Некомфортные и невидимые лесбиянки: кинематограф Барбары Хаммер
Задолго до того, как практически на каждом кинофестивале стал появляться фильм про лесбиянок настоящего и прошлого, задолго до каннской “Квир-ветви” (Queer Palm) жизнь и культуру гомосексуальных женщин на экране стала фиксировать Барбара Хаммер. Подробно в материале проекта “Бок о Бок”.
КАМИН-АУТ И ДОМИНО-ЭФФЕКТ
Барбара Хаммер, недавно разведенная белая протестантка чуть за тридцать, сидела на кухне с подругой. – Я должна сделать тебе признание, – сказала та. – Я гомосексуальна. Мне нравится быть с женщинами и любить женщин. У меня нет никаких претензий к мужчинам, просто к ним я равнодушна. Хаммер окатило волной и странным теплом. Вряд ли она могла тогда представить, что чужой камин-аут станет прологом к тому, что и ее жизнь радикально изменится: довольно скоро она тоже сделает камин-аут, сначала себе, а потом и другим.
Сан-Франциско 1970-х был лучшим местом, чтобы быть пионером. Лесбийскую культуру можно было фактически придумывать с нуля, и для Хаммер, которая стала интегрироваться в местное лесбийское комьюнити с энтузиазмом, удивительным даже для неофитки, эффект низкой базы был сигналом к действию. У нее уже было два диплома (по психологии и филологии), но Барбара решила продолжить образование и поступила в киношколу при San Francisco State University. Во время учебы там она увидела фильмы Майи Дерен (режиссерка украинского происхождения, авангардистка), в частности, “Полуденные сети” (Meshes of the Afternoon), и, находясь под впечатлением, решила сама взять в руки Super8 (дешевая ручная камера) и начать снимать.
Кстати, у Хаммер тоже есть украинские корни. Этому посвящена ее лента “Бабушка. В поисках моих украинских корней” (My Babushka: Searching Ukrainian Identities, 2001).
КИНЕМАТОГРАФ С НУЛЯ: В ПОИСКЕ ЗАПРЕЩЕННЫХ ТЕМ
Конечно, для Хаммер на тот момент не было и не могло быть более интригующей темы, чем all things women (“все, что связано с женщинами”). В изданной в 2010 году книге-мемуаре “Хаммер! Фильмы, сделанные из секса и жизни” (HAMMER! Making movies out of sex and life), первая глава будет озаглавлена так: “1970-е были отличным временем, когда феминистские принципы только набирали силу, а лесбиянки беспрестанно спали друг с другом” (‘The 70s were a glorious time of feminist ideals and lesbian bed-hopping’). В своем первом 16-миллиметровом фильме “Я была/Я есть” (“I Was/I Am”) она говорит: “Я прохожу путь от принцессы к лесбе (I go through a transformation from a princess to a dyke).
Первым коротким фильмом, который станет классическим в фильмографии Хаммер, стал Dyketactics (который она иронично называла “lesbian commercial”, “рекламой лесбиянок”). Не изменяя авангарду, Хаммер выходит тут на сверхблизкую дистанцию: в какой-то момент она просто помещает камеру между обнаженными телами (своим и своей любовницы), пока они ласкают друг друга.
РЕВИЗИЯ ИНДУСТРИИ: ПОЧЕМУ ЖЕНЩИН НЕТ В КИНО?
Хаммер была озабочена исторической несправедливостью по отношению к женщинам: веками искусство принадлежало в основном мужчинам, и даже новые индустрии (например, кино) автоматом патриархизировались. В своем мемуаре, сетуя на невидимость женщин в кино, она вопрошает: “А где была мать [Всеволода] Пудовкина, почему мы о ней ничего не знаем? Почему ни одна женщина не попала в объектив к Вертову, когда он снимал своего “Человека с киноаппаратом”?”
Лесбийская невидимость была еще более акцентирована, чем невидимость женщин. Фильм “Уроки истории” (History Lessons) состоит из перемонтированных отрывков “мужского кино” о лесбиянках и выстраивает такой плотный рукотворный нарратив, что кажется, будто история только и состоит, что из лесбийского палп-фикшна, репортажей о любовницах-лесбиянках (в том числе криминального характера) и женщинах, которые служат в армии. В “Нитратных поцелуях” (‘Nitrate Kisses’), рассказывающих о методичном сокрытии ЛГБТ-людей из медиапространства, она не просто работает с хроникой, но дает право напрямую высказаться четырем гомосексуальным парам, которые невидимо существовали в те “идиллические” времена. Кроме того, она дает видимость тем, кто оказывается вытеснен даже в рамках сообщества и незаметен даже для своих – например, пожилым лесбиянкам (в каком фильме еще встретишь откровенную секс-сцену между двумя взрослыми женщинами, чьи тела больше не отвечают стандартам конвенциональной красоты и сексуальности).
Хаммер провела полвека в архивах. Для своих документальных фильмов она по крупицам восстанавливала биографии бисексуальных и гомосексуальных художниц, о которых всегда говорили как об “обычных женщинах”, стирая целые куски их жизни и идентичности. Среди них, например, фотографиня Элис Остен (лента “The Female Closet”) и поэтесса Элизабет Бишоп (“Welcome to This House”). Хаммер всегда была на стороне маргинализированных, запретных, неудобных тем: в коротком метре “Menses” она касается табуированной темы месячных, в “Snow Job” – эпидемии ВИЧ, а в “No No Nooky T.V.” – того, как женщины изображаются на экране в андроцентричной культуре.
Маргинальны не только темы, которых касается Хаммер, но и сам ее метод: смотреть ее фильмы зачастую некомфортно, это требует усилия. Если говорить о ее документальных фильмах, качество их продакшна оставляет желать лучшего. Звук записан из рук вон плохо, а картинка напоминает снятые на VHS-камеру шедевры русского видеоарта 1990-х.
Еще одна из центральных и, кажется, неизбежных тем, интересующих влюбленную в женское тело и женскую душу Хаммер, это старение. Уже в ранних лентах она искусственно добавляет себе седины, инсценируя встречу с собой зрелой, а также деконструируя распространенное среди лесбиянок влечение к женщинам постарше (этого она также коснется в книге). В 2006 году ей диагностировали рак – и это событие она тоже превратила в сеанс видеонаблюдения (“A Horse is Not a Metaphor”). Готовность предоставить свою жизнь, свое тело, свою боль в качестве исходника в случае Хаммер – не нарциссизм, а крайняя степень самоотверженности. Хаммер никогда не получала щедрых спонсорских денег на свои фильмы, ее кинематограф максимально эгалитарен и буквально держится на чистом энтузиазме. Зато, став уже признанной матриархиней квир-арта, она всячески пыталась помогать молодым женщинам и выступала в качестве бесплатной кураторки для них. В 2019 году после 12 лет борьбы с раком Барбара Хаммер ушла из жизни.
В США Хаммер за сорок лет превратилась из звезды андеграунда в классика кино. В России, где квир-кино в основном импортируется, интерес к ней в последние годы только начинает нарастать: в 2011 году кинофестиваль “Бок о Бок” показал культовый фильм “Нитратные поцелуи” и ее короткометражную работу “Поколения”, которую она создала вместе с молодой режиссеркой Ниной Кардуччи, а в 2020 году в Москве в рамках фестиваля MIEFF прошла ретроспектива “Close-up: Барбара Хаммер”.
