«Мне было страшно признаваться маме». История гея из Харькова
Павлу (имя изменено) 20 лет. Он родился и учится на дизайнера в Харькове. В 13 лет Паша понял, что ему нравятся мальчики. Сейчас он участвует в маршах за права ЛГБТ-людей. Историей о своей ориентации он согласился поделиться с 057.ua.
Семья и детство
До подросткового возраста я рос достаточно закрытым ребенком. С самого детства мне не очень нравилось играть с другими детьми – я старался быть отдельно. Обожал играть в песочнице – мог целое лето сидеть там. Семья видела, что я не играю машинками, поэтому мне их не покупали – я больше играл с куклами. Единственный человек, с которым я общался в детстве – мой младший двоюродный брат, потому что мы с ним проводили много времени. Он как раз любил ломать машинки, а я больше любил играть с мягкими игрушками из мультфильмов, солдатиками. Я придумывал этим персонажам истории, много фантазировал, и мне было достаточно своей компании.
Когда у меня появился компьютер, лет до 14-ти основное время я проводил дома, потому что мне не хотелось гулять с другими детьми. Я пытался с ними общаться, но мне было неинтересно, плюс у нас был не очень благополучный район – я вырос на Москалевке. Я сидел интернете, читал разные статьи, общался с детьми из других стран и даже в одно время озвучивал мультики в компьютерных играх. Уже подростком я много читал о гомосексуальной сексуальной ориентации: в соцсетяхбыли специальные группы для подростков, где они делились своими историями. В основном это были страшные рассказы. Был случай, когда ЛГБТ-девушка из другой страны в соцсети написала, мол, если не изменится отношение к таким людям, то она покончит с собой. Спустя три месяца я узнал, что так и произошло.
Я рос в очень прогрессивной семье, как мне кажется. От своей мамы я никогда не слышал слов вроде «ты же мальчик, ты обязан поступать так»: мне покупали куклы и шили им одежду. Отец ушел из семьи, когда мне было где-то 2 года. Мама сошлась с другим мужчиной, которого я называл папой. Вместе мы прожили лет 13.
Мама достаточно спокойно ко всему относилась. Если она чего-то не понимала, то говорила: «Я этого не понимаю, но если это никому не вредит, почему я должна быть против». Лет в семь я увидел передачу про индийских транссексуалов и трансгендеров – про третий пол в их религии. Я спросил у мамы, кто это. Тогда она не сказала мне, что это какие-то п*****сы, а объяснила, что некоторые люди чувствуют себя по-другому. То есть с детства на меня не давили и никак не ограничивали. Кроме занятий по самообороне, на которые меня заставляли ходить, чтобы я мог постоять за себя. Мне хотелось рисовать, играть на гитаре – больше заниматься творчеством. К тому же, на занятиях были достаточно напряженные отношения с другими детьми и тренером. Я не любил рамки, поэтому спорт мне не нравился абсолютно.
Первые проявления интереса к парням
Если ты гей или лесбиянка, то за свою жизнь обязательно услышишь вопрос: «Когда ты понял, что тебе нравятся представители твоего пола?». Я помню, что в детсаду мне нравилось играть с девочками. Но в детстве я понимал, что мне хочется дружить именно с этим мальчиком – я улыбаюсь, когда он рядом. Лет в 13 понял, что, возможно, это была какая-то детская симпатия.
Однажды от спортивной секции мы поехали в летний лагерь в Крым. Мне было 11 лет. В лагере мы сдружились с моим одноклассником – там нам не нравилось, мы ни с кем не дружили и, так сказать, настроились против всех вместе. В «королевскую» ночь, когда детей разрисовывают пастой или воруют вещи, у меня девочка тоже украла одежду. Чтобы вернуть ее, нужно было целоваться с девочкой. Она сказала, что должна поцеловать меня, но не умеет этого делать. Я спросил, что здесь тяжелого и просто взял и по-взрослому поцеловал этого друга. Я не знаю, почему мне пришло это в голову. Девочки выбежали из комнаты с криками «гом***». Тогда я не понимал, что значит это слово, но почувствовал, что оно сказано в негативном значении. Я не понимал, почему так, поскольку ранее с таким поведением не сталкивался. У меня не было такого, как у некоторых геев или лесбиянок – принятия себя, годы работы и осознания. Именно тогда я впервые столкнулся с гомофобией и понял, что что-то не так.
