Коллеги на работе говорили: «Мужика тебе нормального надо». 15 историй о дискриминации от читателей НВ
Репортер НВ собрала 15 анонимных историй от читателей НВ о дискриминации в Украине
Заикание, травмы, особенности внешности или ментального развития, семейное положение — все это может стать поводом для дискриминации на работе, в учебном заведении или в общественных местах. Репортер НВ собрала 15 анонимных историй от читателей НВ о дискриминации в Украине.
Онлайн-опрос, посвященный дискриминации, проводит НВ на своем сайте. Это третье эксклюзивное исследование: предыдущие два были и в Украине.
Каждый желающий может заполнить анонимную форму с вопросами и анонимно поделиться собственным опытом. В конце есть форма обратной связи: там читатели могут рассказать свои истории анонимно или оставить контакт, если хотят, чтобы с ними связались для записи интервью.
Репортер НВ Саша Горчинская перечитала несколько десятков историй, которые уже оставили респонденты в этой форме, и выбрала пятнадцать. Все они рассказывают о различных видах дискриминации: по возрасту, полу, национальности, этнической принадлежности, состоянию здоровья, семейному положению и тому подобное.
Приобщиться к опросу НВ и рассказать свою историю .
1
Самый яркий пример дискриминации — это мои отношения с парнем. Он иностранец и темнокожий. Также он достаточно старше меня. В наших отношениях я чувствую дискриминацию и от друзей, и от семьи, и от посторонних людей постоянно. В первую очередь, по расовому и по возрастному признакам.
2
Я мать 11-летнего мальчика с высокофункциональным аутизмом, не диагностированнім ни в детской поликлинике, хотя по признакам можно было найти различия еще в возрасте трех лет, ни школьным психологом при отборе в школу. После его нервных срывов в первом классе школы, а также травли со стороны первого учителя я перебрала восемь различных врачей. Все они ставили разные диагнозы, а мы лезли в интернет, читали, что это такое: эхолалия [эхо-симптом, неконтролируемое автоматическое повторение слов], СДВГ [синдром дефицита внимания и гиперактивности], и тому подобное. Было ясно, что это вроде и близко, но нет.
Восьмая попытка была удачной: мы наконец узнали диагноз. Нам объяснили, как с этим жить, что делать, как наблюдать за состоянием здоровья. Были сеансы у коррекционного психолога в течение нескольких лет. И даже сейчас мы контролируем это состояние.
Специализированный психолог стоит от 6 тыс грн в месяц. Альтернатива — это государственный психолог, у которого диагноз звучит так: «Он у вас нормальный. Следующий!». Дистанционная школа стоит 8 тыс грн. Нынешняя государственная школа не может справиться с такими детьми. Вопрос, на что идут мои налоги государству. О репетиторе и кружках я вообще промолчу.
Из лучшей школы своего района в Киеве мы забирали документы сына под комментарий, будто наша проблема в том, что у нас очень умный ребенок. В свои почти 10 лет [на тот момент] в специализированном центре сын сдавал IQ-тест, который показал 137 баллов. По словам психологов, у нормотипичных, то есть обычных детей в этом возрасте был показатель 105−115.
Итак, сейчас мой сын учится дистанционно. Оценок ниже 10 баллов у него нет. Он прочитал кучу книг — как из школьной программы, так и из художественной литературы. Около 200−300 страниц интересной книги читает в день. Кроме того, играет в компьютерные игры, увлекается историей, рисует. Ему не интересно с другими детьми. Ведь не все в его возрасте читают Бориса Акунина, Жюля Верна, Джека Лондона, не все играют в шахматы. Но он не изолирован, все же, определенные друзья у него есть. Мечтает вырасти и стать программистом, так как общение в реальной жизни ему не очень интересно.
Когда имели попытку вернуться в школу, столкнулись с хейтерством и со стороны учителей, и со стороны сверстников. Оставили эту попытку, когда сын попросил найти школу, где его не будут бить одноклассники, потому что он «очень умный». Ни школа, ни педагоги не готовы к таким детям. Учителя не учат учеников тому, что все дети — разные. Наша семья постоянно слышит, что аутизм — это инвалидность. Однако мне кажется, что на самом деле «инвалиды» — это те, кто такое утверждает.
