«Я спросила маму: “Ты меня стыдишься?”»: откровенный разговор с ЛГБТ-активисткой

20 ноября во всём мире вспоминали трансгендеров, погибших на почве ненависти. В Ярославле ЛГБТ-активисты тоже устроили акцию. Они соорудили деревянный крест, поставили его на Стрелке и символично распяли на нём человека — жертву трансфобии. На голову активиста, который решил остаться неизвестным, надели венок из колючей проволоки.

Эта акция вызвала бурю эмоций у ярославцев, поэтому мы решили позвать к нам в редакцию активистку Алан Ерох, которая выступает за права представителей ЛГБТ-сообщества в Ярославле. Читайте наше большое интервью.

20 ноября ЛГБТ-активисты в Ярославле устроили такой необычный пикет

— Как думаешь, акция с распятием — не перебор?

— Нет, я не считаю это перебором. По-моему, прекрасный перформанс получился. Главное, что они передали посыл и было ясно, что они имели в виду. Я поддерживаю их, хоть и не имею никакого отношения к ним.

— Зачем вы вообще говорите ярославцам о ЛГБТ?

— Затем, что проблемы существуют и если их не освещать, они никогда не решатся. А закрывать глазки, делать вид, что у нас нет ЛГБТ, у нас всё хорошо — ну это детский сад.

— А какие проблемы существуют у ЛГБТ-людей?

— Прежде всего, непринятие обществом. Очень сложно открыться перед родителями, друзьями и просто малознакомыми людьми. Перед собой, прежде всего, потому что появляется внутренняя гомофобия от нашего менталитета и воспитания. Также существует проблема в том же однополом браке, например, который у нас не разрешён.

— Вы перешагиваете через себя, когда говорите об этой теме публично? Насколько широко эта проблема должна быть освещена?

— Это личное дело каждого: человек чувствует себя способным говорить об этом. У меня был тяжелый и долгий путь, когда я поняла свою ориентацию. Если человек не может и не хочет об этом говорить публично, то не стоит его заставлять. Но я считаю, что это должно освещаться.

— Как в таких случаях складываются отношения с семьями? Как об этом говорить с мамой?

— С родителями говорить об этом, действительно, сложно, потому что у них советское воспитание. Им сложнее принимать это. Кто-то прямо так садится перед мамой и говорит: «Мама, у меня есть к тебе серьезный разговор. Я гей». У кого-то это происходит спонтанно: мама может залезть во «ВКонтакте» и прочитать переписку с девушкой и потом устроить дочери разнос на тему «Ты что, из этих, что ли?!». Было такое, это реальный пример.

У меня родители узнали после того, как я стала проводить публичные акции. Но не было какого-то непринятия. У нас с мамой был один весьма лаконичный разговор. Я спросила:

— Ты меня стыдишься?

— Нет.

— Ты боишься, что о тебе подумают?

— Нет.

— Ну и в чём тогда проблема?

Сейчас дома эта тема просто избегается. Остальные родственники не знают.

— А ты себя к какой ориентации причисляешь?

— Пансексуальный панромантик. Это и романтическое, и сексуальное влечение к человеку, независимо от его пола и гендера.

— Откуда у тебя это взялось? Ты задумывались когда-нибудь?

— Сначала мне казалось, что у меня появилось это лет в 16–17. Но чем больше я об этом думала, тем больше вспоминала всякие случаи из детства. В семь лет у меня уже была детская влюблённость в свою подругу. Я склоняюсь к тому, что это всё-таки биологическое. И как-то так само сложилось, что два моих друга детства оказались тоже ЛГБТ.

— А как же христианские принципы, что у женщины партнёр должен быть мужчина?

— Лично за себя могу сказать, что я не религиозный человек, поэтому мне ничего не мешает. А так, у меня есть знакомый священник-гей, но он католик. Он сам из маленького российского города, но сейчас живёт в Санкт-Петербурге. Я не понимаю, почему религия должна как-то мешать ориентации. Есть же принцип — принимай окружающих, или как там сформулировано в Библии? Я не читала, извините.

— А как же продолжение рода?

— Я не планирую иметь детей совершенно, даже если я буду в браке с парнем.

— Планируешь однополый брак?

— Всё может быть.

— Часто в свой адрес слышала фразу «Мужика бы ей хорошего»?

— Конечно. Как реагировать? Не слушать мнение окружающих людей, потому что они не имеют отношения к вашей жизни. Проще к этому относиться, потому что, если каждый раз сильно париться насчет этих комментариев, на психологах разоритесь.

— Думала ли ты уехать жить в Европу, где к ЛГБТ-сообществу относятся иначе?

— Да, я об этом думала и изначально хотела уехать, но сейчас я понимаю, что хочу попытаться в России что-то исправить, внести свой маленький вклад. Рано или поздно люди нас примут. Пока что останусь, но в будущем я собираюсь уехать.

— Почему?

— Скорее по социальным причинам. Когда я пойму, что здесь я сделала всё, что могла, и больше не могу и не хочу. Или когда для меня завершится мой путь активиста. Либо когда я решу более качественное образование получить.

— Подписчики спрашивают: а это вообще лечится? 

— А это болезнь, чтобы это лечить? Удачи это вылечить! Конечно, можно методами карательной медицины, но нет, это не лечится.

— Расскажи, какие акции вы устраивали?

— Мы проводили два флешмоба в прошлом и в этом году с бесплатными обнимашками. Мы ходили с плакатами, где с одной стороны было написано «бесплатные обнимашки», с другой стороны «но я лесбиянка». Мы подходили к людям, обнимали их, а потом переворачивали табличку. Реакция была разная. Год назад мы проводили акцию в память о погибших трансгендерах, думаю, её все ещё помнят, когда нас закидывали яйцами, когда мне прилетело в голову два яйца и банка ягуара в ногу.

Ребята не переживали, что о них думают прохожие

— Часто ли вас спрашивают, что вы творите?

— Да, шишки в нас летят часто за то, что мы привлекаем к себе внимание. Причём зачастую от ЛГБТ-сообществ. У людей чёткое убеждение: «Вы просто внимание к себе не привлекайте и вас никто недолюбливать не будет».

— В прошлом году вы столкнулись с довольно сильной гомофобией, вас грозились даже побить. Не боитесь ли вы жить в обществе гомофобов и считаете ли вы его таковым?

— Вы почитайте в комментариях под стримом всё, что обо мне пишут. Вы поймёте, считаю ли я это общество гомофобским. Страшно ли? Не то чтобы. Я не боюсь даже в радужном флаге выйти на улицу летом. Я повязываю его, как плащ, и иду по улице. Но после прошлогодней акции, на самом деле, было страшно ходить по улице, были страшны мужские компании. Посттравмат был тот ещё.

Источник

Сподобалось? Знайди хвилинку, щоб підтримати нас на Patreon!
Become a patron at Patreon!
Поділись публікацією