Коронавирус как идентичность
В дни карантина у людей по всему миру появилась возможность почувствовать себя примерно так, как чувствуют ЛГБТ-люди.
Несколько лет назад, прогуливаясь у здания агентства “Хабар”, я размышлял о своей жизни гея. И вдруг я осознал, что не было ни дня в моей жизни, чтобы я не думал о себе, как о гее. Для меня стало очевидно, что я по несколько раз в день смотрю на окружающий мир через призму своей гомосексуальности. Например, я постоянно прокручивал в мыслях тот момент, когда я знакомил своих гей-друзей с коллегами или родственниками – чтобы в следующий раз не запутаться и представить их точно так же. Я ехал в автобусе и думал: “Если 10% людей относятся к ЛГБТ, то сколько еще людей “в теме” едет сейчас со мной в одном автобусе?”. Новостная лента регулярно подкидывала что-то, связанное с ЛГБТ – то про убийство расскажут, то про каминг-аут какой-нибудь звезды.
По несколько раз в день проверяешь переписку на сайте знакомств и ломаешь голову, пытаясь придумать безопасное место для свидания , (наверное опять у полицейской будки на “старушке” рядом спамятником Алие и Маншук). При встрече с гетеросексуальной подругой, которая про тебя все знает, речь обязательно зайдет об ЛГБТ. И весь день на подкорке крутится одно и то же: “не забудь, что ты гей: следи за своими жестами, следи за тем, как, что и кому ты говоришь, на кого и как смотришь, на кого подписан в инсте, что у тебя в истории браузера”. Несколько раз в день ты снова и снова возвращаешься к своей идентичности. Это примерно как если бы у вас был порез на руке – он напоминает о себе постоянно: то сами как-то неосторожно заденете, то окружающие нечаянно коснутся.
То же самое я вижу сейчас, когда в по миру расползается пандемия коронавируса. В соцсетях люди озабочены только одной темой, она не отпускает их и держит в напряжении весь день.
Как бы не коснутся поручня в автобусе.
Ах, я коснулся лица – как давно я обрабатывал руки санитайзером?
А если они закроют магазины? Какие продукты мне нужно еще купить?
Температура поднялась. Но вроде без кашля. А, нет, все нормально – 36,6.
Голова разболелась. Неужели началось?
Так, посмотрим на карту, нет ли в моем доме контактных?
Поток информации льется и льется: статистики, случаи из жизни, истории из-за рубежа, интерактивные модели заражения, санитайзер в домашних условиях, врачам хлопают с балконов.
А эти битвы в соцсетях – нужныли маски, виноваты ли китайцы, что делает правительство, почему скупили туалетную бумагу, можно ли осуждать тех, кто нарушает самоизоляцию, чтобы заработать на булку хлеба?
Зуб даю, нет ни одного человека на планете, который бы в последние пару недель не думал о коронавирусе вообще и о своем здоровье в частности. И казалось бы – ведь ничего ужасного ни с вами ни с вашими близкими не происходит. “А что, есть у кого хоть один знакомый, кто бы заболел? Мне кажется, это все заговор правительства”. Но что ж такое? С вами лично все в порядке, с вашими друзьями и близкими все в порядке…, но мысли снова, и снова, и снова возвращаются к тому, с чего начались. В мире пандемия. В Алматы карантин. Абаев что-то снова соврал. Врачам хлопают с балконов.
***
Тенгриньюс выдают фейк, что появился новый хантавирус. Эту новость у себя на стене публикует френдесса, я пишу разоблачение, и незнакомая мне женщина требует: “Нужно наказать журналистов. Почему они так делают? И так нервы как натянутая струна”. Ах, моя милая – прошло всего две недели, а твои нервы уже как натянутая струна? Мне 33, и так, как сейчас живешь ты, я живу последние 22 года – с того самого момента, когда понял, что мой одноклассник чертовски хорош собой. С тех пор каждый божий день я не забываю о том, что я гей. И что если я хочу выжить, мне необходимо постоянно думать как жить, как вести себя, как смотреть, что носить, на кого подписываться, что постить, с кем фотографироваться, о чем и кому признаваться, с кем и где встречаться, когда молчать, когда соврать, куда ходить, а куда лучше даже не соваться.
Я хочу, чтобы оказываемое на вас психологическое давление закончилось как можно раньше – и оно закончится через несколько месяцев. Но еще больше я хочу, чтобы это кончилось и для нас – жаль, но этого не случится еще несколько десятилетий.
