«Скоро нас будет трое»: Как лесбиянка из Великобритании нашла счастье в Москве
The Village записал историю медсестры Светы, которая после 19 лет брака оставила мужа, и поняла, что любит женщину
Современное российское общество подчёркнуто патриархально и гетеронормативно, в отношении представителей ЛГБТ-сообщества существуют жёсткие негативные установки, которые лишь подогреваются ужесточением законодательства и официальной государственной риторикой последних лет. Так, по данным «Левада-центра», против регистрации однополых браков и усыновления детей людьми с нетрадиционной ориентацией выступают более 80 % опрошенных, а 37 % россиян и вовсе уверены, что гомосексуальная ориентация — это болезнь, а гомосексуалов следует лечить. По просьбе The Village Дарья Эванс-Радова записала историю лесбиянки Светы, которая после 19 лет брака оставила мужа и, переехав жить в Великобританию, наконец нашла свою любовь — в России.
Света, 43 года
Я РОДИЛАСЬ В РОССИИ, НО ПОСЛЕДНИЕ ЧЕТЫРЕ ГОДА ЖИВУ В БРАЙТОНЕ — городе недалеко от Лондона, всемирно известной гей-столице Англии, месте свободной любви и богемной публики. Раз в три месяца я езжу в Москву к своей любимой женщине — и погружаюсь совсем в другой мир, мир полутонов и компромиссов. Мир, в котором постоянно приходится думать о мерах предосторожности, если ты принадлежишь к ЛГБТ-сообществу, иначе рискуешь жизнью.
Через год я планирую переехать в Россию. Мои знакомые в Великобритании крутят пальцем у виска: они советуют перевезти девушку сюда. Но моя любимая не может сейчас покинуть родину, потому что там у неё живёт больная мама, и о ней нужно заботиться. Поэтому на семейном совете мы решили, что я сперва получу британское гражданство (это случится через год), а затем перееду к ней в Москву.
Развод с мужем
В Москве я жила до десяти лет. Потом мы с родителями уехали в Латвию: отчим был военным, и его туда распределили. Не могу сказать, что моё детство чем-то отличалось от детства моих сверстников — я была обычной девчонкой. Мальчишки звали на свидания, и я ходила. Первые чувства были именно к парням, хотя в девушек я тоже влюблялась — например, в пионервожатую и школьную подругу. Но меня это тогда не напрягало, я даже как-то об этом особо не задумывалась. Тем более что эти чувства носили исключительно платонический характер.
Возможно, я всегда соответствовала тому, что видела вокруг себя. Всё было по плану: закончила школу, поступила в медицинский колледж, чтобы стать медсестрой, вышла замуж. В 24 года родила первого сына, через четыре года второго. Сейчас мне кажется, что тогда я жила в таком окружении и в таких условиях, когда нет времени думать о собственных чувствах и ощущениях. Личность уходит на второй план. Живёшь по опробованному многими до тебя сценарию. Но сценарий, видимо, всё-таки был не мой. Потому что через 19 лет брака я вдруг поняла, что больше не могу.
С мужем я развелась не потому, что у меня вдруг что-то щёлкнуло в голове и я поняла, что мне нравятся женщины. Просто он перестал меня устраивать как личность, как человек. У меня всегда был напористый стиль поведения, руководящий. Я шла вперёд, тащила детей. И вдруг поняла, что я всё могу сама, на всё сама способна, на что он мне? Я трепыхалась из последних сил, а он лежал на диване и говорил, что у него депрессия. Так и у меня депрессия, только детей депрессией не накормишь. И я ушла от мужа, сняла дом недалеко от Риги, купила машину. В прямом смысле сама колола дрова во дворе. Но одной с двумя детьми выжить очень сложно. У меня была хорошая зарплата старшей медсестры в реанимационном отделении, и тем не менее она не покрывала обслуживание машины и дома. Я поняла, что нужно что-то делать, менять жизнь, и обратилась в европейское агентство по подбору персонала. Мне нашли работу в Брайтоне, гей-столице Англии. Абсолютная случайность.
