Гей-католик хранит обет воздержания от любых видов секса с 12 лет
Сложно поверить в то, что обычный гей-католик может быть настолько набожным, чтобы решить воздерживаться от любых форм секса в течение всей жизни.
Но это именно то, что сделал Стивен Гвест, которому сейчас 44 года, когда в двенадцатилетнем возрасте начал осознавать свою сексуальность.
Стивен связался с редакцией портала GayStarNews с вопросом о справедливости в освещении церковной (католической) тематики на страницах этого ресурса. Он не священник, но считает, что однополый секс – это “большой грех”, который приведет душу к осуждению на “вечное проклятие”.
Трис Рид-Смит пригласил Стивена в редакцию, что тот смог рассказать свою историю и поделиться своими взглядами на некоторые связанные с сексом проблемы, стоящие перед католической церковью.
Гвест родился в Германии, где его родители находились в составе британских вооруженных сил. По возвращении домой они поселились в деревушке на северо-западе Англии.
Рассказывает Стивен: “Я был единственным членом семьи, ходившим в церковь, мне было около 9 лет, и, будучи англиканцем, я ходил в англиканскую церковь. Я не знаю, что привело меня туда. Думаю, единственная причина – это вера. И это также было чем-то социализирующим, так как я был довольно одиноким ребенком, так что церковь стала местом, где я встречался с людьми и чувствовал себя частью общества, так как деревня была крошечной”.
Однажды на Рождество он получил книгу, в которой объяснялось, как король Генрих VIII порвал с Римом и создал Церковь Англии.
Что-то внутри меня подтолкнуло к мысли, что я связан с еретической церковью, так что я перешел в католичество и с 12 лет стал католиком.
Отец отнесся к этому прекрасно. Мама отнюдь нет. Она думала примерно так: “Черт возьми, нет, ты протестант”. Но я начал ходить в католическую церковь, и мама с этим ничего не могла поделать”.
Примерно в то же время Стивен начал понимать, что он – гей. Именно в то время правительство консерваторов представило новый закон, запрещавший обсуждение ЛГБТ-вопросов в школе, который назывался “Статья 28”, а позднее – “Раздел 28”.
“Даже тогда я считал, что быть геем – это отвратительно, – говорит Гвест. – Мои отец и мать всегда говорили о гомосексуальности как о чем-то отвратительном, не забудьте, что речь идет о 1981 или 1982 годе.
А затем появилась “Статья 28″, и это сделало положение дел мальчиков вроде меня, которые метались между религией, моралью и пытались бороться со своей сексуальностью, еще хуже. Это был кошмар, но я нашел утешение в католической церкви.
Я ходил в школу при англиканской церкви с 11 лет, и надо мной как над католиком безжалостно издевались, сперва из-за того, что я католик, а затем, вероятно, стали проявляться слабые признаки того, что я гей, так что это открыло новый сезон для тех, кто издевался надо мной. Но в то время мне было уже 14 или 15 лет, у меня был некоторый опыт, и я мог за себя постоять”.
Будучи приведенным “в ужас” своей сексуальной ориентацией, Стивен решил с 12 лет придерживаться целибата.
“Это было осознанное решение. Никто не говорил со мной о целибате. Это было мое моральное сознательное решение – не реагировать ни на один сексуальный импульс, который я получу.
В католической церкви грехи делятся на несколько видов: простительные и смертные, и если идти дальше, то есть грехи, которые “кричат к небу об отмщении”, и гомосексуальность относится к этой категории вместе с умышленным убийством.
Я очень хорошо знал об этом и чувствовал себя преступником. Сопоставление гомосексуализма с убийством ошеломляет, так как вы думаете следующее: “если это настолько плохо, если это такой страшный грех, я не хочу совершать его””.
Кроме того, он решил, что никогда не будет мастурбировать.
“Мастурбация в католической церкви называется онанизмом. Вокруг было много сверстников, и знал людей, которые занимались онанизмом, и я думаю, что причиной моего отказа от мастурбации было желание сохранить свою ритуальную чистоту”.
Такой уровень воздержания был “постоянной битвой”, добавляет Гвест, в возрасте, когда уровень гормонов растет. Но друг священник смог “отговорить меня от совершения греха”: Стивен обратился к молитве и находил вдохновение в Библии.
“Кроме того, я обсуждал это с моим религиозным педагогом, – говорит Стивен. – Она предупредила меня, что из-за “Статьи 28″ ее могут уволить за разговоры со мной о гомосексуальности. Так что все сказанное было тайной. Мы не могли ничего говорить вслух. Мы жили в атмосфере страха”.
Между тем Стивен все активнее стал принимать участие в жизни церкви. Он начал служить мессу, которая в то время все еще проводилась только на латинском языке.
“Это наполняло меня горячим стремлением узнать больше о своей вере” – говорит он.
“Когда я учился в школе, я всегда хотел быть священником или монахом. Так что когда мне было 17 лет, я ушел в монастырь и оставался там примерно до 21-22 лет.
Это был строгий бенедиктинский монастырь. Гомосексуальность никогда не упоминалась. Она была страшным преступлением, грехом, который никогда не был предметом разговора. Так что это стало моим способом скрыть свою сексуальность в католической церкви, так как вопросов никогда не задавали. Я ушел в монастырь, чтобы прожить жизнь монахом, и думал, что это было лучшим решением для меня.