Я чувствовал дискомфорт от того, как ко мне относится общество, но мыслей о суициде по этому поводу не было – я больше переживал из-за неразделенной любви в подростковом возрасте
Мне было 13 лет, когда я начал общаться с парнем из другой страны в интернете. С этим парнем мы были в одной интернет-группе компьютерных игроков. Ему я и сделал свой первый каминг-аут (прим. – добровольное признание своей сексуальной ориентации) – я очень боялся. Сначала просто сказал, что мне нравятся парни, и он это воспринял нормально. Позже он сказал, что я ему нравлюсь – я ответил, что это взаимно. На следующее утро в общей группе появился пост с моим признанием и скринами ответа. Я переживал за себя, поскольку он знал, в какую школу я хожу и где живу. Мне рассказывали, что этот парень хотел переехать к родителям в Харьков, и это меня пугало. Но именно после этого случая я окончательно понял, что гей.
В девятом классе на День дурака я репостнул на странице в соцсети цитату из какого-то фильма о том, почему я люблю парней. Кто-то опубликовал у себя на странице эту цитату с подписью «найти и убить», указав мою школу. Под его постом появлялись комментарии, что так нельзя себя вести, что никого убивать или избивать не нужно. Среди заступившихся были и парни. После весенних каникул я вернулся в школу, хотя мне было страшно. Автор тех слов позвал меня поговорить «по-пацански», а я сказал, что это была шутка на 1 апреля.
Позже в разных группах в соцсетях появлялись мои фото, но меня сложно было узнать, потому что я был зарегистрирован под ником. Были агрессивные проявления со стороны старшеклассников, разные фразы в мою сторону. Но у меня также были друзья, которые меня поддерживали. В 11–й класс я почти не ходил, в том числе и из-за отношения одноклассников.
У меня были романтические отношения и с девушками, но так я находил близких подруг. Сексуальный опыт у меня был только с парнями. Мне кажется, влечение к парням может проявиться еще в детстве, а может и в 70 лет. Как человек себя идентифицирует, тем он и является: если ты чувствуешь какое-то влечение и не понимаешь, что это, нужно пригласить человека на свидание и понять – это дружба или любовь.
Признание близким и ЛГБТ-активность
Я боялся, что родители не примут меня, и ничего не говорил им. Хотя с детства выделялся в одежде среди своих одноклассников – они ходили в спортивках, мастерке и туфлях, а я в узких джинсах, кроссовках и парках. Так я одевался в 8-9 классе, чем привлек внимание учителя физкультуры. Однажды он спросил, что это у меня за стиль такой – американско-пи***ский. Сейчас младшие братья моих одноклассников одеваются точно также.
Я начал знакомиться с ЛГБТ-представителями в Харькове, ходить в социально-культурный центр, где читали лекции об этом движении. Я мог сидеть в библиотеке – просто чувствовал себя спокойно. Тогда я не понимал, зачем эти парады – зачем выходить, чтобы тебя потом за это били. Я следил за Маршем равенства в Киеве в 2015 году. Там были взрывы, пострадавшие, стычки с «правыми». Тогда я задумался, что это не нормально, и я начал больше читать о движении, о дискриминации, о гендерной идентичности, феминизме – это были блоги, видеоблоги, слушал лекции, смотрел фильмы.
В 2017 году в Харькове прошла первая ЛГБТ-акция. Тогда возле главного ЗАГСа на Сумской организовали перформанс. Я тогда пришел со своим парнем. На акции увидел знакомых, подошел к ним и в какой-то момент понял, что нас окружили «правые». Кто-то похлопал меня по плечу, я обернулся и почувствовал удар в челюсть. После этого я не мог нормально жевать дня два. Но это не напугало меня, а больше разозлило. Так я согласился волонтерить на Марше «КиевПрайд». Мне было очень страшно, но я понимал – кто, если не я.
