Секс в 15, бойкот от отца и ЭКО: история 18-летней лесбиянки из Татарстана
Как живут ЛГБТ-подростки сегодня? Испытывают ли они давление со стороны одноклассников, учителей и родителей? Недавно окончившая школу девушка из Татарстана на условиях анонимности рассказала, как она осознала себя лесбиянкой, начала встречаться с учительницей по физкультуре и почему разочаровалась в психологах.
С ЧЕГО ВСЁ НАЧАЛОСЬ
— До 14 лет я жила себе спокойно и никого не трогала, но стоило поехать в лагерь, как моя жизнь перевернулась. Я влюбилась не в саму девочку, а в её волосы. С этого и началось полное осознание меня. Это не назло родителям — мне всегда хватало их внимания и любви, просто так легли карты.
До 16 лет никто и не знал о моих отношениях с обладательницей прекрасных волос. Первыми узнали, конечно, друзья. Весь мой круг потихоньку посвящался в мою историю, все воспринимали нормально и просто желали счастья и любви.
Мы начали встречаться, когда мне было 15, а ей 14. Мы занимались сексом, но он был диким, как будто дорвались друг до друга. Я постоянно страдала от того, что нас разделяли 300 километров. Потом я узнала, что у нее, помимо меня, есть парень. Позже узнала, что ее изнасиловали. В этот период я связалась с плохой компанией.
Два с половиной года мучительных отношений, борьба с алкоголем и сигаретами, но всё тщетно. Это были самые болезненные отношения, где я на расстоянии выступала в роли Матери Терезы. А преодолевали мы это расстояние четыре раза в год. Так, до 16 лет моя ориентация оставалась в секрете, знал только мой самый близкий круг общения. Но потом я сломалась. Мне была необходима поддержка родителей. Первой, кому я открылась, стала мама.
РОДИТЕЛИ
— Она просто сказала: “Хорошо, кызым, я же не перестала любить тебя от этого, ты же все ещё моя дочь”. И вот с того момента я просто была уверена в себе. В 17 лет я разорвала свои отношения.
В те же 17 лет папа нашел мою флешку. Он подумал, что это его, и вставил в телефон. Проходил так месяца три, пока не решил поискать свои фотографии, но нашел мои. На них я целуюсь с бывшей девушкой, пью, засыпаю не на кровати. После этого был трехмесячный бойкот. А потом я не выдержала и сказала, что я — лесбиянка, что мне нравятся девушки, что меня к ним влечет, а от парней — воротит. Ещё месяц отношения были натянутыми.
Эта информация стала большим ударом для отца. К тому же он верующий. В конце концов, отношения наладились. Он просто сказал: “Главное, чтобы были внуки”. Предложил даже заплатить за ЭКО. Но отец до сих пор иногда начинает злиться, когда видит меня с девушкой.
Мама приняла легче. По концертам ее водит, в кино, на фотосессии. Постоянно куда-то ее приглашает, я не всегда присутствую. Родители девушки меня тоже любят. Мы и ремонт делаем вместе, и на даче отдыхаем.
Подростки делают каминг-аут. Реакция родителей
ОТНОШЕНИЯ
— Мы знакомы с моей нынешней девушкой давно. Несколько лет назад она мне написала на мою фейковую страницу. Спросила, не интересуют ли меня мужеподобные девушки. Естественно, я сразу её отшила.
До этого у меня была обладательница самых прекрасных волос, а тут мужеподобная. Через месяца два я прихожу в школу, на урок физкультуры, а там стоит она — на месте учителя. Я максимально пыталась не попадаться ей на глаза, чтобы она меня не узнала. Но я перестаралась. В первый же день я привлекла ее внимание тем, что разбила в спортзале потолок волейбольным мячом.
После этого мы начали общаться. У нас до этого была общая учительница. Моя девушка как раз-таки ее заменяла на время больничного. Нам рассказали, что моя девушка готовила меня в восьмом классе к олимпиаде по физкультуре. После этого я поняла, что все это время мы были связаны между собой: здесь она готовит меня к олимпиаде, там мне дают ее беговые кроссовки, тут ей передавали какие-то мои вещи. В общем, мы были связаны примерно с моего шестого класса. И учились мы в одной школе. Разница между нами в шесть лет, поэтому мы друг с другом особо не пересекались.
