Радуга наизнанку: как живут ЛГБТ-люди в толерантном Стокгольме
Европейские страны некоторым видятся сплошным раем всяческих свобод и зоной, свободной от любых предрассудков, например о ЛГБТ
Корреспондент Depo.Донбасс несколько дней провел в Стокгольме, пообщался с представителями ЛГБТ и выяснил, что не все так радужно, как кажется.
По сравнению с Украиной отношение к ЛГБТ в Швеции умеренно, их жизнь, как и жизнь других граждан, комфортнее, но, как оказалось, эти люди сталкиваются с теми же проблемами.
Из чего сделана толерантность
Популярные гомофобные стереотипы о европейской распущенности здесь не работают. Совсем. Гуляя по улицам города, признанного лучшим для ЛГБТ-туристов, самих ЛГБТ, какими их привыкли “рисовать”, не замечаешь – современный стиль в одежде, модные прически – так в Швеции выглядят представители любой ориентации.
Женщина под 50 с вибритым виском и кучей сережек в ушах идет, держась за руку с девушкой чуть за 20. Может, это ее девушка, а может, и дочь. Двое мужчин в деловых костюмах обнимаются в знак приветствия. Друзья, любовники, супруги или просто коллеги – кому какая разница. Мультикультурный город задает больше вопросов, чем дает ответов. К тому же шведский менталитет, в отличие от украинского, не предполагает искреннего проявления эмоций на публике. Всем все равно, какой ты и что делаешь, если ты никому не мешаешь.
Однако такое “равнодушие” кажется непринужденным только с первого взгляда – в течение второй половины ХХ – начала ХХІ века ЛГБТ-люди в Швеции боролись за свои права дорогой ценой. В 1944 году активисты добились декриминализации однополых отношений, но только в 1972 году гомосексуальность перестали считать болезнью. В тот же год трансгендерным людям разрешили менять пол.
Позже, в 1995-м, однополым парам разрешили жить в партнерстве, в 2002 году к этому добавили право усыновлять детей, а жениться ЛГБТ получили возможность только в 2009-м. Известный Стокгольмский прайд впервые проводился в 1998 году и сейчас собирает до 600 тысяч человек, среди которых не только ЛГБТ, но и просто неравнодушные граждане.
“Гомофобии у нас хватает, особенно в сельской местности, – рассказывает здешний парень, которого я встретила на набережной. – Люди старого поколения часто и слышать не хотят о таком, в их времена геев сажали в тюрьму, и некоторые до сих пор уверены, что так делать и надо. Да и среди молодежи недоразумения хватает – чем дальше от столицы, тем меньше у людей адекватного восприятия ситуации и больше мифов – все, что связано с ЛГБТ, видится им чем-то закрытым и таинственным”.
Свои среди своих
Однако на практике с ЛГБТ-тусовкой здесь все гораздо проще. Да и вообще, говорить про какую-то отдельную закрытую общность стокгольмских ЛГБТ, это какие-то пережитки советского опыта, вроде “гей-лобби” или “особых признаков”, было бы вообще неверно в контексте мультикультурного европейского общества. Да, в Швеции существуют организации, которые занимаются исключительно ЛГБТ – например, Шведская федерация прав лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров – RFSL. Это одна из старейших общественных инициатив такого направления в мире, основанная в 1950 году активистом Оскаром Андерсеном.
Из организации, боровшейся за гендерно-нейтральные браки, за 50 лет она значительно расширила свою деятельность, и в 2007 году Экономический и социальный совет ООН предоставил организации официальный статус НГО. Сейчас организация занимается лоббированием прав ЛГБТ в политике, занимается информационной и просветительской деятельностью и принимает участие в организации общественных мероприятий и публичных акций.
Большинство общественных инициатив открыты для людей любой ориентации. Шведская ассоциация сексуального образования (RFSU), например, которую основали в 1933 году, занимается информационной и образовательной деятельностью и даже имеет клинику, в которой обследоваться на венерические заболевания, посоветоваться с психологом или сексологом может человек любой ориентации.
“К нам приезжают даже из соседних стран для того, чтобы обследоваться и проконсультироваться”, – говорит руководитель организации Кристина Люнгрос.
Международный фестиваль квир-кино Cinemaqueer вообще существует благодаря всего лишь двум людям – Мелиссе Линдгрен и Оскару Эриксону, которые взялись проводить такое ежегодное событие, уже имея опыт работы с кино в других проектах.
“Квир-персонажей в шведском кино обычно играют гетеросексуалы, и теперь у ЛГБТ есть собственная площадка, где они могут проявить себя. Также мы стараемся сделать квир-культуру открытой для всего общества”, – рассказывает Оскар.
Посещают фестиваль не только ЛГБТ. В 2014 году Мелисса и Оскар организовали автобусный тур по стране, и показывали фильмы жителям других шведских городов. Также они организовывали кинопоказы для детей.
Тусовка
“Только не фотографируйте”, – просят меня две девушки на входе в ночной клуб, где через полчаса начнется ЛГБТ-вечеринка. М. и Н. – лесбийская пара, обоим почти по 30 лет, черноглазые, стройные, с короткими прическами. Их можно было бы принять за киевлянок, если бы не шведский язык.
“Н. – активистка, а я трансгендер, подала документы на смену пола, поэтому появляться в прессе нежелательно”, – объясняет М.
Людей собирается все больше – девушки и парни подходят компаниями, громко здороваются, курят, что-то эмоционально обсуждают. Публика разнообразная – тусоваться ходят и подростки, которым едва минуло 18, и люди далеко за 30. Много ярких “прикидов”, косметики, каблуков – видно, что собирались тщательно. Однако мужчин в возрасте значительно меньше, чем женщин.