Именно после этих событий я признался своей тете, что гей. Однажды она намекнула мне, что у нее в молодости были отношения с девушкой и что в ее нынешнего мужа есть брат-гей. Она рассказывала, что у нее есть друзья нетрадиционной ориентации, поэтому мне было не так страшно с ней об этом говорить. Помню, мы собирали клубнику на огороде, и мне показалось, что именно сейчас подходящий момент, чтобы признаться. Я сказал, что у меня есть парень, на что она ответила: «И что?» Позже оказалось, что ей об этом рассказывал мой брат: однажды он увидел у меня в инстаграме фото на фоне спящего в постели парня. Я попросил ее никому не говорить об этом и сразу на радостях написал друзьям. Хотя тетя предупредила, чтобы я не говорил маме, потому что она может отреагировать не так, как я хотел бы.
Но больше всего мне стало страшно, когда после моего каминг-аута в комнату зашел мой дядя, афганец-АТОшник, и сказал, что тетя ему все рассказала. Выяснилось, что он нормально относится к геям – еще и обиделся, что я мог подумать что-то плохое о нем. После разговора тетя стала интересоваться моей жизнью, спрашивать, как дела с моим парнем.
Маме я решил признаться в начале 2019 года после одного из фильмов об ЛГБТ-движении в США. Я понял, что в Украине не все так страшно, потому что в Америке геев била еще и полиция. В этом фильме как раз звучала тема признания родителям: парень сказал своему отцу, что он гей, на что тот ответил, что вылечит сына как психиатр. Этот парень развернулся и уехал в Сан-Франциско. После фильма я возвращался домой и думал – если мама не спит, то я ей признаюсь. Дома меня трусило от волнения, я вышел к маме на балкон и сказал, что мне нужно ей о чем-то сказать. Первое, что она меня спросила – какие наркотики я принял, потому что мое состояние было явно нездоровым. Я признался, что мне нравятся парни. Мама не изменилась в лице и восприняла это нормально. Потом мы просто смеялись, говорили, обсуждали. Она сказала, что думала об этом, но по сути ей все равно, кто мне нравится – главное, чтобы я был счастлив. Позже она призналась, что боялась меня спросить об этом, хотя поддерживала «КиевПрайд» и ЛГБТ-движение. Мама начала знакомиться с представителями ЛГБТ еще до того, как я ей признался – ко мне приезжали друзья, и я говорил, что у этой подруги есть девушка и тому подобное.
Мне говорили, что когда я признаюсь маме, мне полегчает, я разберусь в половине своей жизни и так далее. Но на самом деле после моего признания маме вообще ничего не изменилось, кроме того, что я могу с ней без стеснения говорить на тему моих отношений с парнями
Когда-то даже мама вместе с тетей и бабушкой обсуждали то, что мне нравятся парни. Они советовали переехать в страну, где более толерантно относятся к геям, чем в Украине. Кстати, бабушка тоже нормально отреагировала на мою ориентацию. Моя младшая сестра однажды спросила, кто такой (имя молодого человека) – я ей открыто сказал, что этой мой парень.
Нынешние отношения
У меня были отношения с минимальным бытом, когда мы жили вместе. Были отношения на расстоянии. Мои нынешние отношения длятся дольше всего – уже четвертый месяц. Я могу сказать, что они достаточно серьезные. Наше знакомство похоже на историю знакомства известного украинского ЛГБТ-активиста Зоряна Кись – в 15-17 лет для меня он был «иконой» ЛГБТ-движения. Со своим мужчиной он познакомился на одном из тренингов – они были единственными украиноязычными участниками. В этом году я был одним из тренеров в Харькове, и он на тренинге был единственный украиноязычный парень, кроме меня. Мы сразу нашли общий язык.
Когда мы живем у меня дома, то в основном готовим вместе, смотрим фильмы, гуляем. Ездить к нему в общежитие мне не нравится, потому что нам нужно гулять, но тогда мы не можем проявлять свои чувства: браться за руки, целоваться. В Харькове можно найти место в парке, где можно чувствовать себя более защищенно. Если никого нет, то мы можем держаться за руки или положить голову на плечо. Я видел, как парни гуляют держась за руки в саду Шевченко. Впервые публично пару геев в Харькове я увидел за ХНАТОБом на вечернем киносеансе. Передо мной в обнимку сидели два брутальных накачанных парня, а когда пошел дождь, достали зонтик и сидели под ним вместе. Это было очень мило. Девушкам в этом плане легче – такое поведение воспринимается как дружеское.