3
Я, видимо, не очень похожа на славянку снаружи, хотя имею только российское и украинское корни. Было много историй, связанных с этим качеством, расскажу странные две.
Один врач, частный и дорогой, у которого я до того неоднократно была на приеме, пожалуй, через некоторое время уже не узнал меня, или забыл. А значит, когда я в очередной раз пришла на прием, начал со мной странно разговаривать. Его агрессия нарастала, он перешел на крик и прямые оскорбления. На мои растерянные попытки его успокоить и просьбы объяснить, чем вызвано такое поведение, он только разозлился еще больше. Кричал что-то странное о мошенничестве и воровстве, буквально вышвырнул меня из кабинета.
Мне было чуть за двадцать, я не ожидала такой агрессии и ненависти, чувствовала себя очень униженной и не понимала причины. Стояла в туалете над раковиной и вытирала слезы, которые никак не могла остановить. Вся очередь перед его кабинетом слышала каждое слово.
Когда он вышел и позвал следующего пациента, люди начали спрашивать, что это было. Он подумал, что я ушла и не слышу, и сказал им, будто я — «цыганка, которая пришла обокрасть его», жульничала, чтобы он бесплатно меня принял. Я и до этого неоднократно слышала, что похожа на ромку, и от самих ромов тоже, но это всегда было сказано без агрессии. Этот же врач почему-то решил, что я — «цыганка», которая причинит ему какой-то финансовый ущерб.
Я одеваюсь типично для образованной городской девушки, не ношу длинных юбок, блестящего, мало использую косметику или украшения. Я знаю, что и ромы тоже не всегда выглядят так, как словно живут в таборе.
Самое интересное, что этот врач, которому я не подошла «по этническому происхождению», сам за несколько лет до этого приехал из Грузии, имеет грузинское гражданство, а по национальности — чеченец. Говорит с сильным кавказским акцентом, из-за которого его очень трудно понять.
Вторая история случалась со мной несколько раз. Я так и не поняла, в чем тут дело. Еще до аннексии Крыма ежегодно по несколько месяцев я жила в Алуште, от рождения и до 2014-го. Я имею белую, а не смуглую кожу, но очень быстро загораю, поэтому после возвращения из Алушты всегда была очень темного цвета. И с начала 2000-х, я знала, что, когда я вернусь назад, в Харьков, у меня начнутся проблемы с выходцами из арабских стран.
Когда я возвращалась в Харьков очень загорелой, некоторые студенты из восточных стран начинали вести себя очень агрессивно: показывали на меня пальцами, часто кричали мне какие-то ругательства, наполовину на английском, наполовину на своем языке. Иногда, когда это происходило, например, на улице, где кроме меня и компании из пяти-шести этих студентов больше никого не было. Иногда — в кафе, других общественных местах, в транспорте. При этом, они часто делали странные телодвижения в мою сторону, якобы пытаясь напасть. Все это сопровождалось руганью в мой адрес и смехом. Было страшновато. Почему-то это именно агрессия и смех.
Я точно поняла, что все это связано с цветом кожи. Когда загар светлел, все прекращалось. Я до сих пор не знаю, что именно их так злило.
4
У меня была сложная травма ноги и около трех месяцев я был в гипсе, передвигался на костылях. Друзья пытались каждые выходные разнообразить мой досуг: организовывали выезды на природу, в рестораны. Иногда приходилось самому передвигаться по городу на такси.
Меня удивляла реакция персонала в некоторых ресторанах. Напрямую никто не решился не позволить мне войти, но своим видом и поведением люди всячески давали понять, что посетителю на костылях не рады. Также было два случая за три месяца, когда когда таксисты отменяли заказ, увидев меня на костылях.