“Геи обычно ходят в закрытые клубы, иногда мы устраиваем совместные вечеринки, но они более закрытые, чем мы”, – рассказывает Н.
После десяти часов, шумная толпа начинает заходить внутрь.
Такие вечеринки проходят несколько раз в месяц. Постоянного места у здешних ЛГБТ нет, каждый раз арендуется помещение или клуб.
“Чего не хватает, так это площадки, куда просто можно прийти и почувствовать, что ты среди своих, – говорит М. – А так ЛГБТ-тусовки – достаточно стихийное явление. О месте и времени сообщают в соцсетях, встречаемся, отрываемся, общаемся и ждем другого раза”.
В обычной жизни свой статус девушки не скрывают, но и не афишируют. “Всяких людей хватает, поэтому просто стараемся быть осторожными”, – рассказывает М. Обоим было по 25, когда дошло до камин-аута в семье.
“Тянула до последнего, но рано или поздно это должно было произойти. Мама сначала сильно переживала, не понимала, потом приняла, конечно. Думаю, немногие родители того поколения могут позволить своему ребенку быть счастливым так, как он хочет. Вот с отцом об этом и до сих пор не разговариваем”, – рассказывает Н.
За минут 40 в клубе яблоку негде упасть, в помещении с барной стойкой разговаривают все – сидя за столиками, стоя в кругах по 3-4 человека. То же самое и у гардероба – две девушки здороваются, видимо, долго не виделись. Высокий парень с длинными волосами по очереди жмет руки пятерым девушкам. Кто-то обменивается номерами, а кто-то пытается докричаться до кого-то по телефону. А еще в одном зале уже танцы – на диване ворох чемоданов и свитеров, танцуют уже в шортах и майках прямо у диджейского пульта.
Основная цель таких вечеринок – общение, знакомства, флирт, возможность почувствовать себя среди своих. Пьют в основном пиво, хотя некоторые разогревается шотами.
“Наркотиков на таких тусовках почти не употребляют, кто хочет закинуться и потанцевать, ходят в обычные клубы. Сюда приходит не такая публика, много кто в детстве подвергался насилию, и иметь такую возможность общаться для них – само по себе кайф”, – рассказывает Н. М. в это время пишет сообщение в телефоне – ждут друзей.
Около часа ночи гости еще прибывают, кто-то наоборот, прощается и вызывает такси. Клубы в Стокгольме не работают до последнего посетителя, а закрываются в три утра.
“Иногда собираемся на афтепати у кого-то на квартире, но изредка, у нас это не очень принято, – рассказывает Н. – Погуляли – и все, домой”.
Вечер радуги
Для молодых ЛГБТ-людей в Стокгольме существует множество возможностей проявить себя и найти друзей. Чего не скажешь о старшем поколении, которым свое право быть “не такими” приходилось и скрывать, и отстаивать. Не привыкшие к клубам, тусовкам и соцсетям, имея проблемы со здоровьем, многие из них страдают от одиночества – просто встретить кого-то на улице для пожилых ЛГБТ трудно, а найти человека, который бы тебя понимал – еще труднее.
Об этом думал Кристер Фолмен, когда решил создать дом пожилых ЛГБТ-людей Регнбаген (радуга) – первое заведение такого направления в мире. Кристеру за 55, он самый молодой житель дома на 80 квартир.
Дом находится в черте города, рядом – автобусная остановка. На первом этаже – общая для всех жильцов столовая-гостиная, парикмахерская, спортивный зал. Лестницы оборудованы пандусами, есть два лифта – в здании 6 этажей, каждый из которых украшен фотографиями Аники Карлсон Риксон, шведской художницы, чье имя занимает не абы какое место в истории здешнего ЛГБТ-движения.
“Этот дом, в первую очередь, был построен, чтобы помочь пожилым ЛГБТ-людям справиться с одиночеством. Когда у меня появилась идея, я не имел ни денег, ни помещения, но со временем все нашлось”, – говорит Кристер.
Первым жителем дома стал Бьерн Лундест. Его квартира похожа на музей – множество сувениров, фотографий, радужной символики. Бьерну за 70, он улыбается, показывая на черно-белое фото, на котором он молодой, с усами в форме.
“Я работал пилотом всю жизнь, среди нас было много геев. Говорят, мы лучшие летчики”, – улыбается он.
В двухкомнатной квартире мужчина живет сам, со своим партнером он разошелся.
“Я люблю его всем сердцем, но это просто невозможно было больше выносить”, – вспоминает Бьерн свою любовь.
Кристер тоже охотно показывает свою квартиру. В комнате – ничего лишнего, мужчина говорит, у них с Бьерном противоположные вкусы относительно жилья. Одна комната с кухней и ванной обходится ему в чуть больше 600 евро в месяц, Бьерн за две комнаты платит больше – 800 плюс.
“Все равно это дешевле, чем арендовать такую же квартиру в Стокгольме. Да и здесь мы все вместе – всегда можно кому-то позвонить, пригласить на кофе или вместе куда-то пойти”, – говорит Кристер.
Желающим получить квартиру в Регенбагене, надо выстоять в очереди – сейчас жилье ждут более 100 человек. Претендентов проверяют на предмет платежеспособности – если пенсии не хватает на оплату жилья, можно обратиться за помощью к государству.
“Но я был и останусь жителем номер один”, – улыбается Бьерн. Последнее фото, спускаемся вниз, выходим из двора, и среди похожих по экстерьеру зданий уже трудно отличить, где находится радужный дом.
