, что это очень ограниченный игрок. Из плюсов все отмечали высокую трудовую этику и разнообразный арсенал для игры в атаке (крюки, броски с разворота, джампшоты со средней, а также данки). Но слабости перевешивали сильные стороны. Амаечи терялся на периметре, не умел обыгрывать один в один, не мог противостоять дабл-тимам и плохо работал с мячом. Центровой обладал очень низкой скоростью, что никогда не позволило бы ему стать звездой НБА. Британца называли худшей версией Джувана Ховарда и пророчили ему пик в самом хвосте второго раунда.

Оказалось, что скауты даже слегка завысили шансы Джона на драфте. Баскетболиста не выбрал ни один клуб НБА, а дорогу в лучшую лигу мира ему открыла лишь травма основного центрового «Кливленда» Майкла Кейджа. Амаечи так ударно провел предсезонку с «Кэвс», что в результате стал первым незадрафтованным игроком, дебютировавшим в стартовой пятерке.

Все это время британец старался всячески скрывать свою сексуальную ориентацию. Так, никто из его партнеров, друзей и даже самых близких людей не знал, что он гей.

«Попав в НБА, я был вынужден сложить все свои переживания, чувства и мысли о каминг-ауте в ящик и запрятать куда подальше, – рассказывал он в передаче Outside The Lines на ESPN. – Я был слишком сконцентрирован на достижении цели и не хотел рисковать. Слишком много людей стояли за моим успехом, поэтому я не мог их подвести».

Поначалу его карьера в НБА не задалась. С возвращением в строй основного центрового Амаечи присел на лавку и провел всего 28 матчей в дебютном сезоне. По окончании регулярки британец отправился обратно в Европу.

На протяжении трех сезонов Джон с разной степенью успеха поигрывал за французские «Кале» и «Лимож», греческий «Панатинаикос», итальянский «Киндер» и английский «Шеффилд». Его наивысшим достижением в Старом свете была победа в Межконтинентальном кубке ФИБА в составе «Пао», где он стал лучшим скорером турнира. А вот выиграть Евролигу британцу так и не удалось. Центровой покинул «Киндер» за несколько месяцев до того, как те завоевали самый престижный европейский трофей.

Несмотря на дебют в НБА, его «План» еще не был реализован. После неудачи в «Кэвс» Амаечи был опустошен, но не сломлен. Выступая в Европе, он каждое лето пытался вернуться в США. Только на четвертый год центровой наконец-то подписал контракт с «Орландо». «Мэджик» пошли на уговоры агента игрока и предложили ему минималку.

Тем же летом Джон впервые рассказал людям из ближайшего окружения о своей сексуальной ориентации. По словам баскетболиста, это признание в положительную сторону отразилось на его игре. Британец приходил в «Орландо» игроком ротации, но довольно быстро стал стартовым центровым. В своем дебютном сезоне в «Мэджик» Амаечи единственный раз за карьеру в НБА пробил больше 10 очков в среднем за матч. После нескольких ярких перформансов, в том числе оборонительных против лидера «Хьюстона» Хакима Оладжьювона, клуб предложил ему новый одногодичный контракт, в два раза увеличив оклад (с 300 тысяч до 600).

Несмотря на отличную химию в команде, британец продолжать скрывать от партнеров то, что он гей.

«Помню, как однажды в клубном самолете вдруг заговорили о геях. Парни говорили о том, что быть геем – это смертный грех и личный выбор каждого. Один из партнеров не стеснялся в выражениях: «Гомосеки получают по заслугам, потому что они сами выбирают свой аморальный образ жизни». Я же не согласился с ним и сказал: «Неужели ты думаешь, что кто-то в здравом уме решит по собственной воле примкнуть к самому ненавидимому и презираемому меньшинству в Америке? Неужели кто-то действительно способен на такой глупый поступок?». В салоне воцарилось молчание», – говорит Амаечи.

На второй сезон в «Орландо» центровой начал постепенно принимать себя таким, какой он есть. Все с большей частотой Джон заглядывал в популярные гей-клубы и открыто заводил отношения с другими геями. Тем временем слухи о его сексуальной жизни постепенно разносились по городу. Да, британец был осторожен и особо не распространялся случайным любовникам о своей баскетбольной карьере. Но как можно было объяснить отсутствие красивый подружек рядом с ним на клубных вечеринках или обручального кольца на пальце?

Проще всего было бы сказать, что Джону не предложили долгосрочный контракт в «Орландо» из-за слухов о его ориентации, но это не так.