Агентство нашло мне работу сиделкой в доме престарелых. Я приняла предложение и начала собирать чемоданы. Помню, как страшно было уезжать. Я знала по-английски только «да» и «нет»: закончила интенсивные месячные курсы, но что это такое, если ты ноль в языке. В Брайтоне первое время я жила в квартире, которую делила с другими эмигрантами. В работу влилась быстро, в городе освоилась, в английском поднатаскалась. После того как более-менее устроилась, перевезла детей: старшему сейчас 19 лет, мелкому — 15. Со временем мы переселились в отдельную квартиру. Горжусь, что прошла этот путь сама — сделала всё, чтобы дать детям лучшее. Ещё и маме умудрялась деньги отправлять.
Со временем я ушла из дома престарелых. Психологически мне там было тяжело работать, тем более что в Англии среди пожилых людей очень распространена деменция. Новую работу нашла практически сразу — в прачечной. В Великобритании можно неплохо жить даже на минимальную ставку, и здесь этого никто не стыдится.
Настоящая любовь
Через год после переезда в Англию я почувствовала себя уверенно — с работой устаканилось, детей перевезла, всё хорошо. Пора было и о себе подумать. Родня иногда говорила по телефону: «Свет, пора бы тебе уже кого-нибудь найти». Со временем в моей жизни появились люди, к которым я почувствовала искреннюю симпатию — и ими оказались женщины. Я не сразу бросалась в омут с головой, а исследовала свои чувства — сидела на форумах, общалась с местным ЛГБТ- сообществом. Были и попытки отношений, но серьёзными их нельзя назвать. До тех пор, пока я по-настоящему не влюбилась.
С Наташей мы познакомились во «ВКонтакте», когда я уже жила в Великобритании. Надо же было влюбиться в девушку именно из России — наверное, дело в русском языке, в родстве душ. Началось всё с видео о ситуации на Украине. У меня никак не получалось его загрузить на свою страницу, и я начала искать пользователей, которые уже опубликовали ролик. Одним из них была Наташа. Я написала ей: «Извините, у вас нет проблем при просмотре?» И пошло-поехало. Наши отношения развивались стремительно. Наташа очень настойчивая, она быстро взяла меня в оборот. Я засобиралась в Москву на свидание. И после первой же встречи поняла, что влюбилась по полной.
Я много думала над тем, как так получилось, что моя настоящая любовь оказалась именно женщиной, как получилось, что я встретила её уже после переезда в Англию. Наверное, кто-то скажет: «Ей там промыли мозги, это грязная Европа сделала нормального человека лесбиянкой». Лично я считаю, что Англия и Брайтон если и повлияли на меня, то тем, что здесь другое отношение к свободе. Здесь легче прислушиваться к своим желаниям и не стесняться их, не бояться быть открытым. Легче сделать выбор и иметь возможность нормально с ним жить. В России все так агрессивно настроены, что сознание, наверное, блокирует «запрещённые» желания. Я бы и в Москве, и в Риге пришла к осознанию этой стороны своей личности, но местная атмосфера точно ускорила процесс. Может, и через неудачный брак нужно было пройти.
За несколько лет в Брайтоне мне не понравился ни один мужчина. А сейчас уже отчётливо стало ясно, что отношения с женщиной для меня гораздо привлекательнее, чем жизнь с мужчиной. Я нашла в своей возлюбленной абсолютно все качества, которые раньше хотела видеть в мужчине, но так и не увидела. После развода я осознала, что хотела бы найти того, кто сильнее меня, потому что я своей личностью подавила мужа. Да и любого мужчину бы подавила, наверное.
Родственники и дети
С Наташей мы вместе уже два года. Но каминг-аута внутри семьи у меня до сих пор не было. Старший сын сейчас со мной не живёт: он не смог привыкнуть к британской действительности и уехал со словами «я ненавижу Англию, ненавижу англичан с их сюсюканьем и улыбками напоказ». Младший живёт со мной — он влился в местную среду и у него полностью английский круг общения. Прямого разговора о моей личной жизни у нас никогда не было, но он сам обо всём догадался. Однажды мы спорили, и он сказал о Наташе: «Твоя любовница». После этого я вообще прекратила что-либо скрывать, теперь открыто разговариваю с любимой по скайпу. И если сын спросит напрямую, всё честно расскажу.
