Секс, смерть и Мексика: фильм Гринуэя об Эйзенштейне
На Берлинском кинофестивале пришла премьера нового фильма Питера Гринуэя “Эйзенштейн в Гуанхуато”, посвященного знаменитому советскому режиссеру. В основу картины легло путешествие Сергея Эйзенштейна в Мексику в 1931 году для съемок фильма “Да здравствует Мексика” – проекта, который так и не был осуществлен.
Фильм – первый из трилогии, который Гринуэй задумал сделать о жизни Эйзенштейна.
Питер Гринуэй рассказал Марии Пашолок, чем занимался Эйзенштейн в Мексике, и почему в картине совсем нет российского участия.
Би-би-си: С чего началось ваше знакомство с Эйзенштейном?
Питер Гринуэй.: Когда я учился в художественном колледже в Лондоне, я организовал студенческий киноклуб. Купил проектор, а фильмы брал напрокат в Британском институте кино, тогда это можно было сделать довольно дешево. Так мне в руки попал фильм “Стачка”. До этого ничего об Эйзенштейне я не знал. Мои друзья, когда я говорил им, что буду показывать Эйзенштейна, думали, что я ошибся, и приходили смотреть на фильм Эйнштейна.
Так я впервые увидел “Стачку”, которая произвела на меня неизгладимое впечатление. Я до сих пор думаю, что это первый в мире шедевр кинематографа. А Эйзенштейну тогда, между прочим, было всего 25 лет. С тех пор этот интерес не утихал. Я пересмотрел все, что мог найти, ездил изучать архивы Эйзенштейна в Москву, Санкт-Петербург, побывал в Минске, Новгороде, Санкт-Петербурге, Одессе и Крыму, и уже тогда знал, что скоро сниму о нем фильм.
Би-би-си: Тем не менее фильм появился только сейчас? Что заставило вас так долго ждать?
П.Г.: Я подбирался к этому проекту постепенно. Режиссеры – величайшие из художников. Но сначала я хотел снять фильм о художнике в традиционном смысле слова. Так появился Рембрандт. А как-то раз мой продюсер произнес такую фразу, “Если кино умирает сегодня, пора делать фильм о величайшем кинорежиссере”. А для меня это всегда был Эйзенштейн. И мы запустили проект.
Би-би-си: Как долго вы работали над фильмом?
П.Г.: Ужасно долго, даже слишком долго. Обычно мы работаем над фильмом около девяти месяцев – по сути, вынашиваем ребенка, но с “Эйзенштейном” получилось в три раза длиннее, хотя тройни у нас не было. Хотя у нас был и удивительно короткий съемочный период для двухчасового фильма – всего три с половиной недели.
Секс и смерть
Би-би-си: Почему вас заинтересовал именно мексиканский период биографии Эйзенштейна?
П.Г.: Эйзенштейн поехал в Мексику снимать фильм, который так никогда и не был завершен. Мне всегда казалось, что неудавшиеся проекты несут в себе больший заряд энергии, чем удавшиеся. Ведь Эйзенштейн отснял огромное количество материала в Мексике, но ему так никогда и не дали смонтировать его. Это сломало его, перестроило. После возвращения он уже не снимал таких шедевров, как “Потемкин” и “Стачка”. Его фильм “Октябрь” еще называли “10 дней, которые потрясли мир”. Я решил сделать кино про “10 дней, которые потрясли Эйзенштейна” в Мексике.
Би-би-си: Что произошло за эти 10 дней?
П.Г.: В фильме две главные темы: эрос и танатос, секс и смерть. Это по сути – самые важные темы в жизни в принципе. Как говорит Эйзенштейн в фильме, две неизменных вещи. А все, кто хоть немного знают о Мексике, понимают, что у мексиканцев особое отношение к этим двум явлениям.
И хотя мы не убивали никого в фильме, мы совершенно однозначно делали вид, что герои занимаются любовью – у Эйзенштейна в Мексике был роман с молодым мексиканцем. И это центр фильма. Если вы посмотрите его с секундомером, то увидите, что любовная сцена находится точно в середине картины. Этот роман и эта поездка, я считаю, в корне изменили жизнь Эйзенштейна и его представление об искусстве. Об этом и мой фильм.
Би-би-си: Именно это, судя по всему, стало причиной неоднозначного приема картины в России?