30-летний центровой перестал давать «Мэджик» качество на обеих сторонах площадки и потихоньку начал регрессировать. Тренер Док Риверс грамотно рассудил, что Амаечи хорош для минимального контракта, но когда речь зашла о полноценном соглашении, «маги» вовремя слились.

При чем тут Андрей Кириленко

В 2001-м году эпоха Карла Мэлоуна и Джона Стоктона в «Юте» подходила к концу. Величайшей связке в истории НБА оставалось пару лет, поэтому Джерри Слоун суматошно пробовал самые разные варианты. В Амаечи тренер разглядел сменщика Почтальона на позиции тяжелого форварда. Он считал, что британец со скамейки добавит той же эффективности в атаке, как в золотые годы франшизы это делали Антуан Карр и Том Чамберс. Особенно его привлекало умение Джона бросать дальние двушки и процент попадания штрафных бросков.

Джерри нисколько не смущало то, что всю карьеру Амаечи играл центрового и не обладал необходимыми скоростью и подвижностью для четвертого номера. «Джаз» дали британцу первый долгосрочный контракт в НБА на сумму 8,5 млн за четыре года.

И, возможно, Джон даже вписался бы во франшизу. По крайней мере, лидер команды Стоктон на презентации первым протянул новичку руку со словами: «У меня хорошее предчувствие по поводу тебя. Ты проведешь отличную карьеру в «Джаз». Но британцу не повезло оказаться в одном из самых традиционных и консервативных штатов США.

Юта – штат, где большое влияние имеют мормоны, а большинство жителей входят в Церковь Иисуса Христа Святых последних дней. Ранее я уже писал о Брэндоне Дэвисе, которого чуть не выперли из Университета Бригама Янга за внебрачную половую связь со студенткой другого вуза. Представители данного религиозного движения довольно однозначно относятся и к геям. Они считают, что гомосексуальность аморальна и отлучают от церкви тех, кто вступает в подобные отношения. На секундочку «Джаз» в те годы владел могущественный и богатейших мормон Ларри Эйч Миллер. В 2005-м году он отменит показ «Горбатой горы» в принадлежащей ему сети кинотеатров из-за гомосексуальных отношений на экране.

Изначально никто во франшизе не знал об ориентации Амаечи. Слухи об этом дойдут до Джерри Слоуна и других чуть позже, а пока у британца возникли очень серьезные игровые трудности. Тренер «Юты» хотел, чтобы Джон разучил комбинации, которые «всегда работали». Только он не учел, что работали они у лучшего тяжелого форварда своего поколения Карла Мэлоуна (прости, Чарльз). Когда британец пытался объяснить Джерри, что он не обладает мощью Мэлоуна и не может доминировать в «краске», Слоун закипал.

В дебютном матче Амаечи не попал в ритм нападения «Джаз», ошибся и нарушил правило трех секунд. После чего Слоун разразился мощной тирадой, включающей такие слова, как «тупой» и «мудак», а Джон не нашел ничего лучше, чем послать тренера в ответ. В итоге Джерри выгнал баскетболиста с арены прямо по ходу матча.

«Ты долбанный ублюдок специально играешь так, чтобы меня уволили?» – сказал Слоун британцу на следующий день и впаял ему отстранение от команды на несколько дней.

Когда Джон уходил из зала с сумками в импровизированный отпуск, Мэлоун усмехнулся и бросил ему вслед: «Вот бы мы все были такими счастливчиками».

Пообщавшись со Слоуном, Амаечи навсегда потерял удовольствие от баскетбола. В том же «Орландо» он был лидером, голос которого слышали, а в «Юте» с ним мало кто считался. С первых же дней тренер возненавидел его и впредь относился предвзято, а партнеры никак не могли разгадать сложный внутренний мир британца. Им казалось странным, что по пути на игру Джон слушал Эллу Фицджеральд и Эрика Клэптона, часами возился в саду, ходил на оперу и балет, ел только здоровую пищу и писал стихи. Амаечи выглядел в их глазах манерным снобом, которого лучше обходить стороной.

Покой баскетболист находил лишь в общении со своим возлюбленным Райаном. Их отношения завязались вполне естественно.

«Я никогда не объявлял: «Райан, я гей!». Позже он признался, что даже не догадывался о моих сексуальных предпочтениях, пока не попал ко мне в дом. Меня выдали музыка Карен Карпентер, свежесрезанные цветы по всей гостиной и радужное полотенце в ванной. Благодаря Райану я познакомился с другими людьми из ЛГБТ-сообщества. Все они очень серьезно относились к личным данным, поэтому я чувствовал себя в безопасности».

