Я там был. Бывший боец ВСУ — об осознании себя как гея, ЛГБТ на войне и жизни после армии
36-летний экс-боец 28-й отдельной механизированной бригады анонимно рассказывает, как попал на войну с третьей попытки, вспоминает, почему на принятие себя как гея потратил больше десяти лет, и объясняет, почему сослуживцы всегда насмехались над ним
31 января 2020 года бывший лидер партии Правый сектор Дмитрий Ярош опубликовал в своем Фейсбуке гомофобный пост. Там написал, что за шесть лет продолжающейся войны на Донбассе он не встречал ни одного гея, который воевал бы на стороне Украины. В ответ на это другой участник АТО, экс-боец батальона Донбасс Дмитрий Резниченко обнародовал фото, на котором позируют бойцы Донбасса и Правого сектора. Прямо за спиной Дмитрия Яроша стоит Виктор Пилипенко — гранатометчик Донбасса и открытый гей.
За два года до этого, в августе 2018-го, Пилипенко стал одним из героев фотовыставки киевского художника Антона Шебетко про ЛГБТ, которые защищали Украину на Донбассе. Выставка называлась Мы были здесь — как ответ на популярное среди оппонентов ЛГБТ мнение, будто такие люди способны только выходить на Марши равенства, но не воевать.
36-летний Максим — один из тех, кто тоже «там был». В этом году Максим — член партии Демократична Сокира — намерен принять участие в местных выборах. Публичного каминг-аута пока не сделал, из-за чего просит не указывать его фамилию. Однако говорит: близкие люди, коллеги и некоторые бывшие собратья обо всем знают.
В интервью НВ Максим рассказывает о том, как попал в армию с третьей попытки, рассказывает про ЛГБТ среди военных и делится своими политическими планами.
О военной службе
В моей жизни наступил момент, когда я понял, что пришло время что-то менять. Делал работу, которую любил, ничего интересного в жизни не происходило. В 2013-м, когда произошла Революция на Майдане, а потом, когда началась война на Донбассе, я сидел перед компьютером с открытым от удивления ртом. И про себя говорил, что ничем помочь не могу и я там не нужен.
Уже в 2016 году, когда отовсюду демонстрировали рекламу Вооруженных сил Украины, когда на плакатах писали: «Ты нужен!», я решил, что пойду. Так попал в состав 28-й отдельной механизированной бригады.
Это была моя третья попытка попасть на военную службу. В 18 лет меня не взяли в армию, потому что на тот момент я уже учился. В 24 года меня снова туда не взяли, потому что, неожиданно для меня самого, обнаружили остеохондроз, который затем вылечился. Поэтому я, так сказать, решил восстановить историческую справедливость.
Мы проходили обучение во Львовской области, в селе Старычи, на Яворовщине. Затем оказался на Донбассе в составе артиллерии. Однако свою службу я бы скорее описал так: я не воевал, а просто «там был». Потому что команды стрелять нам не давали, даже несмотря на то, что с другой стороны по нам постоянно стреляли. Они лупили со всей мощи, я это своими глазами видел и слышал. А нам — нельзя. Почему? Потому что так называемые Минские договоренности. При этом мы прекрасно понимали, где находятся они, а они знали, где находимся мы.
Что касается местных, то я, пожалуй, только один раз видел, когда кто-то из людей ругал украинских военных. Да и то это была какая-то нетрезвая тетка на вокзале в Волновахе. Многие нас поддерживают, а кто не поддерживает — публично об этом говорить там боится. Я в свой адрес каких-либо плохих слов тоже не слышал.
О сексуальной ориентации
Свою ориентацию осознал где-то в 18 лет, но в течение длительного времени продолжал себе лгать. Как и большинство таких людей, как я, пожалуй. Окончательно принял себя только в 30. К тому времени искал себя. Я «переболел» всем: и христианством, и язычеством, и левачеством, и фашизмом. Зато теперь обладаю ко всему этому иммунитетом.
Мой родной город Черкассы касательно гей-знакомств — не лучший вариант, желающих здесь — крайне мало. В других городах, например, в Киеве, Одессе, я неоднократно ходил на свидания, там вариантов больше.