Но это все цветочки по сравнению с тем, что в травматологии поликлиники Киевгорстроя, куда меня отправила страховая компания, от кабинета травматолога до рентген-кабинета около 50−70 метров и туда нужно добраться самому со сломанной ногой. Видел девушку с травмой, похожей на мою, которую парень вынес на руках. Другим повезло меньше.
На дверях в этой поликлинике нет доводчиков, только пружины. То есть, в такие двери на костылях просто не войти. При входе — разновысокие ступеньки, которые тоже усложняют путь.
Я привел всего несколько примеров, но на самом деле их было много. Так я на собственном опыте понял, что людям с инвалидностью недоступны простые, базовые вещи из-за их ограниченной мобильности.
Инфраструктура, а точнее, ее отсутствие, дискриминирует лиц с ограниченной мобильностью. И тех, кто имеет инвалидность, и тех, у кого это временное состояние: пожилые люди, мамы с колясками, люди с травмами.
5
У меня заикание и меня часто дискриминируют из-за этого. Особенно часто — на собеседованиях. Некоторые работодатели на первой же встрече всем видом показывают, что зря тратят время на «заику», даже не пытаются хоть как-то вникнуть в беседу.
При этом, у меня есть опыт работы в крупных компаниях, где такой дискриминации не было, или, по крайней мере, она была незначительной и я не обращала на нее особого внимания.
Несколько лет назад у меня было собеседование в компании, которая предоставляет услуги по обучению за рубежом, на позицию менеджера по сопровождению клиентов. Собеседование длилось более часа. Через час HR, с которой и происходила собеседование, заявила, что их клиентам, которые очень богаты, будет неприятно со мной общаться. После этой фразы я сказала, что не вижу смысла тратить свое и его время, на что она ответила: «А вдруг вам повезет и вас пригласят на второе собеседование, после чего вы все же начнете работать в нашей компании?».
Кроме того, я часто вижу, как людям, с которыми я вступаю, пусть в короткий, но разговор, не удобно со мной общаться, или они «заканчивают» фразы или слова меня. Таких маленьких примеров — очень много. Надеюсь, такой, да и любой другой дискриминации в нашей стране с каждым годом будет все меньше.
6
Я девушка и нахожусь в отношениях с девушкой. Так получилось, что на одной из моих работ об этом узнали другие работницы. Компания декларировала свое ЛГБТ-френдли отношение, но от коллег было очень много пассивной агрессии, оценочных суждений, рассказов в стиле «Мужика тебе нормального надо». Потом приехала сотрудница с проверкой из Киева. Она позволяла себе переходить на личное, оскорблять и обзывать меня. Поэтому я не выдержала и уволилась.
7
Я женщина, мне 53 года, стаж работы на предыдущей руководящей должности — 11 лет. Меня перевели на другую работу без моего согласия, потому что мое место понадобилось младшей женщине, которую я еще должна полностью научить.
Оснований для такого перевода не было: у меня крепкое здоровье, я полностью выполняла все обязанности, вела себя выдержанно и вежливо с подчиненными и руководством, имею очень хорошие коммуникативные навыки, всегда брала на себя дополнительную нагрузку, особенно — общественные дела. За время работы на руководящей должности часто нанимала и учила новых сотрудников, со всеми поддерживала ровные и демократичные отношения, прислушивалась ко всем мыслям. Но не давала давить на себя, отстаивала свою точку зрения, и, таким образом, стала не очень удобным лицом для руководства.
Мои руководители — это двое мужчин в возрасте 54 и 55 лет. Они перевели меня на другую руководящую должность, но подальше от себя, в филиал. Моего согласия не спрашивали вообще. Аргументировали это так, как будто мой опыт очень нужен в новом подразделении. В результате, я получила неудобное местоположение, плохо оборудованное рабочее место в неприспособленном помещении, перспективу работы без повышения заработной платы и отсутствие каких-либо бонусов и льгот. Считаю это дискриминацией по возрасту и полу.