Спустя какое-то время Джон настолько осмелел, что позволил Райану и его друзьям находится на трибуне вместе с женами и семьями других игроков «Джаз». Все выглядело довольно чинно и благородно, пока бойфренд Амаечи не закричал ему во время исполнения штрафного: «Отличная задница!». Все вокруг были немного смущены, но не подали виду. А тяжелого форварда эта фраза так рассмешила, что он даже смазал первый штрафной. После игры Райан получил от него легкий нагоняй.

Все больше людей в Юте начали догадываться, что к чему. Похождения баскетболиста попали и в прессу, но на все вопросы о личной жизни он отвечал очень расплывчато: «В данный момент у меня никого нет», «Человек, с которым я вижу себя в будущем, должен быть…».

Несмотря на консерватизм штата и франшизы, многие относились к Джону с пониманием. Так, центровой Грег Остертаг обратился к нему прямо в тоннеле: «Чувак, да ты же гей, да?». Амаечи ответил: «Друг, тебе не о чем беспокоиться». По разговору стало понятно, что Остертагу абсолютно наплевать на ориентацию одноклубника. После того как Грег раскусил британца, они продолжили близко общаться.

Похожая история приключилась у Джона и с Кириленко. Андрей прислал одноклубнику приглашение на Рождественскую вечеринку со словами: «Пожалуйста, приходи. Бери с собой партнера, кого-то особенного для тебя. Мне абсолютно все равно, кто именно это будет».

Это послание растрогало Амаечи, он прослезился и отправил Кириленко через своего бойфренда Райана дорогую бутылку шампанского. Сам британец не смог прийти на вечеринку, потому что устраивал в этот день свою. В тот момент баскетболист понял, что несправедливо вешал ярлыки на абсолютно всех спортсменов. Ему казалось, что никто в этой брутальной среде не сможет проявить сострадание, но это оказалось не так. Джон пожалел, что столько лет скрывал от партнеров по команде свою ориентацию.

Позже Кириленко вспоминал этот эпизод в интервью Sports.ru. В его изложение это выглядело слегка иначе:

– Есть ли еще в лиге геи?

– Я слышал только про одного – Джон Амаечи, который у нас играл два года, но это никак не сказывалось, не было заметно. Я слышал про это до и держался как-то настороженно, но человек никак себя не проявлял. Не буду же я ему сходу что-то предъявлять и говорить: «Эй ты, уходи отсюда». Он был абсолютно нормальным человеком. Один момент только насторожил: я делал у себя дома новогоднюю вечеринку, приглашал всех в гости, его тоже позвал. Он сказал, что придет со своим партнером. Я не придал этому значения. Партнер и партнер, мало ли, кого он имеет в виду, может жену или подругу. Но даже если бы я знал, что он гей, все равно бы его пригласил. Мне-то, в конце концов, какая разница?

– Он пришел?

– Нет, от него в итоге приехал человек, привез бутылку шампанского и извинился. Сказал, что Джон не смог прийти.

– То есть вы к таким вещам толерантны?

– Абсолютно. Каждый человек предоставлен себе, зачем к кому-то лезть в голову? У всех свои проблемы. Я знаю, что я не гей, мне этого хватает.

Не все в «Юте» были такими толерантными, как Остертаг и Кириленко. Узнав об образе жизни Амаечи, Слоун спрятал его в самом конце скамейки и выпускал только по праздникам. Джерри и так был недоволен игрой и самоотдачей британца, а вести о его ориентации зарыли карьеру баскетболиста в Солт-Лейк-Сити окончательно.

В конце второго сезона Джона в «Джаз» тренер обменял центрового в «Хьюстон» на Глена Райса и драфт-пики. Естественно, никто не спрашивал одобрения у самого Амаечи. Британец был крайне разочарован поступком Джерри.

«Возможно, если бы Слоун не знал бы о твоем образе жизни, то ты провел бы классное время в «Юте», – утешал центрового его менеджер.

То, что у Джерри были предрассудки по поводу геев, доказали несколько электронных писем, которые раздобыли друзья Амаечи на руководящих должностях в клубе. Понятно, почему владелец «Джаз» так охотно поддержал решение тренера.

Через полгода «Хьюстон» обменяет Джона в «Никс» – он больше не проведет ни одной игры в НБА и завершит карьеру, а спустя три года на весь мир прогремит его автобиография с сенсационным признание.