Сейчас наше будущее пока расплывчато. Мы только начали жить вместе, но так сложились обстоятельства, что пришлось на время разъехаться. Мы узнали, что тяжело находиться рядом 24/7 и не раздражать друг друга. Но мы вместе со всем справляемся уже полтора года. Месяц назад начали копить, собирать бумаги и морально готовиться к ЭКО. Это долгий процесс, который затрагивает все сферы жизни: финансовую, физическую, эмоциональное состояние, моральную готовность.
ОКРУЖЕНИЕ
— От друзей я никогда не чувствовала негатива из-за своей ориентации. Нынешнее поколение само по себе более лояльно к ЛГБТ. Они не воспринимают это в штыки в отличие от тех, кто старше. Я была одной из тех, над кем любили шутить, но я не воспринимала это всерьез. Все шутки были для меня самоиронией. Вместе с другими я смеялась над собой и шутила над ними. Это все было по-доброму.
В школе прямо в лицо мне никто и никогда ничего не говорил; все пытались узнать от третьих лиц. Я своим наказала, чтобы они отправляли любопытных на тет-а-тет ко мне. Смелых не оказалось. В классе даже были дебаты между гомофобами и сторонниками ЛГБТ. Несмотря на все разговоры, меня уважали как человека, как заместителя президента школы, как негласного старосту, как организатора всех мероприятий класса. Ко мне относились хорошо в классе, потому что я умею доказывать свое, спорить, в том числе, и с учителями.
ПСИХОЛОГИ
— В психологах я разочарована. У меня их было много, в том числе школьных. Наиболее бесполезные были как раз-таки в школе. У них мало опыта взаимодействия с ЛГБТ-детьми.
Я открыто подходила и говорила: “У меня такая проблема, мне нравятся девушки”. Рассказывала о прошлых отношениях и описывала болезненные ситуации. Мне открыто, прямо в лицо, говорили, что это болезнь — её надо лечить. Предлагали вернуться после 20 лет и начать какое-то лечение. А методы там были абсурдными. Мне предлагали полежать в “дурке”, были разговоры про шокотерапию, про рвотовызывающие препараты.
У меня сложилось такое впечатление, что для психологов, в том числе школьных, и для психиатров гомосексуальность — болезнь, отклонение. Я так не думаю.
ДИСКРИМИНАЦИЯ
— Дискриминацию я на себе почувствовала только во время выбора партнера на школьном вальсе.
Парни в принципе не слушали девушек и не хотели подчиняться, потому что у них другая, “царская” установка в голове. Так что с проблемой дискриминации я столкнулась не как представитель ЛГБТ, а как обычная девушка.
Мне вообще кажется, что дискриминация почти не чувствуется в подростковом возрасте. Вот дальше, когда ты нагулялся и тебе хочется создать семью, тогда-то ты максимально её ощущаешь.
ЗАКОНЫ
— Империя не вечна и рухнет в любом случае. В России отношение людей к ЛГБТ станет другим только тогда, когда сменятся как минимум три поколения. С каждым новым поколением рождаются и вырастают более лояльные к нетрадиционной ориентации люди. Их даже не заботит, кто, с кем и зачем. Они просто пропускают это мимо ушей с девизом: “Меня не трогают, ну и ладно”.
Сейчас запрет ЛГБТ-пропаганды может быть правильным, если аналогичный запрет распространится и на традиционные отношения. Ведь неприятно идти по улице и видеть, как на какой-то детской площадке люди чуть ли не пожирают друг друга. Это вообще не в какие рамки.
Пока существующий запрет дает обратный эффект. Все идёт через сериалы, фильмы, песни. Даже дискуссии по этому поводу тоже считаются пропагандой. Запретный плод сладок. Уже где-то два года идёт мода на нетрадиционность. И те, кто действительно ЛГБТ, не распространяются об этом. Кричат те, кому навязали, или они просто увлеклись игрой.
“Исчезнувший мальчик” — фильм 2018 года о том, как родители подростка-гея пытаются вылечить его гомосексуальность, отправив его в специальный лагерь.
Комитет ООН по правам человека признал дискриминационным принятый в 2013 году в России закон о запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних. В июне 2017 года российский закон о запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних признал дискриминационным Европейский суд по правам человека. Закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди подростков в России приняли летом 2013 года. За это грозит штраф до 5 тысяч рублей, а если пропаганда велась в интернете – до 100 тысяч рублей. С 2014 по 2016 годы по этому закону в России оштрафовали 14 человек.