Внешний вид
Явных признаков, гей это или лесбиянка, нет. Я знаю парня, который ведет себя как типичный стереотипный гей: он экспрессивно ведет себя на людях, близко общается с геями, у него много подруг, он ярко одевается. Но он гетересексуальный. Я знаю еще одного парня с подобным поведением, и оказалось, что он гетеросексуал – у него есть девушка, они встречаются два года и планируют детей.
Не все лесбиянки носят короткие волосы. Я видел очень пафосную даму с длинными волосами, наращёнными ногтями и на крутой машине с точно такой же подругой-лесбиянкой.
В ЛГБТ-комьюнити есть признаки, по которым можно распознать лесбиянку: в основном такие девушки носят кольца на больших пальцах. Геи, кому за 30-40 лет, рассказывали, что в 90-х завязывали шарфы специальным образом, носили сережку в определенном ухе. Сейчас это все размыто, так могут выглядеть и гетеросексуалы. В ЛГБТ спорят, есть ли этот гей-радар. Я не знаю, как это работает – все индивидуально, вид человека ни о чем не говорит. Сейчас есть отдельные тусовки, сайты знакомств, центры, где можно просто познакомиться с такими парнями.
Я считаю, что ты можешь всю жизнь чувствовать себя гетеросексуалом, но после 30 лет, допустим, тебя резко потянет к мужчинам. Есть версия, что сексуальная ориентация не статична, она может меняться на протяжении жизни. Мой друг, к примеру, с детства считал, что он гей, но в 19 лет понял, что он бисексуал, и может только иногда спать с парнями, хотя у него в основном отношения с девушками. Никакого гей-гена нет, я считаю, который может передаваться детям. У меня есть подруги, с которыми мы можем обниматься, браться за руки, целоваться, но это отношения больше дружеские.
Отличить геев по шуткам тоже сложно, потому что у нас те же брутальные шутки про геев, как и у всех. Когда об этом шутят люди, которые не понимают их, это звучит пошло и грубо. Со своими подругами я могу шутить о том, кто в паре геев готовит борщ. Обычно такой юмор связан с гендерными стереотипами.
О ЛГБТ-маршах
Есть разница между ЛГБТ-парадом и ЛГБТ-прайдом – когда я был в Берлине, это был действительно парад, поскольку там у ЛГБТ-людей больше прав, и парад был похож на карнавал-маскарад в Рио-де-Женейро. Я был и на прайдах в Киеве и Одессе – это ощутимая разница, поскольку ты напряженно идешь в толпе, понимая, что это может быть опасно.
Люди могут выходить на прайд по разным причинам, но в первую очередь, чтобы заявить о себе и о своих правах. Для меня странно, что некоторые могут позволить себе приходить в пятницу поздно вечером на гей-вечеринку и говорить, что мы неправильно живем вместо того, чтобы проводить время со своими девушками.
Для меня участие в ЛГБТ-марше – это больше о видимости, об обращении внимания людей и о поддержке. В 2015 году на «КиевПрайд» пришло 300 человек, в 2016 – 1500, в 2017 – около 3 тысяч человек, в 2018 году – около 5 тысяч, в 2019 году – уже 8 тысяч человек. На такие прайды чаще всего ходят гетеросексуальные люди, которые не готовы принимать неравенство в обществе, являются лидерами мнений и показывают свою солидарность
Одна из ощутимых проблем для представителей ЛГБТ – брак: партнеры не могут воспитывать ребенка, не могут навещать друг друга в больнице, потому что не являются родственниками. Если люди выходят сюда, значит, их что-то не устраивает. Марши – это мировая практика, которая показала, что такой формат работает. Это объединило общество в разных странах мира, и они вместе начали бороться за свои права и менять восприятие других людей. Мне кажется, чем очевиднее это становится, тем больше люди понимают, что геи и лесбиянки существуют. Они могут тебе не нравиться, ты можешь не ходить на прайды и не поддерживать их, но это нужно просто принять.
Для кого-то наряд на прайд это футболка с символом ЛГБТ и джинсы, а для кого-то – желтое кислотное платье. Те же яркие «drag queen» (прим. – мужчины в ярких женских образах) помогли добиться уменьшения дискриминации для геев и лесбиянок.
Я бы хотел, чтобы в Харькове геи и лесбиянки не воспринимались как диковинка, чтобы они могли спокойно ходить по улицам и не бояться, что им могут навредить.