П.Г.: Русские не хотели признавать, что один из их лучших композиторов был геем, теперь не хотят, чтобы я говорил на весь мир, что и один из их лучших режиссеров был геем. Но у меня есть доказательства. У меня на руках была переписка Эйзенштейна с женой Перой Аташевой (эту переписку мы дословно цитируем в фильме, превратив ее в телефонный разговор), где он в подробностях описывает свой десятидневный роман с мексиканским мужчиной.
Обошлись без России
Би-би-си: Тем не менее вам не дали работать в российских архивах?
П.Г.: Это абсолютно неверно. В этой истории вообще возникла путаница, что, впрочем, вполне закономерно для любых историй в России. Отсылки к сексуальной ориентации Эйзенштейна присутствуют только в первом фильме. Это гомосексуальные отношения с молодым мексиканским профессором, которые действительно имели место в биографии Эйзенштейна. Но мы договорились о том, что нам дадут архивные материалы для нашего второго фильма об Эйзенштейне, действие которого (чтобы всех еще больше запутать) относится к более раннему периоду – к 1929 году.
Но потом кто-то узнал о том, что нам собираются дать эти архивные материалы, и, вероятно, в архив пришло указание “Будьте осторожны”. Но во втором фильме нет никаких отсылок к гомосексуальности, и даже русские газеты начали это отрицать.
Би-би-си: То есть у России нет никаких претензий к фильму “Эйзенштейн в Гуанхуато”?
П.Г.: Нет, а откуда им быть? Вовлеченность России в первый фильм составляет ноль процентов. Он финансируется из источников в Голландии, Восточной Европе и Мексике, но никак не из России. Да, в нем есть много сцен гомосексуального характера, но фильм этот никакого отношения не имеет ни к российским деньгам, ни к российским архивам. Вся эта шумиха – буря в стакане воды.
Если в России кому-то что-то не нравится, почему тогда в России до сих пор не сняли ни одного хорошего фильма об Эйзенштейне? Вот мы собираемся снимать еще два фильма об Эйзенштейне, и быть может, было бы хорошо, если бы Россия смогла принять в этом участие, но мне кажется, это маловероятно. А архивов Эйзенштейна много по всему миру.
Би-би-си: Вы не жалеете о том, что не можете показать фильм в России?
П.Г.: А что я могу сделать? Мне лично нравится в России, а мой фильм “Повар, вор, его жена и ее любовник” был там чрезвычайно популярен. Мне кажется, потому, что я смог отразить там дух горбачевской эпохи. После этого министр культуры России специально выделил 12 млн евро и сказал мне лично, что если я когда-нибудь захочу сделать фильм в России, то эти деньги будут ждать меня. Это было в начале девяностых годов, но я почему-то не думаю, что эти деньги до сих пор ждут меня.
Би-би-си: Что с ними случилось в итоге?
П.Г.: Вы видели “Русский ковчег” Сокурова? Меня попросили сделать второй фильм из этой серии, и предполагалось, что эти 12 миллионов пойдут в бюджет этого фильма. Но у меня тогда было несколько других проектов, министр культуры сменился, да и времена поменялись.
Что дальше?
Би-би-си: Что будет в следующих фильмах об Эйзенштейне?
П.Г: Поначалу мы задумывали некий телевизионный проект. Мы хотели сделать несколько пятиминутных фильмов о каждом из тех людей, с которыми встречался Эйзенштейн во время своего мирового турне. В 1929 году он выехал из Москвы, побывал в Восточной Европе, Берлине, Швейцарии, Париже, Лондоне, Нью-Йорке и в конце концов приехал в Голливуд, где ему предложили множество проектов, которые, к сожалению, в конечном итоге так и не были реализованы.
Он встречался с Эйнштейном, Джеймсом Джойсом, Жаном Кокто, Гертрудой Стайн, Гретой Гарбо, Диснеем… Тогда же он плавал в бассейне у Чаплина, и именно Чаплин, который симпатизировал социалистам, предложил ему поехать в Мексику, чтобы снять там документальное кино. Теперь, я думаю, мы сделаем два отдельных фильма – один о периоде его жизни в Голливуде, и второй – о путешествиях в Европу.
Би-би-си: Планируете ли вы прокат какого-либо из этих фильмов в России?
П.Г.: У нас пока не было таких предложений. Хотя возможно, если найдется такой прокатчик, который сможет взять на себя эту ответственность, то прокат будет. Посмотрим.