Что касается друзей, то им я тоже особо не рассказывала. Многие всё поняли по моим страницам в социальных сетях. Как не понять, когда я публикую стихотворение, явно посвящённое женщине? Некоторые тогда спросили в личных сообщениях, и я ответила, что нашла человека, которого искала всю жизнь. Когда я рассказала сёстрам и своим самым близким подругам, они восприняли ситуацию абсолютно нормально. Удивились, но со временем поняли, что мне хорошо с Наташей. Не было такого, что, мол, дура, иди подлечись.
У меня на страничке как-то разгорелась баталия о правах геев. И сын моей подруги, Ваня, начал очень агрессивно высказываться. Я ему написала личное сообщение: «Ваня, мы с твоей мамой дружим. И с тобой вроде хорошо общаемся. Ты знаешь, как много я занимаюсь благотворительностью, помогаю в том числе нашим общим знакомым. И разве что-то изменится, если ты узнаешь, что у меня есть женщина?» Он ответил: «Нет. Просто бесит, когда с этим идут на манифестацию». До этого мы не были друг у друга в друзьях, а после разговора он отправил мне запрос. Поддержать, так сказать. Было очень приятно.
Однажды я рассказала своей маме, что была на гей-параде. Она не знает о моей ориентации, но в курсе, что каждый год я хожу на шествия. Мама сказала: «Ужас!» Я говорю: «Ма, чего ужас-то? Весело, прикольно. Народ весь год ждёт, чтобы оторваться на празднике». А она мне: «Ну не знаю». Так я проверяла, как она отреагирует на новость о том, что у меня есть женщина. Пока я не собираюсь ей признаваться во всём: мама всё-таки пожилой человек, не хочется её волновать. Она знает, что я собираюсь уезжать к Наташе, но думает, что это всё по-дружески.
Планы на будущее
Конечно, мы с Наташей мечтаем жить вместе. Когда обустроим быт в Москве, очень хотим пожениться. Наташа сделала мне предложение 14 февраля прошлого года. В России однополые браки невозможны, но, опять же, всё решаемо. Мы поженимся в Дании. Браки в этой стране очень широко рекламируется на российских гей-сайтах. Многим людям очень важно зарегистрировать отношения на бумаге, пусть и не в своей стране, поэтому за границей женится очень много российских пар. Кроме того, датские браки признают в Великобритании, и когда-нибудь, когда я получу гражданство, я смогу перевезти сюда Наташу как свою супругу.
Мы очень хотим ребёнка. В Англии это могло бы случиться на раз-два, но в Москве не всё так просто. По идее, как пара мы вообще не можем иметь совместных детей, но есть обходные пути. Если только захотеть, можно всё преодолеть — эта фраза очень подходит к проблемам ЛГБТ в России.
Я плотно изучала вопрос — и была удивлена, сколько, оказывается, радужных семей живёт в России — пусть и скрыто, но счастливо. Мы сами сначала хотели зачать малыша с помощью ЭКО. Но доктора (тоже, кстати, из «наших») дали отвод: в силу возраста мы не можем пойти таким путём. В конечном итоге мы решились на удочерение. Ведь столько малышей без родителей в России! Любимая уже занимается процессом — ходит по соответствующим инстанциям. Так что скоро нас станет трое.
Обойти закон можно разными путями. Например, однополые браки в России не разрешены, но можно составить бумаги у нотариуса, которые приравняют наши отношения к супружеским. Можно составить доверенность на самые разные жизненные ситуации, вплоть до смерти. Мол, в случае смерти такой-то или такая-то имеет право решать все вопросы, связанные с наследством. На деле всё будет так же, как если бы мы были женаты.
Для соседей и окружения моей возлюбленной мы тоже придумали историю. По легенде, я её троюродная сестра, которая будет помогать в уходе за ребёнком. Хотим, чтобы малыш называл нас «мама» и «мама Света».
Страх
В Москву я приезжаю раз в три месяца, чтобы повидаться с Наташей, и чувствую себя как турист, даже несмотря на то, что у меня здесь много родственников. Каждый раз я стараюсь максимально примерять на себя ежедневную рутину. От российской действительности я очень отвыкла. Порой ловлю не особо приятные сюрпризы. Когда, например, вдруг слышу, как гомосексуалов называют больными на голову. Но, мне кажется, когда есть крепкий тыл, все эти внешние раздражители воспринимаются по-другому. Да и характер у меня стойкий.