8
Я лично столкнулась со смешанной формой дискриминации: из-за своего пола и семейного положения. Я незамужняя женщина, да еще и без детей, и поэтому на работе было много трудностей. Коллеги оправдывали мою сверхурочную работу и больший объем обязанностей тем, что у них, мол, есть мужья и дети, а я одна, поэтому мне вечером спешить некуда. Или комментарии вроде: «Ну, конечно, у тебя новое платье, ведь детей нет. Поэтому все деньги на себя тратишь. Вот когда родишь, то перестанешь каждый день выряжаться как на праздник». Это было очень противно.
9
Мой отец отказывался покупать мне велосипед и запрещал даже учиться на нем ездить, потому что «ты же девочка и тебе рожать». Я до сих пор не знаю, при чем здесь велосипед. Зато я жила в странах, где на велосипедах ездят все, включая беременными, а уровень рождаемости у них гораздо выше.
Отец вообще видел мое основное назначение в рождении детей, поэтому старался запрещать многое. Недавно в повседневном разговоре он начал рассказывать, что женщины не умеют руководить, еще что-то подобное. Когда я спросила, понимает ли он, что говорит это все и о своей дочери, он сказал, что я еще не женщина, а «девочка». Женщиной стану, когда выйду замуж. Мне 35, отдельно живу с семнадцати лет.
Когда мне нужна была операция, отец собирался везти меня с травмированной конечностью 300 км обычной машиной по украинским дорогам к своему знакомому врачу. Ведь он сделает все так, чтобы не осталось шрамов, «ведь тебе же еще замуж надо выйти».
То, что я живу полноценной, интересной и насыщенной жизнью, в которой есть мужчины, которых я сама выбираю, и от которых не терплю подобного отношения, не считается. Ведь только он знает, что на самом деле мне нужно для счастья. Ибо мозг женщины «не способен» это все понять.
10
У меня дочь с синдромом Дауна. Ей уже 4 года, но мы до сих пор не можем устроиться в садик. Даже в саду для исключительно особых детей нам сказали сидеть дома и пытаться где-то искать других детей [для общения с дочерью], чтобы она социализировалась.
Даже в частных садах нам говорят, что готовы взять только при условии, что другие родители будут не против, чтобы с их детьми играла вот вот такая девочка.
11
Я девушка, работаю в небольшом научном отделе. Многие коллеги из других отделов, не слишком близко общаются со мной, думают, что коллега мужского пола более компетентный, чем я, во всех областях, только потому что он мальчик и поэтому он более уверен в себе. На самом деле, он менее компетентен, но так, более уверен в себе, при этом, «свой человек» для нашего руководителя.
К нам обоим относятся хорошо, мы оба пользуемся значительной свободой действий. Но я вижу, что мои успехи не сильно афишируются, а его достижения, которые во многом стали возможными благодаря этому же руководителю, превозносятся. Я, собственно, и не знаю, дискриминируют меня, или это просто я требую большего, чем мне могут дать на работе в рамках маленькой компании.
Кому-то предоставляют гораздо больше преимуществ, чем мне. Я понимаю, чего могла бы достичь, если бы была в таких же условиях на своей стартовой позиции. При этом, я выполняю немного более сложные задачи, чем этот коллега. От осознания этого очень обидно.
Я не очень понимаю, здесь важнее то, что руководитель считает этого парня «своим человеком», или его пол. При этом, наш руководитель еще и не пренебрегает сексистскими шутками.
Думаю, что мнение о нас в коллективе формируется не только благодаря нашему поведению и квалификации, но и благодаря тому, как к нам относится руководство. То есть, если тебя при всех выставляют рядовым сотрудником, могут над тобой пошутить, унизить, а наедине они к тебе прислушиваются и всячески идут навстречу, это все равно никак не помогает твоему имиджу.
12
Я женщина, мне 30 лет и сейчас я нахожусь в поисках работы. Как-то меня пригласили на собеседование в общественную организацию на вакансию помощника заместителя председателя правления. Как всегда, задавали стандартные вопросы о навыках работы. А потом пошли вопросы о моей жизни. Спрашивали, сколько мне лет, замужем ли я, расспрашивали о жилье: арендую ли, комната или квартира. Когда ответила, что еще не замужем, но в ближайшее время имею это в планах, у меня спросили, а не получится ли так, что через полгода после свадьбы я пойду в декрет. После этого стало ясно, что меня никто не возьмет на эту работу, мне даже не перезвонят сообщить о результатах. Так и получилось.
