«Я уже не вправе перестать писать истории об ЛГБТ-людях». Разбираем роман Адама Сильверы «Скорее счастлив, чем нет»
В издательстве Popcorn Books вышел «Скорее счастлив, чем нет» — дебютный роман Адама Сильверы, известного по книге «Что, если это мы». Подготовленному читателю уже более-менее ясно, чего ждать от этого писателя для «юных взрослых»: без геев явно не обойдется, причем описаны они будут со знанием реалий современного американского подростка. Так ли это? И да, и нет.
Первым делом Адам Сильвера заявил о себе на русском в коллаборации: минувшим летом вышел роман «Что, если это мы». История любви двух юных геев в Нью-Йорке была написана вместе с Бекки Алберталли, звездой подростковой литературы США. Исполненный в четыре руки young-adult-роман, кажется, неплохо сыграл на чувствах целевой аудитории. «Я не хотела, чтобы эта история заканчивалась», «милый роман о юности», «меня тянет на сладенькое» — отзывы русскоязычных читателей мало чем отличаются от иностранных, где пишут в том числе и об общественной пользе книги.
Квир-чувство в романе описано без всяких указаний на эксклюзивность: Артур и Бен влюбляются, ссорятся, мирятся, и ни у кого, включая родителей, нет ни малейших возражений — мальчики сами должны разбираться друг с другом, имеют право. Бекки Алберталли и Адам Сильвера не пересказывают реальность, а по мере сил моделируют ее по рецептам новой этики повышенной человечности. У героев есть планы на общее будущее, что, конечно, важно для читателя-квира, остро нуждающегося в примерах для подражания, ролевых моделях, сценариях счастья.
Смысл и цель романа — сообщить влюбленным (и, само собой, читателю), что они в безопасности. Что, если это вы в мире, где никто никому не желает зла, а выбирать приходится, как в советских комедиях, между хорошим и лучшим? Ключевой для квир-прозы мотив безопасного пространства бесконфликтно реализуется с первой страницы романа вплоть до последней.
В американскую подростковую беллетристику Адам Сильвера пришел с произведением куда менее кондитерским. Этот текст многократно и намеренно обманывает ожидания — свойство, которое оценили сериалостроители, знающие толк в клиффхэнгерах: права на экранизацию книги «Скорее счастлив, чем нет» уже проданы.
Дебютное сочинение Сильверы, в 2015-м зачисленное The New York Times в список обязательного чтения для подростков, заводит поначалу в полумрак литературы взросления: 16-летний Аарон, житель бедного квартала, в подробностях переживает пробуждение гомосексуального чувства, вызывая ассоциации, скажем, с лесби-классикой «Не только апельсины» Джанет Уинтерсон или с переживаниями чувствительных геев Патрика Гейла («Место, названное зимой»). Влюбленный в Женевьеву, Аарон вдруг испытывает интерес к Томасу, а тот, в свою очередь, ищет с ним близкой дружбы. Скоро ли и каким образом прильнут друг к другу любящие юношеские сердца?
«…Может, так у всех парнелюбов бывает: вот тебе нравятся девочки, а потом — раз! — и не нравятся. Или, может, мне нравятся и девушки, и парни, я еще не понял.
Томас пересаживается поудобнее и оказывается чуть ближе: то ли случайно качнулся, то ли специально.
— Как ты думаешь, когда все изменилось?
„Когда появился ты“…».
Вызвав блаженное предощущение сладкого финала, Адам Сильвера вдруг опрокидывает героев в темную яму страшного узнавания, вынуждая отматывать события от середины к началу — к пониманию, из какого зерна выросла приязнь Аарона к Томасу.
То, что мнилось естественным становлением личности, оказалось следствием травмы, итогом эскапизма, трусливого бегства от тяжелой реальности. И вот уже кажется, что в воображаемые соавторы Сильвера взял французского детективщика Себастьяна Жапризо с его классической ныне Золушкой, попавшей в ловушку амнезии.
Все не так, как кажется, и уж тянется рука перелистнуть роман от середины к началу, чтобы посмотреть на события другими, новыми глазами: понимание близких предстает отрепетированной ложью, открытие — неизбежностью, влюбленность — эрзац-чувством.
Но и это еще не все: Адам Сильвера снова выбивает у читателя почву из-под ног, показывая вконец дезориентированного героя в динамике быстрого клипового монтажа. В этих резких склейках, думается, много личного. Писатель, открытый гей, выходец из неблагополучного Южного Бронкса (Нью-Йорк), не скрывает, что страдает от депрессий. Аарон, его альтер эго, чувствует, как превращается в зомби или, что русскоязычному читателю, возможно, чуть ближе, в человека без прошлого.
Текст, будучи, безусловно, гей-прозой, выходит вдруг в сферы метафизические. В воспитательный роман Адам Сильвера инсталлирует всего одно допущение: представим себе, что есть возможность забыть страшные переживания прошлого; вообразим, что существует такой институт — «Летео», — который позволит некомфортному знанию кануть в Лету, мифическую реку забвения. Станет ли лучше исправленная жизнь? Какие риски сулит забытье?
«Вся прежняя жизнь рушится мне на голову — все мои ошибки, которые я, сам того не ведая, сделал снова, все удары по моему разбитому сердцу. Наверно, внутри меня сейчас бьются два сердца, отданные двум людям, — будто настал конец света и Луна и Солнце вместе вышли на небо моей личной планеты».
В чем ценность травматичного опыта? Этот вопрос чрезвычайно заботит современную западную ЛГБТ-прозу, которая все увереннее встраивается в общую литературную традицию и все изобретательнее в детализации квир-преемственности: сюжеты о неконформной сексуальности, прежде умиравшие на стадии замысла, раз за разом обретают книжную плоть.
Роману Сильверы «Скорее счастлив, чем нет» в литературные кузены годится «Стертая личность», американский бестселлер 2016 года, где Гаррард Конли описал личный опыт конверсионной терапии — автора тщетно пытались избавить от гомосексуальности. Этот варварский процесс, запрещенный в странах первого мира, Конли сравнивает с попыткой уничтожить самую личность, стереть ее.
Адам Сильвера, силой одного допущения поместивший героя в пространство неведения, размышляет о результатах: сколько человека останется, если вынуть из него гея? Он дает ответ, близкий к хрестоматийному: без прошлого, сколь угодно тяжелого, не бывает будущего. Столкнув Аарона в пропасть узнавания, Адам Сильвера подчеркивает важность преодоления. Его герой после серии апдейтов, вынужденных и добровольных, модифицирует и свои представления о счастье, которое невозможно без горечи.
Все к лучшему, настаивает автор, а если не к лучшему, то это еще не все.
Сеанс аутотерапии, который устроил себе писатель, принес ему не только любовь читателей, похвалы критиков и хорошие тиражи, но и понимание, что делать дальше. Вряд ли случайно в Instagram нынешнего жителя Лос-Анджелеса именно первый роман лежит в круге последующих.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
«Врать не буду, „Скорее счастлив, чем нет“ я писал для себя, — сообщает Адам Сильвера в послесловии 2020 года. — Я и представить себе не мог, что книга будет столько значить для других. Читатели совершали передо мной каминг-аут, признавались, что история Аарона спасла им жизнь, показывали татуировки с фразами из книги, фан-арты… Случилось столько незабываемых событий, что я уже не вправе перестать писать истории об ЛГБТ-людях».