Каминг-аут я делаю только «для своих»: открываюсь тем, чья точка зрения мне действительно важно. Все реагируют по-разному, но некоторые вообще отвечали, что им все равно. Общий каминг-аута пока не делаю, хотя мысль такая посещала, что надо было бы. Но всему свое время, пока смысла в этом для себя не вижу.
В Вооруженных силах столкнулся с тем, что все иронизируют на тему гомосексуальности — даже те, кто позиционирует себя как отъявленный натурал. Знаю, что подобное случается не только в Украине, такое может происходить и в вооруженных силах других стран. Возможно, причина — вытеснение собственной гомосексуальности в среде, где ты оказываешься среди представителей преимущественно своего же пола. Иронизируют все. Но к практическим действиям прибегает далеко не каждый из них.
В прошлом году на Марш равенства в Киеве впервые вышла колонна военных
Да, конечно, я часто слышал высказывания типа «вас там нет, вас там не стояло» [имеется в виду, будто ЛГБТ нет в рядах военных, защищающих Украину на Донбассе]. И некоторые люди крайне удивляются, когда я говорю, что мы там есть. Я тоже могу сказать, что ЛГБТ пошли воевать, а вот некоторые натуралы, например, вместо этого сбежали в Польшу.
Статистически среди военных ЛГБТ столько же, сколько и в обществе в целом. Может, где-то от 5 до 10%. Малоизвестно о девушках ЛГБТ в ВСУ — меня же интересуют ребята, поэтому общался преимущественно с ними. Хотя и женщин в армии в принципе меньше, чем мужчин.
Самые популярные должности для женщин в ВСУ: медик, повар, деловед. Со временем женщины начали приходить на другие должности, их стало больше. В ВСУ такие реалии, что каждый человек выполняет обязанности минимум трех человек, какую бы должность ни занимал. Поэтому да, женщины, кем бы они там не были записаны официально, и на постах стояли, и в брониках с автоматами бегали, и все нормально было.
О жизни после военной службы
Я пробыл в ВСУ три года, уволился полгода назад. Сейчас такое ощущение, что я не живу, а существую. Психологически чувствую себя не очень хорошо. Желание вернуться на Донбасс, в принципе, есть, но я понимаю, что дважды в одну реку не войдешь. Хотя да, знаю, что многие, оказавшись в такой ситуации, не находит себя здесь и возвращаются обратно, воевать.
Учитывая то, что происходит в стране сегодня, скорее получится так, что не пойду в армию, но армия придет ко мне. Я уже ничему не удивляюсь и не исключаю ни один из возможных вариантов развития событий. Год назад я разочаровался в украинском народе. И то, что я чувствую сейчас, — это разочарование.
Сейчас Украина движется по тому пути развития, которым до нас уже прошли другие страны. Гей-браки, легализация марихуаны и полеты в космос — все это идет в комплекте, если мы говорим о демократии и качественных изменениях в обществе. Но на это понадобится время.
Я являюсь членом партии Демократична Сокира. В этом году собираюсь баллотироваться в депутаты на местных выборах в Черкассах. Хотел бы пройти путь в политике с низов. Конечно, если меня изберут. Однако начинать свою политическую карьеру с публичного каминг-аута пока не намерен. Думаю, если пройду в политику, меня, возможно, попытаются этим шантажировать: мол, захотят «засветить» перед всеми, что я — гей. Ок, нет вопросов, пусть шантажируют. Хотя, не исключаю, что это будет опасно для моей жизни и здоровья.
В связи со своей партийной деятельностью я и так регулярно сталкиваюсь с хейтерами. В основном это так называемые «патриоты» [представители общественных движений и объединений националистического толка]. Нас ненавидят: постоянно вспоминают то, что Демократична Сокира «Ззащищает п***расов». Хотя, по факту, партия декларирует совершенно разные ценности, не только защиту ЛГБТ.
Как говорил [индийский государственный и политический деятель] Махатма Ганди: «Сначала они тебя не замечают, потом смеются над тобой, затем борются с тобой. А потом ты побеждаешь ». Рано или поздно мы победим.