По моим наблюдениям, искать работу в 22 года было значительно легче. Я получала больше предложений, чем в 30. Большинство людей почему-то считают, что в 30-летнем возрасте девушки или должны беременеть, или уже имеют маленьких детей, которые постоянно болеют. А такой работник не является ресурсным для компании, ведь есть риски, что нужно будет отлучаться — или в декрет, или на больничные.
13
Я страдаю неврозом — ОКР [обсессивно-компульсивное расстройство, психическое расстройство, при котором у человека возникают навязчивые, часто повторяющиеся действия, движения, мысли]. Предпочитаю скрывать свои болезни, чтобы не натолкнуться на осуждение и игнорирование окружающими.
Очень неприятно, когда в ссоре в свой или чей-то адрес слышу: «Больная на голову», «Лечиться надо» и другие. Ведь это — страдание.
Хочу, чтобы люди поняли, что люди с неврозами — не страшны. Хочу, чтобы люди не ругались друг на друга, используя для этого психиатрические термины. Больно, когда какие-то болезни становятся «трендовыми», как тот же ПТРС [посттравматическое расстройство, сейчас часто наблюдается у ветеранов ОСС, вернувшихся из зоны боевых действий], или депрессия. Получается, что людям с «трендовыми» заболеваниями помогают, о них заботятся. А другие, такие, как я, просто «дурики».
14
В школе я активно занимался баскетболом и ежегодно участвовал в районных соревнованиях между учебными заведениями. Вместе с нами в этих соревнованиях участвовала одна сельская школа, в команде которой играл темнокожий парень. И когда его команда выступала, мы громко кричали, хлопали, мешали им. После всего этот парень подошел к нам, возмущаясь, зачем мы его обозвали и послали. А после соревнований я сцепился с этим парнем в раздевалке — правда, до драки не дошло.
Через неделю мы пересеклись на городской эстафете, где он также выступал, и я его толкнул плечом. В результате тогда началась небольшая потасовка, но нас разняли. Мы договорились подраться после соревнования. А во время награждения я увидел, что он уже дрался с кем-то другим.
Сейчас я очень жалею о своем поведении и мне жаль того парня, потому что ему пришлось выживать в диких условиях небольшого города, где он был гостем на соревнованиях. Даже не могу представить, что могло происходить в селе, где он тогда жил.
15
Я сталкивался с таким проявлением дискриминации, как эйджизм [дискриминация по признаку возраста]. Сейчас мне 25. Я закончил престижный вуз страны, отличник школы, куча олимпиад, выигранных конкурсов, международных соревнований, конференций. Пошел на работу сразу после первого курса, потому что у родителей не было возможности меня содержать, пока я учился. Имею опыт работы с зарубежными компаниями.
Однако куда бы я не подавался, на какую из руководящих должностей бы я не пробовался, мне отказывают даже если я отвечаю всем требованиям.
Проблема в том, что доказать это трудно, ведь работодатель может всегда сказать, что нашелся лучший кандидат. И чисто случайно он оказывается старше меня, ну или просто все эти мои достижения не слишком впечатлили работодателя.
Молодому человеку сейчас трудно получить престижную и высокооплачиваемую работу, пока не исполнится какое-то количество лет, которое удовлетворит работодателя. Есть, конечно, и исключения, но их очень мало.
Я часто слышал фразу: «Ты же еще молодой, тебе нужно набираться опыта. Нужно немного потерпеть низкую зарплату, неинтересную работу, чтобы потом иметь возможность работать на престижных должностях». Такую фразу мне часто говорили даже в моем университете, что смущает больше всего. Мне иногда кажется, что эту проблему в Украине вообще невозможно преодолеть.