Я считал это способом спасения, но ошибался. Я не мог спастись от своей сексуальности. У меня не было достаточно информации о своей сексуальности, чтобы разобраться с ней”.
Однако Стивен до сих пор считает жизнь в монастыре “фантастической”.
“Я был в поле, собирал урожай. Монастыри самодостаточны, я стал послушником монастыря святого Михаила в Фарнборо. Мы собирали урожай, там в монастыре занимались переплетением книг и их продажей.
В мои обязанности послушника и новичка входили занятия сельским хозяйством и уборка мусора, который оставляли посетители монастыря. В аббатстве было три новичка, и мы были чем-то вроде бесплатных рабов. Я делал все это во имя Господа, и когда ты чувствуешь, что работаешь во имя Господа, то всё, что ты делаешь, имеет значение.
Время пострига пришло к тому времени, когда мне был 21 год, и я понял, что не смогу жить под властью настоятеля, я слишком непослушен и независим, чтобы жить под властью одного человека.
Кроме того, было бы несправедливо по отношению к другим монахам с моей стороны жить там, зная, что я гей. Я рассматривал гомосексуальность как нечто отдельное от меня. Это стало моим способ непринятия этого, так как в некоторой степени я не принял свою гомосексуальность даже сейчас, в 44-летнем возрасте”.
Он покинул монастырь и продолжал держать свою сексуальность в узде. Будучи 20-летним парнем, пытающимся освоить профессию медбрата, он понял, что это стало еще сложнее.
“У меня начались первые занятия на курсах медсестер, когда я ушел из монастыря, и столкнулся со всеми испытаниями, выпадающими человеку. Я лечил геев в больнице и не чувствовал к ним ничего, кроме жалости.
Одна ночь была особенной: у меня было ночное дежурство. Я вошел в одну из комнат, это было около 2 или 3 утра. Войдя в дверь, я увидел мастурбирующего мужчину. Я был потрясен, шокирован тем, что кто-то может заниматься этим в больнице. Я ушел в сестринскую и, видимо, был очень бледен”.
Также у Стивена были более позитивные, хотя в итоге совсем не счастливые, встречи.
“Я встретил гея, он был очень-очень приятным человеком, и у нас завязалась дружба. Ему было около 40 лет, мне чуть больше 20. Мы стали друзьями, но он хотел большего. Я сказал ему, что или он примет тот факт, что этого не произойдет, или дружбе придет конец. Дружба закончилась.
Однажды в 20-летнем возрасте я побывал в гей-клубе, меня пригласила группа девушек, с которыми я посещал занятия. Я чувствовал себя очень неуютно. Для меня это была очень угрожающая среда. Я чувствовал себя так, словно нахожусь в клетке, кишащей львами или акулами. Я чувствовал себя жертвой, а они были хищниками”.
Стивен сказал, что его выбору помогло более низкое – по сравнению со средним – сексуальное влечение, однако несмотря на это ему все равно приходилось бороться за сохранение целибата.
“Нельзя выразить словами, насколько трудно побороть искушение, так как секс – это одно из первичных действий, необходимых для продолжения жизни человека на земле”, – говорит он.
Стивен считает, что был создан богом и что был рожден геем. Так что корреспондент GayStarNews спросил его, не удивительно или даже жестоко со стороны бога ждать от Стивена, что он будет придерживаться целибата.
Стивен отвечает: “Священник, с которым я говорил, сказал мне, что “чем больше Господь любит человека, тем больший крест он дает ему нести”. Я понял, что мы все переносим страдания, чтобы достичь неба. Все в жизни нам дается от бога, будь то болезнь, сексуальность или гибель вашей семьи в пожаре – все это послано богом для испытания человека”.
Не является ли крайностью представление гомосексуальности как страшного греха, сопоставимого с убийством?
“Я не считаю это крайностью. Посмотрите на историю Содома и Гоморры, на то, что там делали, и на то, что они были уничтожены богом за свои грехи”.
Трис Рид-Смит спросил Стивена о кардинале Ките О`Брайене, который был известен как противник геев, но признался в том, что имел однополые сексуальные контакты с другими священниками.
“Он является одним из самых больших лицемеров, с которыми сталкивается церковь. Именно такие люди приносят плохую славу католической церкви. Такие люди никогда не должны становиться священниками. По моему мнению, для него – это единственный путь к спасению.
Но мы все несем ответственность за свои поступки. Священники, которых он принуждал, должны нести часть ответственности, так как они взрослые люди и знают, что секс для священников – это неправильно”.
По другой проблеме, разделяющей сейчас разные церкви, гей-бракам, у Стивена также четкие взгляды. Он не входит в число 60% американских католиков, которые сейчас поддерживают равенство брака, пусть больше в гражданском, а не церковном смысле.
“Я против гей-браков только потому, что для католической церкви брак – это очень важное таинство”, – говорит он.
“Я не имею ничего против партнерств. Любовь между двумя мужчинами или двумя женщинами – это любовь, а любовь – это хорошо, и она должна быть отмечена. Но превращение этого в брак поражает меня как нечто безнравственное, так как это разрушает таинство брака – союза мужчины и женщины для рождения детей”.
Стивен рад, что Хорхе Марио Бергольо стал папой Франциском.
“Я был в восторге. Он не сказал много чего о гомосексуализме, но сказал, что “ненавидит грех и любит грешника”, так что он проповедует сострадание к геям, и это очень близко к тому, во что я верю.
Думаю, что новый Папа будет положительной и объединяющей фигурой в истории церкви”.
