Переселенцы из числа ЛГБТ стали чаще обращаться за помощью — программный директор Гей-альянса
В гостях Юрий Йорский — программный директор Всеукраинской общественной организации «Гей-альянс Украина», член Запорожского Областного Благотворительного Фонда «Гендер Зед», тренер в вопросах толерантности и недискриминации, член контактной группы «Мюнхен-Киев Квир», ЛГБТ-активист.
Ольга Веснянка: Как прошел ЛГБТ прайд в Одессе в этом году?
Юрий Йорский: По сравнению с прошлым годом, у нас есть успешный киевский прайд в этом году. Мы надеялись, что в Одессе все тоже пройдет безопасно. «Гей-альянс Украина» — одна из организаций, которые поддержали его проведение.
К сожалению, за несколько дней до начала фестиваля начались проблемы. Начали отказывать в помещениях для мероприятия, из-за того, что повторилась ситуация, как и во Львове, Днепре. Собственники боялись за имущество из-за того, что могут начаться столкновения. Далее начали поступать угрозы от одесского Автомайдана. Риторика продолжается: зачем выпячивать ориентацию во время войны. Они сообщили, что придут и будут делать «кровавую кашу».
Представители одесских правоохранительных органов подали заявление о том, что стоит запретить проведение мероприятия, а именно — Марша равенства в рамках «Одесса Прайд». На этот же день в том же месте запланировал марш за некие традиционные ценности Автомайдан. За два дня до мероприятия суд сделал заявление, что запретил проведение Марша равенства.
Но марш состоялся. Были попытки провокаций. Суд запретил проведение Марша равенства в указанном месте в указанное время. После чего за день до нашей даты было подано заявление на проведение Марша равенства в другом месте, в другое время. На что у суда не было причин отказать. Следовательно, марш состоялся, полиция обеспечила безопасное проведение мероприятия.
Алексей Бурлаков: Почему есть выступления против подобных маршей?
Юрий Йорский: Мне кажется, от недостатка информации. Мы ощущаем, что после революции произошла некая радикализация общества, к сожалению, люди начали выбирать «правильные» и «неправильные» европейские ценности.
Ольга Веснянка: О чем свидетельствуют выводы мониторинга преступлений на почве ненависти за последние два года?
Юрий Йорский: К сожалению, нельзя вытащить официальную статистику. Причина — отсутствие в уголовном кодексе в пункте о преступлениях на почве ненависти таких факторов как гомофобия и трансфобия. За последние четыре месяца 2015 года мы насчитали 34 преступления на почве ненависти. В том числе, случаев дискриминации. Полиция говорит, что был всего лишь один такой кейс.
Мы отмечаем, что кейсов намного больше. Люди боятся обращаться. Они не верят в то, что преступники будут наказаны. Они не верят в справедливость суда.
В прошлом году в трудовой кодекс была принята первая поправка, которая касалась сексуальной ориентации, гендерной идентичности. Эти два фактора были включены. Следовательно, по стратегии о правах человека 2020 туда включены такие разработки, что факторы гомофобии и трансфобии должны войти в существующий Криминальный кодекс. Но это займет достаточно много времени. Пока трудно судить о том, насколько быстро реформа произойдет.
Если говорить о востоке. У нас есть «линия доверия» для ЛГБТ. Мы заметили, что с 2014 года количество звонков именно от людей из числа ЛГБТ из Луганской, Донецкой области, из Крыма значительно возросло. Много запросов о том, как выехать из зоны конфликта, большой вопрос от ВИЧ-положительных о лекарствах, люди не знают, где стать на учет. Люди много спрашивали о социальной помощи, о психологической помощи.
На нашем сайте есть телефон «линии доверия». На нем работают профессиональные консультанты и консультантки, которые предоставят всю помощь и любую информацию.
У одной из национальных ЛГБТ-организаций Украины имеется шелтер — приют для людей, которые попали в тяжелые жизненные условия из числа ЛГБТ. Было много обращений с 2014 года о том, как получить убежище.
Алексей Бурлаков: По какому поводу наиболее часто обращаются, если говорить о преступлениях?
Юрий Йорский: Большинство случаев — телесные повреждения. С 2014 года активизировались праворадикальные группировки т.н.«Окупайпедофиляй», которые широко известны в России. Либо как у нас это называется: модный приговор. Команда молодых людей под видом несовершеннолетних знакомится в Интернете, в частности, с геями, назначают встречи. Люди приходят, избивают человека, снимают это на видео. Он вынужден покидать свой город, ему нужно полностью менять жизнь. Человек не обращается в правоохранительные органы: боится, что произойдет раскрытие сексуальной ориентации.
Алексей Бурлаков: Кто работает в ваших центрах?
Юрий Йорский: На базе наших community-центров, которые работают в семи городах Украины, было много обращений за психологической помощью, юридической помощью. Есть группы взаимопомощи. Зачастую, центры направлены на психологическую поддержку равный равному. Психолог поможет, но, если он не из числа ЛГБТ — специфика другая.
Ольга Веснянка: Насколько тяжело переселенцам из Донецкой области позвонить, обозначить себя в условиях конфликта?
Юрий Йорский: Часто ребята-переселенцы, которые посещают наши community-центры, почему-то стесняются сообщить, что они переселенцы, чтобы не было стигмы и дискриминации внутри сообщества. Первое время они не рассказывают. Но обращений таких очень много.
Алексей Бурлаков: Какой средний возраст активистов из числа ЛГБТ-сообщества, которые переезжают?
Юрий Йорский: Мы замечаем, что представители и представительницы более старшего поколения (40+), которые помнят отголоски Советского Союза, не могут понять, как говорить в обществе о своей ориентации. Те, кому до 30 лет, более активны. Они понимают важность защиты своих прав, важность борьбы за свои права.
Алексей Бурлаков: Возможен ли прайд в Донецкой или Луганской области?
Юрий Йорский: Прайд-движение начинается с личной мотивации некоторых активистов и активисток. Одесское сообщество было одним из самых сильных наравне с киевским. Пока то, что мы знаем, на оккупированных территориях Донецкой, Луганской области, в Крыму не работает ни одна ЛГБТ-правозащитная организация. Активисты и активистки массово выезжают из региона, говорить о том, что кто-то инициирует прайд в этих регионах, невероятно.
Алексей Бурлаков: А на подконтрольных территориях?
Юрий Йорский: На этих территориях мы тоже замечаем отсутствие работы активистов и активисток. Большие трудности для работы правозащитных организаций. Думаю, в ближайшее время это будет невозможным.
Есть отчет центра «Мемориал», который гласит, что с 2014 года ЛГБТ-представители начали массово выезжать. Если узнавали, что люди —представители и представительницы ЛГБТ-сообщества, значит они за «гей-Европу», а значит — за Украину. И их преследовали.
Алексей Бурлаков: Где вы работаете ближе к Донецкой и Луганской области?
Юрий Йорский: У нас есть community-центры в Харькове, Запорожье, Одессе, Житомире, Кривом Роге, Виннице, Киеве. Активные активисты и активистки в центральной и восточной Украине. Такой тенденции не наблюдаем на западной Украине.