***

«Почему в командных видах спорта так не любят геев? – задается вопросом бывший баскетболист. – Во-первых, все идет из раздевалки. Гетеросексуальные баскетболисты думают, что гей в душе будет смотреть на них с таким же вожделением, как они сами смотрят на девушку. Но это самое большое заблуждение. Поверьте, мы в состоянии разграничить работу, отдых и романтическую ситуацию. Раздевалка и паркет – наш офис. Если бы вы думали о сексе на работе, то никогда не добились бы успеха. Вам все время не хватало бы концентрации. Мужчина ведь не хочет трахнуть всех женщин подряд, но почему-то в обществе есть стереотип о гее-хищнике, который пожирает взглядом все, что видит. Почему я так долго скрывался? Самое главное, что профессиональный спорт США  – это продукт стоимостью в сотни миллиардов долларов, целевой аудиторией которого являются мужчины. Они ни в коем случае не будут скупать футболки и кроссовки открытого гея. Комиссионеры, владельцы клубов и спонсоры прекрасно это понимают. Чтобы построить коммерчески успешную карьеру, я обязан был скрывать ориентацию. Но уверен, что однажды наступит день, когда поклонников спорта будут волновать только успехи любимцев на паркете, а не то, с кем они спали прошлой ночью».

Реакция

«Я ненавижу геев. Я гомофоб. Их не должно быть ни в США, ни в остальном мире. Прежде всего, я не хотел бы, чтобы Амаечи играл в моей команде. Если бы он все-таки играл вместе со мной, то я бы старался его избегать. Я не хочу переодеваться с геем в раздевалке. Давайте тогда соорудим специальные раздевалки для них. Одноклубникам было бы трудно смириться с его присутствием поблизости. Они не чувствовали бы себя защищенными рядом с ним».

– Тим Хардуэй, бывший баскетболист «Голден Стэйт» и «Майами»

«В течение последних 19 лет я тренировал более 100 баскетболистов. Моя работа всегда заключалась в том, чтобы выжать максимум на паркете из своих подопечных. Что касается личной жизни моих игроков, то я хотел бы пожелать Джону всего самого наилучшего. Больше мне нечего добавить».

– Джерри Слоун, бывший тренер «Юты Джаз»

«У нас очень разнообразная лига. В НБА важен лишь один вопрос: «Есть ли у тебя игра?». Все остальное не имеет значения».

– Дэвид Стерн, бывший комиссионер лиги

«Поступок Джона придаст другим парням уверенность и смелость, чтобы сделать каминг-аут вне зависимости от того, закончили они карьеру или еще играют в НБА».

– Грант Хилл, бывший игрок «Детройта» и «Орландо»

«Вы всегда должны быть честным с товарищами по команде. Если вы гей и не признаетесь в этом открыто, то вам нельзя доверять. Самое главное – доверять друг другу. Все, что происходит в раздевалке – остается в раздевалке. Это кодекс чести. Доверие – очень большой компонент успеха».

– Леброн Джеймс, баскетболист «Лейкерс»

«В натуре? Он гей? Это доказывает, что люди могут жить двойной жизнью. Я смотрю телек, поэтому знаю, как это происходит. Я слышал о женатых мужиках, которые бегают на сторону к своим бойфрендам. Это просто бредятина. Пока такой тип, как Амаечи, не подходил бы ко мне, все было бы нормально. Если бы он приехал играть в баскетбол как нормальный парень и вел бы себя соответствующе, то я мог бы это стерпеть».

– Стивен Хантер, бывший игрок «Орландо» и «Филадельфии»

«Если бы он был в моей команде, то я точно защищал бы его от нападок. Я не гомофоб или кто-то еще в таком духе. Я не из тех, кто судит людей и говорит другим, как жить. Хочу пожелать ему всего самого наилучшего».

– Шакил О’Нил, бывший игрок «Орландо», «Лейкерс» и «Хит»

«Сексуальная ориентация вообще не должна играть какой-либо роли. Я точно знаю, что играл с баскетболистами-геями и против геев. Это не должно кого-то удивлять или создавать какие-то проблемы».

– Чарльз Баркли, бывший игрок «Филадельфии», «Финикса» и «Хьюстона»

Фото: Gettyimages.ru/Dennis Grombkowski/Bongarts, Justin Edmonds / Stringer, Eliot J. Schechter / Stringer, Jed Jacobsohn, Andy Lyons, Mark Runnacles / Stringerm, Lewis Whyld – WPA Pool ; twitter.com/johnamaechi; instagram.com/johnamaechiobe

Источник