С другой стороны, порой здесь всё-таки можно чувствовать себя более-менее свободно. С радужным флагом я не хожу, нарочито мужественно не одеваюсь. И как можно реагировать на меня? Да никак. А целоваться и за ручку держаться можно и дома. Иногда, когда я осознаю, что в Великобритании мы могли бы вести себя открыто, немного скребёт на душе. Но взрослому человеку легче обуздать свои страсти. К тому же я уважаю желание своей женщины: она не хочет быть открытой лесбиянкой. Наташа долгое время живёт в своём районе, знакома со всеми соседями, занимает высокую должность. Если она будет открыто выражать свои сексуальные предпочтения, это её дискредитирует.
Иногда, конечно, когда думаю о том, что сменю место жительства с Братойна на Москву, накатывают мрачные мысли. Начинаю думать, что слишком расслабленно воспринимаю возвращение в Россию, недооцениваю всей серьёзности проблемы ЛГБТ-сообщества в этой стране. Ведь раньше, проживая в России, я ничем не отличалась от остальных, не была «проблемной». Более того, мне нравилась Москва, и я чувствовала себя патриотом.
Порой некоторые истории заставляют вздрогнуть. Например, в прошлом году противники ЛГБТ-движения убили в Петербурге преподавательницу квир-танго. Многие наши друзья по гей-сообществам в социальных сетях ходили к ней заниматься, да и она сама была из «наших», хотя открыто о себе никогда не кричала. Её нашли с перерезанным горлом в своём автомобиле. И самым диким было то, что следствие не стало рассматривать дело как убийство на почве гомофобии. Сомневаюсь, что вообще будут искать виновников, хотя в интернете полно активистов-гомофобов, которые выслеживают жертв в социальных сетях и «наказывают» — например, насилуют толпой лесбиянку, чтобы «показать настоящего мужика».
Одна моя знакомая месяца два назад разослала сообщение всем друзьям во «ВКонтакте»: «Помогите! Если я больше не выйду на связь, то это значит, что меня убили. На меня напали, избили меня и мою собаку. А если я не встану на „правильный путь“, пообещали убить». Ей пришлось переехать в другой город. Конечно, всё это меня пугает, хотя, может, пока не коснулось меня напрямую, пугает недостаточно, — но что я должна делать? Отказаться от своей любви? Я каждый день просыпаюсь с ощущением счастья. И не могу перечеркнуть это страхом перед политикой государства. Конечно, придётся постоянно быть в боеготовности. У моей любви лежит тяжёлая бита в машине, хотя никто не знает, кто она. Наташа пообещала, что, мол, купит мне пистолет, ведь мы должны быть защищены.
Ещё в Москве меня иногда пугает поведение ЛГБТ-сообщества. Я состою в нескольких тематических группах, и после гей-парада в Брайтоне решила поделиться в них фотографиями, чтобы девчонки посмотрели и порадовались. Но от многих получила совершенно обратную реакцию. Пропаганда уже каким-то образом добралась и до сознания тех, кто, казалось бы, должен бы ей максимально сопротивляться. Мне писали свои же: «Ой, и что же они хотят доказать тем, что ходят в купальниках?», «Парад — 9 Мая, а это насмешка». Хуже всего то, что раскритиковали даже самую сентиментальную часть парада. Во время шествия несли флаги стран, в которых ущемляются права ЛГБТ, — в их числе, конечно, всегда Россия. Но несут флаги исключительно со словами поддержки. Кроме того, на параде выручают очень много средств, которые идут в помощь сексуальным меньшинствам в других странах, в том числе и России. Однако на меня сразу обрушилось: «Чего это Англия лезет в наши дела?»
Вообще, когда я из Великобритании приезжаю в Москву, то у меня складывается чувство, что российское общество будто ощетинилось на всех. Чуть что, готовы цапнуть в ответ, — даже если никто никого и не хочет обидеть. А ещё часто спрашивают: «Как ты в Англии живёшь, они же нас ненавидят?» Никто не ненавидит, но сочувствуют — да, бывает. Ко всему этому мне, наверное, сложно будет привыкнуть.
